Открывая новые страницы... (Международные вопросы: события и люди) - Попов Н. С. (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
Между тем в Берлине были поражены, узнав, какая им досталась добыча, особенно военная техника, которая по условиям соглашения должна была на оккупированных территориях передаваться захватчикам в сохранности. У Чехословакии имелись и отмобилизованная армия, и мощное вооружение, чтобы дать эффективный отпор агрессору.
Руководство вооруженными силами страны, миллионы людей выступали за решительное сопротивление. 22 сентября С. С. Александровский сообщал в Москву: «В Праге происходят потрясающие сцены. Полпредство окружено полицейским кордоном. Несмотря на это, толпы демонстрантов при явном сочувствии полиции проходят к полпредству, высылают делегации, требующие разговора с полпредом. Толпы поют национальный гимн и буквально плачут. Поют «Интернационал». В речах первая надежда на помощь СССР, призывы защищаться, созвать парламент… Офицеров качают, заставляют произносить патриотические речи. Гитлер и Чемберлен одинаково возбуждают ненависть».
А вот что писал в депеше в Москву 2 октября из Лондона полпред СССР И. М. Майский после посещения чехословацкого посла Масарика, чтобы выразить глубокое сочувствие его народу. Масарик упал ему на грудь и расплакался, как ребенок. «Они продали меня в рабство, — сквозь слезы восклицал он, — как когда-то негров продавали в рабство в Америке».
В марте 1939 года вермахт оккупировал оставшуюся территорию Чехословакии. Были захвачены ключевые позиции для нападения на Польшу, а затем на Францию, Бельгию, Нидерланды, Данию, а позднее — и на Советский Союз. Была предана не только Чехословакия, а и всеобщий мир. После мюнхенской сделки и в результате ее вторая мировая война стала, по сути, неизбежной в масштабах, обошедшихся человечеству тяжелейшей ценой. До «Мюнхена» еще можно было ограничить такие масштабы, ликвидировать фашистскую агрессию в более короткие сроки, избежать миллионов жертв, громадного ущерба. Закрепившись с поглощением Австрии весной 1938 года и расправой с Чехословакией в самом центре Европы, нарастив за счет чехословацкого арсенала свой военный потенциал, верхушка «третьего рейха» пришла к выводу, что настал час развязывания большой войны.
Планы, намерения Гитлера и его окружения, исходившие из завоевания мирового господства, освещены в нашей и зарубежной литературе широко. Тут трудно что-либо добавить существенно новое, неизвестное.
Сложнее обстоит дело с анализом предвоенного политического курса держав Запада — Великобритании, Франции, США. В нашей исторической литературе политика этих держав нередко сваливалась в одну кучу — без достаточного выявления особенностей, специфики поведения каждой из них. Факты показывают, что в роли ведущей силы в капиталистическом мире, стремившейся к сговору с фашистскими хищниками за счет жизненных интересов других государств, в первую очередь — СССР, выступало стоявшее у власти в Великобритании правительство Н. Чемберлена.
Однако в такой линии оно отражало взгляды, устремления лишь наиболее реакционной, близоруко мыслившей части британской буржуазии. В ее среде не было единодушия, какого курса действий придерживаться в складывающейся обстановке. Группировка У. Черчилля в консервативной партии, а также лейбористская партия, профсоюзы, широкие слои интеллигенции, не объединяясь между собой (что было немалым политическим минусом), осуждали соглашательский курс Чемберлена как пагубный для мира и для национальных интересов самой Великобритании.
Понадобились суровые события весны — лета 1940 года — гитлеровский «блицкриг» в Западной Европе, — чтобы клика Чемберлена оказалась сметенной с политической арены, уступив место правительству Черчилля.
Франция. Правительство Даладье, не одержимое в такой степени, как Чемберлен, антисоветскими помыслами, связанное с Чехословакией и Советским Союзом договорами о взаимопомощи, более чуткое в силу исторического опыта к угрозе германского милитаризма, в критические недели и месяцы 1938 года колебалось между взаимоисключавшими себя курсами верности взятым перед Чехословакией обязательствам или равнением на британского партнера. Верх взяла последняя линия, и это имело роковые последствия для судьбы Чехословакии и европейского мира.
США. Истинная позиция правительства Ф. Рузвельта, пожалуй, наименее исследована или исследована наименее удовлетворительно. Для этого есть свои объективные причины. Позиция правительства США характеризовалась крайней непоследовательностью, противоречивостью. При желании ее можно изобразить и темными тонами, и светлой краской. Историческая правда требует беспристрастного, всестороннего исследования.
