Крушение России. 1917 - Никонов Вячеслав (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt, .fb2) 📗
Внимательный биограф Гучкова Александр Сенин приходит к выводу: «Вероятно, именно на рубеже 1915 и 1916 гг. Гучков окончательно решил готовить дворцовый переворот» [1456]. Почему именно тогда? Новый, 1916 год лидер октябристов встретил со страшным отравлением, были опасения, что не выживет. И сам он, и все общество были убеждены, что это дело рук Распутина и его клики. Гучкову приходили горы посланий с пожеланиями выздоровления. Он чувствовал, что его жизнь под угрозой. И у него появилось время для размышлений о заговоре.
Его планированием занималась руководящая тройка в составе самого Гучкова, а также Некрасова и Терещенко. Это подтвердят все ее участники. Они умолчат о важности для заговора масонских и земгоровских каналов. Мельгунов утверждает: «Секрет полишинеля, что в центре были как Некрасов и Терещенко, принимавшие столь близкое участие в организации дворцового переворота, так и Керенский, о котором почти не приходилось еще говорить, так как левый фланг русской общественности — социалистический — стоял в стороне от непосредственного участия в заговорах. Мне кажется, что масонская ячейка и была связующим как бы звеном между отдельными группами «заговорщиков» — той закулисной дирижерской палочкой, которая пыталась управлять событиями». И в другом месте: «Через Терещенко проходят нити к Родзянко и к великосветским кругам. Некрасов связывает заговор с думскими сферами, с партией, в которой он состоял и занимал видное положение… Близкие отношения Некрасова к Львову соединяли петербургские проекты с московскими затеями» [1457].
Что же конкретно хотел сделать Гучков и его коллеги по заговору, каков был их замысел? Свидетельств много, они сходятся в главном, но сильно различаются в деталях. В разное время и сам Гучков, и другие организаторы переворота рассказывали разные истории. Они варьировались в зависимости от собеседников и аудитории, от памяти рассказчиков, а их донесение до современников и потомков сильно зависело от памяти слушателей. Скорее всего, самих планов было несколько, и их содержание менялось.
Но предоставим слово самому Гучкову, уверявшему следственную комиссию Временного правительства 2 августа 1917 года, что только переворот был единственным спасением от стихийной революции. «Я считал, что возможны различные формы такого переворота. Обычные формы русских переворотов, унаследованные от XVIII столетия и перешедшие в XIX век, — это террористические акты, убийства… Должен сказать, что я всегда был противником этих форм перемены государственного строя». Многочисленные источники, причем столь разные, как Милюков и Деникин, уверяют, что Гучков, в случае необходимости, вовсе не отрицал цареубийства. «Затем есть другая форма — та, в которой это и свершилось, стихийная форма поднятия народных масс без правильного плана, без руководителей… Затем еще третий путь — путь военного переворота, совершенного не солдатскими массами, а воинскими частями, скажем, та форма, которая была испробована, правда неудачно, на Сенатской площади в начале XIX столетия, когда выходили целые части. Мне представляется, что эта последняя форма и есть та, в которой мог бы совершиться переворот, в пределах и направлении, необходимом России. Такой переворот явился бы с гарантиями быстроты, безболезненности, с наименьшими жертвами и наибольшей приемлемостью для страны». Таким образом, в голове у Гучкова была схема военного переворота, осуществленного небольшой группой высокопоставленных военных или с их санкции просто группой смелых офицеров.
А августе 17-го Гучков был скуп в описании деталей заговора: «План заключался в том (я только имен называть не буду), чтобы захватить между Царским Селом и Ставкой императорский поезд, вынудить отречение, затем одновременно, при посредстве воинских частей, на которые в Петрограде можно было рассчитывать, арестовать существующее правительство, затем объявить как о перевороте, так и о лицах, которые возглавят собой правительство» [1458]. Более подробно Гучков поведает о своих замыслах только в 1936 году, когда в эмигрантских «Последних новостях» выйдут его нашумевшие воспоминания. Там он попытался предстать в роли идеалиста, не имевшего кровожадных планов и не преуспевшего в заговорщической деятельности.
