История России - Мунчаев Шамиль Магомедович (читаем книги бесплатно TXT) 📗
Раковский Г. Конец белых.
Прага, 1921. С. 203–205.
В конце 1920–1921 гг. все внимание широких общественно-политических кругов и вообще русской эмиграции сосредотачивается на намерении созвать совещание членов Учредительного собрания. Инициативу высказали пражские эсеры Керенский, Авксентьев, Минор, выступившие с соответствующей декларацией. Она была поддержана кадетами Милюкова, Виновера и Коновалова, благодаря принятой ими "Новой тактике" борьбы за возрождение России. Совместно с эсерами они решили принять участие в создании авторитетного органа общественного представительства России за границей. Совещание членов Учредительного собрания состоялось в Париже 8—21 января 1921 г. Оно показало революцию политических партий в своей идеологии и тактике в процессе борьбы за возрождение России. Либералы и социалисты в борьбе с большевиками готовы были идти теперь рука об руку лишь с теми, кто отвергает военную диктатуру, иноземное вмешательство в русские дела, кто стоит за создание российской федеративной демократической республики, за передачу всей земли трудящимся, за прогрессивность социального законодательства, за проведение в жизнь принципов мартовской революции. Вместо внешних фронтов в дальнейшем центр тяжести борьбы с Советской властью должен быть перенесен в Россию…
На трибуне совещания «учредиловцев» резко и определенно, с полным единодушием было указано на преступную политику Антанты в отношении России, на тот страшный вред, который приносит русскому народу поддержка военной диктатуры, интервенция и блокада. Это вызвало взрыв ярости и негодования в кругах, поддержавших главное командование и армию. Ожесточенно нападала на «учредиловцев» парижская газета "Общее дело", которая доказала, что "нужно во что бы то ни стало сохранить крымскую армию и генерала Врангеля". Но и сам Врангель, увидев опасность для себя, всячески стремится дискредитировать «учредиловцев». Отождествляя как врагов своих и "Русской Армии" Милюкова, Керенского, Минора, Чернова, — Врангель заявляет, что он не может признать за теми, кто вел тайную или явную борьбу против русской армии, "кто играл на руку Ленину" — право говорить от имени русского народа.
Раковский Г. Конец белых.
Прага, 1921. С. 214–226.
Я не ошибусь если скажу, что громадное большинство моих соратников мыслит будущую Россию под Московским царем. Так мыслю и я. С той минуты, как волею судеб я оказался во главе Русской Армии и принял то знамя, которое в минуту развала России впервые поднял генерал Корнилов и на котором начертано одно слово: «Отечество», я призываю русских людей всех оттенков политической мысли идти со мной. Армия ныне на рубеже. Она — последнее ядро национальной России. Вокруг нее собираются все честные русские люди, которые Россию ставят выше партий и лиц. То знамя, которое из рук генералов Алексеева, Корнилова, Деникина перешло ко мне, я сохраню на чужбине. Я скорее сожгу это знамя, чем изменю начертанное на нем священное слово "Отечество.
Даватц В. Годы. Очерки пятилетней борьбы.
Белград, 1926. С. 61–62.
У нас нет ни организованного общественного мнения, ни авторитетного представительства русской эмиграции, которые могли бы, опираясь на доверие ее и на тщательное изучение международных отношений, блюсти по мере сил национальные интересы России и использовать те возможности, которые дают или дадут развертывающиеся события. А без широкой организации нет и не будет средств, не будет силы, невозможна сколько-нибудь серьезная подготовка моральная, политическая и военная.
Что говорить о путях, когда при теперешнем разномыслии и разноголосице неведомо, кто, куда и с чем по ним пойдет. Ибо великое дело — жертвенная готовность, недорога предстоит длинная и тяжелая, и с одной этой моральной ценностью до заветной цели не дойдешь. И когда разразится угроза, если мы станем только бессильными и бездеятельными свидетелями ее, — это будет уже не тупик, а конец исторической роли русской эмиграции, ее политическая смерть.
Деникин А. И. Русский вопрос на Дальнем Востоке.
Париж, 1932. С. 35.
