Трагедия 22 июня: блицкриг или измена? - Мартиросян Арсен Беникович (читать книги онлайн бесплатно серию книг txt) 📗

Потому-то и выводы из развединформации были безошибочны, т. к. компетентность Сталина в политических, военных и экономических вопросах была выше всяких похвал, что открыто признавали даже его недруги, в т. ч. и некоторые из зарубежных политических и государственных деятелей. Соответственно, и его вывод о том, что главным театром военных действий станет именно Западное направление, — тоже был безошибочным. И ни но каким параметрам не подтверждается в корне лживый тезис о том, что-де именно он, Иосиф Виссарионович Сталин приказал, видите ли, считать, Юго-Западное и Южное направления главными для вермахта [734].

Для того, что ли, он столь старательно обкладывал всю верхушку нацистского рейха своей агентурой, чтобы еще и за них же, гитлерюг, стараться?!

Право же, пора бы и в мифах знать предел…

Сталин, Молотов и Шапошников действительно намеревались творчески применить опыт войны 1812 г. — ведь упоминавшаяся выше история с совещанием начальников разведотделов округов и армий до чрезвычайности показательна: вопрос-то о 400-километровой глубине создания резервных баз и агентурных сетей на своей территории действительно не с потолка возник! Это одно из наиболее убойных свидетельств, что руководство СССР действительно рассчитывало на вариант обороны именно в духе плана Барклая-де Толли, естественно, с соответствующими поправками на «век моторов» и ту информацию, которую Кремль имел прямо из верхов рейха!

Предложение это было совершенно не случайным — оно явно вытекало из плана Шапошникова и в пределах компетенции командующих округами и армиями сия идея была известна войсковым разведчикам. Иначе они не поставили бы такой вопрос — не те были времена, чтобы просто так ставить вопрос фактически об отступлении!

Войсковые разведчики действительно знали об этом — и потому выдвинули такое предложение, но Жуков его «зарубил», затянув все до конца мая, вследствие чего не только ГРУ, но и разведка НКГБ не успели своевременно подготовиться, и всю эту работу пришлось осуществлять уже под бомбежками гитлеровской авиации…

Да и Шапошников, как уже отмечалось выше, даже после отстранения от должности начальника Генштаба все равно предлагал вариант 1812 г., т. е. оставить на границе силы только для прикрытия — прикрытия в прямом смысле, а не в духе концепции Тухачевского, основную же массу войск оттянуть на линию прежней границы, где сохранялись укрепрайоны.

Дело в том, что вчистую повторить опыт 1812 г. действительно было нереально, не говоря уж о том, что и нецелесообразно по политическим соображениям. СССР только-только воссоединил территории Прибалтики, Западной Украины, Западной Белоруссии, Бессарабии и тут же, ради копирования опыта 1812 г., отвести оттуда все войска, как тогда сделал Барклай?! Естественно, это было бы неверным решением. К сожалению, и Гитлер понимал, что СССР на это не пойдет (об этом говорилось еще в 1 разделе). А вот предложение Шапошникова отлично решало эту проблему. И не воспроизводя полностью ситуацию 1812 г., когда вторгшийся в Россию Наполеон пребывал в размышлениях на тему о том, куда же подевалась русская армия, весьма негостеприимной встречей с которой его все время стращали накануне, можно было бы именно активной обороной сдерживая натиск гитлерюг, постепенно, но организованно отступить вглубь своей территории, на линию старой границы, где к тому времени уже полностью развернулись бы основные силы РККА, и тогда наступавший в одном эшелоне вермахт был бы размолот в пыль, тем более что и Второй стратегический эшелон РККА успел бы подоспеть. Но этого не случилось — предложения Шапошникова были похерены Тимошенко и Жуковым.

О том, что Сталин на самом деле планировал творчески применить опыт войны 1812 г., говорит и следующая группа признаков. Прежде всего это касается вопроса о начальнике Генерального штаба.