«Мысль о терроре по отношению к носителю верховной власти даже не обсуждалась — настолько она считалась неприемлемой в данном случае. Так как в дальнейшем предполагалось возведение на престол сына Государя — Наследника — с братом Государя в качестве регента во время малолетства, то представлялось недопустимым заставить сына и брата присягнуть через лужу крови. Отсюда и родился замысел о дворцовом перевороте… Наша тройка приступила к детальной проработке этого плана. Представлялись три конкретных возможности. Первая — захват Государя в Царском Селе или Петергофе. Этот план вызывал значительные затруднения. Если даже иметь на своей стороне какие-нибудь воинские части, расположенные в резиденции Государя, то было несомненно, что им будет оказано вооруженное сопротивление, во всяком случае, предстояло кровопролитие, которого хотелось избежать. Другая возможность была произвести эту операцию в Ставке, но это требовало если не прямого участия, то, во всяком случае, некоторого попустительства со стороны высших чинов командования… Третья возможность — и на ней мы остановились — это захват царского поезда во время проезда из Петербурга в Ставку и обратно. Были изучены маршруты, выяснено, какие воинские части расположены вблизи этих путей». Как основную арену действий рассматривали железнодорожную станцию в Новгородской губернии, где была расположена запасная гвардейская часть, в которой служил привлеченный к заговору молодой князь Дмитрий Вяземский, сын известного члена Государственного совета, потерпевшего по службе за свой либерализм [1459].
План, производящий впечатление крайне наивного. А что, если Николай не захочет отрекаться? Гучков утверждал, что об этом вообще не думали. Как он представлял себе царствование Алексея при живых и любимых им родителях? Где эти родители должны были находиться? Как мог в таких условиях осуществлять свое регентство Михаил Александрович? Каким должно было быть новое правительство?
При всей неясности судьбы Николая II и его супруги после переворота — допускались, полагаю, любые варианты — все сценарии Гучкова предусматривали сохранение монархии и регентство при малолетнем Алексее. Он слишком хорошо представлял себе лидеров Прогрессивного блока, чтобы соглашаться с переходом власти непосредственно к думским деятелям. «Избави Бог образовывать чисто общественный кабинет, — откровенничал он с представителем МИДа в Ставке Базили. — Ничего бы не вышло. Мне казалось, что чувство презрения и гадливости, то чувство злобы, которое все больше нарастало по адресу Верховной власти, все это было бы смыто, разрушено тем, что в качестве носителя верховной власти появится мальчик, по отношению к которому нельзя ничего сказать дурного» [1460]. А дальше — как на картине Нестерова, где делегация Земского собора ярд сводами Ипатьевского монастыря приглашает Михаила Романова на царствие. О составе будущего кабинета Гучков особо не задумывался. «Мы были убеждены, что если бы новая власть составилась из представителей старой бюрократии, то и среди них нашлось бы достаточно морально незапятнанных государственных людей, из которых мог бы быть составлен кабинет, приемлемый для широких общественных кругов». Так, Гучков называл Кривошеина, Сазонова в качестве возможных министров, но отрицал возможность «общественного кабинета» [1461].
Я уверен, что Гучков в своих откровениях поделился только частью планов и явно преуменьшил свои достижения в их реализации. Он ведь вовсе не был настолько наивным, чтобы предполагать, будто горстка офицеров на каком-то полустанке может заставить отречься Российского императора. План (или планы) Гучкова не имели ни малейшего смысла, если бы их не поддержала значимая часть армии или хотя бы часть ее верхушки. Одного приказа из Ставки было бы достаточно, чтобы перечеркнуть результаты любого заговора. Шансы Гучкова напрямую зависели от готовности высших военных поддержать его планы. Прекрасно это понимая, он работал с руководством вооруженных сил страны. Давно работал…
