Праведник. История о Рауле Валленберге, пропавшем герое Холокоста - Бирман Джон (читать книги бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
Отъезд Эйхмана не означал, что все угрозы безопасности будапештским евреям остались навсегда позади. Хорти и Латакош знали, что, восстановив суверенные права Венгрии над ее гражданами, они зашли так далеко, как только могли зайти, и что отмены ограничений гражданских прав евреев — особенно теперь, когда русские начали наступление на востоке Венгерской равнины, — немцы ни в коем случае не потерпят.
Поэтому соглашение Хорти с Везенмайером предусматривало направление всех трудоспособных евреев, мужчин и женщин, в лагеря, расположенные в сельской местности, где они должны были работать, обеспечивая нужды венгеро-германских войск на фронте.
Детей, стариков и других нетрудоспособных предполагалось разместить в двух отдельных лагерях, а больных отослать в «лечебницы». Евреям Будапешта и их защитникам в миссиях нейтральных стран такой исход представлялся лучшим, чем транспортировка в товарных вагонах в Освенцим, но ненамного. Массовое уничтожение гарантировалось применением других, более медленных, чем удушение газом, методов — переполненностью лагерей, недоеданием, непосильной работой, антисанитарией и грубым обращением охраны. Кроме того, концентрация евреев в лагерях сильно облегчила бы их неожиданную депортацию в том случае, если бы нацистам удалось восстановить свою власть над Венгрией.
Как бы то ни было, но соглашение с Везенмайером имело в своем тексте важную оговорку, согласно которой условия проживания в концентрационных лагерях должны были «соответствовать европейским стандартам» и подлежали проверке организацией Красного Креста. После долгого периода пассивности и бездействия это положение наконец-то позволило Международному Красному Кресту пусть несколько запоздало, но о себе заявить. Увеличение численности делегации МКК в Будапеште в конце концов штаб-квартирой организации в Женеве было одобрено, и она взяла на себя миссию проверки лагерей. Как отмечал впоследствии Шаму Штерн, «мужественно приняв нашу сторону, они… не нашли в течение полутора месяцев ни одного лагеря в Западной Венгрии, который был бы пригоден для «проживания в нем в соответствии с европейскими стандартами». В результате этих проверок, а также вследствие неоднократных протестов стран-союзниц и нейтральных стран венгерское правительство, по-видимому не без облегчения, отказалось от этого плана вовсе.
29 сентября Валленберг сообщал в Стокгольм: «Выполнение соглашения, заключенного между венграми и немцами относительно эвакуации всех евреев из Будапешта в сельскую местность за пределы столицы, полностью венгерскими властями саботировано и не привело пока к выселению из Будапешта ни одного еврея». Тем не менее Валленберг предупреждал: немцы угрожают взять дело в свои руки и с этой целью снова начинают стягивать в венгерскую столицу подразделения СС.
«Неясно, планируют ли они высылку этих евреев за пределы страны или нет, но можно допустить, что они не смогут провести свои планы в жизнь, не прибегнув к насильственным мерам против правительства».
Таким образом, со сдержанным оптимизмом и надеждой, что худшее уже позади, Валленберг начал сворачивать свою деятельность и подумывал о возвращении домой. «В соответствии с решением о постепенном завершении работы отдела, некоторые наемные служащие уже уволены, — докладывал он. — Численность их сейчас приблизительно составляет около сотни. Примерно сорока служащим придется в течение следующих десяти дней вернуть свои охранные паспорта в миссию. Им будет, однако, разрешено оставить при себе выданные венгерским Министерством внутренних дел карточки. Карточки исключают их из числа лиц, обязанных носить звезду Давида, а также освобождают от трудовой повинности».
Валленберг сообщал также, что на следующий после написания донесения день власти должны были освободить всех держателей шведских охранных паспортов, отбывающих трудовую повинность, и что «общее освобождение интернированных может в значительной степени считаться результатом работы отдела». Довольно прозрачно Валленберг объясняет: «С чиновником, по приказу которого будут освобождены эти люди, пришлось поработать как следует».