Советский Союз. Наша страна не только не имела никакого отношения к «Мюнхену», но многое в подготовке этой сделки диктовалось глубоко враждебными замыслами участников сговора в отношении СССР, демократических сил вообще.
Данный аспект «Мюнхена» немало авторов на Западе, особенно связанных с официальными кругами, хотели бы затушевать, игнорировать.
Документальных свидетельств, доказательств на сей счет — масса, и, поскольку среди западных историков продолжаются дискуссии на эту тему, есть необходимость продолжать освещать ее во всеоружии фактов и аргументов.
Но это не все, касающееся «советского фактора». В последнее время некоторые наши историки, публицисты, обращаясь к событиям 50-летней давности, особенно же к тому, что непосредственно предшествовало развязыванию войны в Европе в сентябре 1939 года, подвергают в той или иной степени критике действия Советского Союза во внешней области в то время.
Объектом пристального рассмотрения является договор о ненападении между СССР и Германией, подписанный 23 августа 1939 года. Поскольку спустя несколько дней гитлеровская армия вторглась в Польшу, между этим договором и действиями Гитлера некоторые историки усматривают определенную связь, хотя решение в Берлине о нападении на Польшу было принято значительно раньше 23 августа.
Из исторической цепи выхватывается, иными словами, одно звено. Но ведь между «Мюнхеном» и началом войны — отрезок всего в один год. Это по времени. А по сути происходившего? Тут, если иметь в виду политику правительства Великобритании и следовавшей за ним Франции, вообще нет разрыва, а налицо цепь шагов, содействовавших агрессивным замыслам Берлина.
Речь не в последнюю очередь идет о целеустремленных попытках правительства Чемберлена изолировать СССР на международной арене, поставить нашу страну в такое положение, когда бы СССР оказался в состоянии вооруженного конфликта с гитлеровской Германией, причем без единого союзника, партнера. Между тем нацистская верхушка имела бы в лице Чемберлена и, весьма вероятно, Даладье руководителей, видевших в фашизме «противоядие» коммунизму.
Подобная грозная перспектива, являвшаяся до «Мюнхена» для нас еще предположительной, проблематичной, приняла после сентября 1938 года конкретные формы, очертания. Это, несомненно, оказало решающее воздействие на Сталина и советское руководство в целом. Сталину не надо было прибегать к нагнетанию страстей внутри страны на тему о «внешней опасности», что предпринималось им с конца 20-х годов и в целях укрепления своих авторитарных позиций. В 1938–1939 годах наша страна в самом деле столкнулась с крайне сложным положением. В Лондоне и Париже ее пытались изолировать, поставить перед «свершившимися фактами». Самым серьезным для СССР была угроза движения гитлеровской Германии на Восток, против нашей страны.
Как в Москве должны были реагировать на публичные заявления высокопоставленных деятелей Великобритании, выдержанные в антисоветском духе в то время, когда Гитлер открыто заявлял о подготовке Германии к войне? В феврале 1938 года Чемберлен утверждал в парламенте: «Мир в Европе должен зависеть от четырех крупных держав — Германии, Италии, Франции и нас самих». Позднее в тот же день ему был задан вопрос: почему не был упомянут Советский Союз? Ответ гласил: «Россия — частично европейская держава, частично азиатская».
Депеши в Москву наших дипломатов на Западе были заполнены сведениями, полученными из официальных источников, о готовности британского правительства и влиятельных кругов других стран Запада пожертвовать целыми странами во имя «умиротворения» нацистов Германии. 11 мая 1938 года И. М. Майский сообщил в Москву о беседе с главным секретарем Чемберлена и, как его характеризовал наш полпред, фактически творцом внешней политики Лондона Горацием Вильсоном. Тот заявил Майскому: «Чемберлен вполне считается с возможностью германской экспансии в Центральной и Юго-Восточной Европе и даже с возможностью поглощения Германией (в той или иной форме) ряда небольших центральноевропейских и Балканских государств. Однако он полагает, что это меньшее зло, чем война с Германией в непосредственном будущем». Вильсон добавлял, что, по мнению Чемберлена, «создание большого, пестрого конгломерата стран и народов под гегемонией Германии… ввело бы в игру различные «смягчающие влияния», разбило бы нынешнюю монолитную структуру германского режима…».