Выше уже указывалось, почему Сталин назначил Жукова на этот пост. Но есть и еще одна, непосредственно связанная с 1812 г. причина. Дело в том, что когда началось нашествие Наполеона, а Барклай-де Толли стал претворять утвержденный Александром I план, то «пятая колонна» Наполеона в тогдашней российской элите (этого ли выражения заслуживает сей разношерстный сброд — пожалуй, больше подойдет то словечко, что начинается с четвертой буквы русского алфавита) — едва ли не на корню масонизированное дворянство вдруг, как по команде, завыло о том, что-де Барклай как нерусский по происхождению (что верно, то верно, шотландцем он был, глубокоуважаемый Михаил Богданович; потомки его рода и сейчас живут в Шотландии) нарочно отступает и сдает «узурпатору» (так тогда называли Наполеона) территории России! Попросту говоря, как по команде обвинили его в измене!

Вся эта шваль, пардон, элита, одновременно завыла и о том, что-де надо преподать урок супостатам, сиречь, значит, ринуться в бессмысленное контрнаступление (т. е. тем самым загубить армию)! В этих целях они требовали от императора назначить во главе действующей армии М. И. Кутузова (к сожалению, за Михаилом Илларионовичем давно тянется густой шлейф сильных подозрений в причастности к масонам).

На дух не переносивший Кутузова Александр I вынужден был пойти на уступку во избежание подрыва устоев самодержавия (т. е. государства). Однако и Кутузов самой логикой событий вынужден был продолжить исполнение плана Барклая — альтернативы не было, и Бородино ясно это показало (кстати, руководил этой знаменитой битвой Барклай-де Толли, а не Кутузов).

Так вот, предвидя, что при реализации замысла обороны в духе 1812 г. могут возникнуть примерно аналогичные осложнения, — в первую очередь из-за того, что Б. М. Шапошников являлся бывшим царским офицером, — и глубоко уважая его исключительную человеческую порядочность и высочайший профессионализм, Сталин умышленно и заблаговременно вывел Бориса Михайловича из-под возможных нападок не в меру «бдительных» коллег, отстранив его от должности начальника Генерального штаба.

И, заметьте, осуществил это накануне представления проекта «Соображений…» от 18 сентября 1940 г. на рассмотрение в Правительство, а при утверждении этого документа на нем стояла подпись уже иного начальника Генштаба — К. А. Мерецкова.

Это, естественно, не означает, что Сталин умышленно и заблаговременно подставлял голову Кирилла Афанасьевича — его арест в самом начале войны был вызван иными обстоятельствами — только тогда вскрывшейся его причастностью к заговору Тухачевского. Тем более это не должно создавать впечатления, что в представлении Сталина Мерецков не являлся великороссом — это было бы по меньшей мере глупо хотя бы потому, что Кирилл Афанасьевич родом-то был из ярославских крестьян. Причина его ареста в другом.

Перед войной картина компромата на большую часть командного состава Красной Армии действительно была более чем удручающая, и военная контрразведка не могла, не имела права не реагировать хотя бы только в плане углубленной проверки и перепроверки таким данных, в т. ч. и по каналам советской разведки, о чем говорил в своих мемуарах П. А. Судоплатов.

Да, это очень малоприятная процедура и, конечно же, в прокрустово ложе т. н. «общечеловеческих ценностей» не влезает. Прежде всего потому, что в канун войны, тем более такой смертельной схватки цивилизационного характера с ярко выраженным геополитическим подтекстом, безопасность государства превыше всего. Кроме того, не следует все шишки валить на Сталина и Берию — санкции на арест лиц высшего командного состава перед войной давало руководство Наркомата обороны, т. е. все те же Тимошенко и Жуков, тем более что и военная контрразведка тогда им же и подчинялась.

Собственно говоря, боевая стойкость советского генералитета в Великую Отечественную именно потому столь резко превосходила аналогичный показатель царского генералитета, что были предприняты в т. ч. и столь суровые меры. Еще раз подчеркиваю, что да, это жестоко, но в то же время крайне необходимо, ибо война — наука еще более жестокая, а на кону стояло будущее и государства, и страны, и особенно народов, ее населявших.