В тот же день 29 сентября Валленберг писал Кальману Лауеру: «Я делаю все, что в моих силах, чтобы вернуться домой как можно скорее, но вы должны понять, что такую большую организацию, как наша, распустить непросто. В момент, когда (русская) оккупация станет свершившимся фактом, отдел автоматически свое функционирование прекратит. Но до тех пор его деятельность останется необходимой. Просто остановить ее будет очень трудно. Я попытаюсь вернуться домой за несколько дней до прихода русских».
Положение улучшалось. 12 октября, когда Будапешт полнился слухами о том, что Хорти намерен просить западных союзников о заключении сепаратного мира, Валленберг сообщал в Стокгольм: «Освобождение интернированных закончено. Сейчас в заключении у венгров остаются только евреи, считающиеся уголовными преступниками». Евреев продолжали посылать на возведение оборонительных укреплений на восточных подступах к Будапешту, но, «насколько можно судить, обращение с ними не является бесчеловечным». В то же время «попытка добиться освобождения от трудовой повинности евреев, имеющих на руках шведские охранные паспорта, оказалась довольно успешной».
«Наступление русских, — продолжал Валленберг, — усилило надежды евреев на то, что их несчастья скоро закончатся. Многие самовольно перестали носить звезду Давида. Остаются, однако, некоторые опасения, что в самый последний момент немцы могут устроить погром. Хотя никаких признаков того, что это может произойти, пока что не наблюдается».
В тот же день Валленберг послал личное письмо Иверу Ольсену, очевидно выдержанное в «предканикулярном» настроении:
«Оглядываясь назад, на три месяца, которые я провел здесь, могу лишь сказать, что это был самый интересный период моей жизни, и, как я считаю, небесполезный. Когда я прибыл сюда, положение евреев действительно было ужасным. Ход военных событий и естественная психологическая реакция венгерского народа многое изменили. Мы, служащие шведской миссии, сыграли, вероятно, только роль орудия, преобразующего эти тенденции в конкретные действия различных правительственных учреждений. Я придерживался в работе именно такой линии поведения, хотя, конечно, вынужден был ограничивать свои действия пределами, определявшимися моим положением представителя нейтральной страны.
Всё это время я пытался помочь всем евреям. Но помочь всем можно было, лишь избавив сначала от ношения звезды отдельную группу. Я начал с этой точки, исходя из идеи, что те, кто более не будет обязан носить звезду, помогут своим товарищам. Я также провел большую просветительскую работу среди ключевых фигур, занимавшихся здесь «еврейским вопросом». И я совершенно уверен, что наша работа здесь — а это значит, в конечном итоге, и ваша тоже — способствовала освобождению интернированных евреев. А это означает свободу для многих сотен людей…
М-р Ольсен, поверьте мне, ваши денежные пожертвования в пользу венгерских евреев принесли огромное благо. И я считаю, что у них есть все основания благодарить вас за идею проведения и поддержку шведской акции в помощь евреям, которую вы осуществили столь великолепным образом».
Если бы миссия Валленберга тогда же на этом окончилась, как, по-видимому, он полагал в то время, он вернулся бы домой с удовлетворением и с чувством хорошо выполненного долга. Ход событий, однако, заставил оценить все достигнутое как несравнимо малое по сравнению с тем, что еще потребовалось совершить.
Хорти послал в Москву специального эмиссара, который должен был сообщить русским о его решении заключить сепаратный мир. Кажется невероятным, но Хорти считал, что он сможет заключить мир втайне от немцев. Предупрежденные о посланной им в Москву миссии своими шпионами из Крепости Буды, нацисты сразу же в обстановке строгой секретности приступили к подготовке контр-операции «Панцерфауст», которая могла бы предотвратить бегство Венгрии из лагеря стран Оси. Не предприняв самых элементарных мер предосторожности (типа стягивания значительных военных сил для защиты столицы), Хорти приказал 15 октября зачитать по радио обращение, в котором народу Венгрии сообщалось, что война для него окончилась.