Парижская колония русских националистов, дающая ток политике наших патриотических кругов за границей, несмотря на Омско-Екатеринодарский опыт, не вступила на путь Брусилова, Гредескула и др., а остановилась на лозунге — "борьба с большевизмом во что бы то ни стало", хотя бы ценой расчленения России и тяжких уступков иностранцам…"
По своему крайнему разумению, я (генерал Деникин А. И.) считаю эту тактику огромной, если не роковою ошибкой, как в области внутренней, так и в сфере внешней политики патриотических элементов страны. Оно решительно не нужно России, это новое военное движение, чем бы оно ныне ни завершилось.
Деникин А. И. Русский вопрос на Дальнем Востоке.
Париж, 1932. С. 35.
Русская «белая» эмиграция раскололась на два лагеря, между которыми началась ожесточенная борьба. Либерально настроенная масса русской эмиграции выдвигает новые лозунги и базируется на новых позициях: пора извлечь поученье из тяжелых уроков прошлого. Нельзя бесконечно проливать кровь, если это приводит только к укреплению большевиков. За каждым из генералов остались тысячи безвестных могил, и страшно, что мы не знаем, как ответить живым и мертвым, за что они погибли…
Раковский Г. Конец белых. Прага, 1921. С. 217.
После прекращения гражданской войны огромное большинство противников большевизма не возлагает никаких упований на старый метод борьбы с ним. Ни солдаты, ни офицеры не хотят драться, предпочитая фронтам даже полуголодное существование… Не о военных походах должны мы теперь здесь мечтать, не о восстании и заговорах, а о признании всем миром наличной России, страдающей, но неизменно великой… И во имя Родины обязаны русские люди, рассеянные по пространству всего мира, добиваться этой помощи, прилагая к тому все усилия, воздействуя на иностранное общественное мнение и, сколько возможно, на правительства…
П. Н. Милюков и его друзья с каждым месяцем все дальше и дальше и радикальнее отходят от позиции противобольшевистского «центра». Их упрекают даже в том, что "они доходят до признания необходимости поддержки советского государственного аппарата"… В борьбу с большевизмом он ныне вводит такие ограничения и оговорки ("принятие революции", "отказ от всякой связи с военной силой белых генералов", "отрицание диктатуры", "в известных случаях признание допустимости сотрудничества с большевиками"), что фактически сводит ее на нет, убивает весь ее реальный пафос. Поэтому он и пользуется нынче такою ненавистью со стороны последних могикан старой тактики… Значительные группы, раньше органически входившие в главный фронт контрреволюции,"теперь решительно откололись от него… Они уже потеряны для контрреволюции старого типа.
Устряпов Н. Под знаком революции //
Новости жизни. 1921. 20 окт. С. 32, 41.
В Константинопольских кафе и приютах оптом и в розницу распродавали казенное имущество, вплоть до судов несчастного Черноморского флота. На глазах у всех хищники, именовавшие себя русскими патриотами, яростно поддерживающие Врангеля и "Русскую Армию", обкрадывали эту армию и вывезенный «народ». Куда-то исчезали грандиозные суммы. Вакханалия взяточничества и казнокрадства разыгрывается вокруг ликвидации вывезенного из Крыма имущества… Чувствуя в душе, что последний "стан белых" разваливается, те, кто играл руководящую роль в этом стане, энергично запасались валютой, а затем, получив благодаря деньгам и связям визы, улетучивались на запад… Цинизм в этом отношении превосходил все границы… Потолкавшись возле консульского суда, можно было услышать о гнуснейших проделках, и взяточничестве и мошенничестве тех лиц, которым вверены были судьбы десятков тысяч человек и которые под флагом любви к России, под покровом идейности, самоотверженного патриотизма, и здесь продолжали спекулировать жизнями, торговать кровью несчастных, обманутых и брошенных на произвол судьбы людей. Если бы из гроба встали первые вожди антибольшевистской армии, они с ужасом отшатнулись бы от тех, кто завершал их дело, кто прикрывался до сих пор их именем… На этой почве между генералами и Врангелем начались злобные ссоры чисто личного характера, что производило отталкивающее впечатление. Типичной в этом отношении была потасовка между Врангелем и генералом Слащевым. В обвинении Врангелю Слащев заявляет: "Кто русский человек: тот ли, кто с гордостью людей удержал Крым, дал приют бежавшим из Новороссийска и сдал управление старшему назначенному начальнику; или тот, кто провозгласил Крым неприступной крепостью, имел почти равные противнику силы, и со своими приближенными, несмотря на мои предупреждения о преступности их действий, довел войска до эвакуации в Константинополь".
