Горечь войны. Новый взгляд на Первую мировую - Фергюсон Ниал (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT, .FB2) 📗
Эта двойственная стратегия, безусловно, беспокоила бы Берлин. Но войну с ее помощью Англия не выиграла бы. В конце концов, несмотря на все надежды сторонников блокады, она не заставила Германию покориться. Разгром Турции также не смог бы всерьез ослабить позиции победившей на Западе Германии, хотя, разумеется, сыграл бы на руку русским, воплотив в жизнь их исторические мечты о Константинополе. Без войны на истощение на Западном фронте британскую мощь — военную, экономическую и финансовую — не удалось бы задействовать в достаточной степени, чтобы это обеспечило победу над Германией. Намного вероятнее был бы дипломатический компромисс (того типа, за который выступал лорд Лансдаун), по условиям которого Англия прекратила бы военные действия в обмен на германские гарантии целостности и нейтралитета Бельгии. В конце концов, именно это с самого начала и было целью Бетмана. Если бы Франция была разбита, а Германия предлагала бы восстановить в Бельгии status quo ante, трудно придумать, чем британское правительство стало бы оправдывать продолжение морской войны и — возможно — бесконечной войны на Ближнем Востоке. Во имя чего Англия должна была бы воевать? Еще можно представить себе озлобленных либералов, продолжающих призывать к войне против германской “военной касты”, хотя этот аргумент не производил большого впечатления на Хейга и вряд ли сохранил бы убедительность, если бы Бетман — как было весьма вероятно — продолжил политику сотрудничества с социал-демократами, начавшуюся в 1913 году с налогового законодательства и гарантировавшую положительный исход голосования по военным кредитам {2287}. Но сражаться за сохранение российского контроля над Польшей? За передачу Константинополя царю? Хотя Грей временами, как казалось, был готов воевать и за это, ему наверняка пришлось бы уступить таким людям, как Уильям Робертсон, в августе 1916 года по-прежнему выступавший за сохранение “сильной… тевтонской… центральноевропейской державы” как противовеса для России {2288}. Выдвигавшуюся Германией идею Центральноевропейского таможенного союза также было бы сложно отвергнуть.
Если бы Англия осталась в стороне — пусть и на несколько недель, — континентальная Европа превратилась бы во что-то похожее на Европейский союз, каким мы его знаем, но без вызванного участием в двух мировых войнах ослабления британской мощи. Возможно, России также удалось бы избежать ужасов Гражданской войны и большевизма. Хотя ее все равно ждали бы серьезные волнения в городах и в сельской местности, полноценная конституционная монархия (после, по-видимому, неминуемого отречения Николая II) или парламентская республика имели бы больше шансов на успех, если бы война была короче. И явно дело обошлось бы без широкомасштабного пришествия американской финансовой и военной мощи в Европу, ознаменовавшего собой конец британского финансового преобладания в мире. Конечно, в 1920-х годах в Европе все равно мог появиться фашизм, но радикальные националисты нашли бы свою аудиторию скорее во Франции, чем в Германии. Ничего удивительного в этом не было бы: французские правые были намного больше известны своим антисемитизмом, чем германские, до 1914 года — примером чему дело Дрейфуса. Кроме того, возможно, что без вызванных мировой войной экономических затруднений инфляции и дефляции начала 1920-х и начала 1930-х годов были бы не такими тяжелыми.
После победы кайзера Адольф Гитлер мог бы до конца своих дней вспоминать о войне, зарабатывая на жизнь рисованием открыток, и наслаждаться господством Германии в Центральной Европе. А Ленину оставалось бы только сидеть в Цюрихе, кропать свою бесконечную писанину и тщетно ждать краха капитализма. В конце концов, именно германская армия дала Гитлеру не только его драгоценный “фронтовой опыт”, но и путевку в политику сразу после войны. И именно германская армия обеспечила возвращение Ленина в Петроград в 1917 году, чтобы подорвать российские военные усилия. Именно война позволила этим двоим прийти к власти и создать свои варварские и деспотические режимы, устроившие еще больше массовых убийств. Оба они видели в ней подтверждение своих — противоречащих друг другу, но одновременно и взаимодополняющих — теорий, согласно одной из которых евреи хотят уничтожить арийскую расу, а согласно другой — капитализм должен уничтожить сам себя.
Подводя итоги, историк должен спросить себя, была бы победа немцев на континенте так вредна для британских интересов, как утверждали Грей и прочие германофобы — и как впоследствии было принято думать в исторической науке. Я бы дал на этот вопрос отрицательный ответ. Айра Кроу в свое время вопрошал: “Если начнется война и Англия останется в стороне… Германия и Австрия победят, сокрушат Францию и унизят Россию, в каком положении окажется одинокая Англия?” {2289} Ответ историка: в лучшем, чем истощенная войной Англия в 1919 году.
Иммануель Гайсс недавно писал:
Вполне легитимно выглядел вывод о том… что Германия и континентальная Европа к западу от России могли бы отстоять свои интересы, только… если бы Европа объединилась. При этом лидером объединенной Европы почти автоматически оказалась бы ее сильнейшая держава — Германия… [Но] чтобы стать лидером единой Европы и иметь возможность противостоять возникавшим в то время гигантским экономическим и политическим блокам, Германии пришлось бы преодолеть надуманное нежелание [sic] европейцев подчиняться какой-то одной стране. Германии пришлось бы убеждать Европу смириться с германским лидерством… доказав, что интересы Европы в целом совпадают с разумными интересами Германии… чтобы в начале XX века добиться чего-то подобного тому положению, которое Федеративная Республика занимает сейчас {2290}.
Хотя эти рассуждения отдают неосознанной гордыней, характерной для периода после объединения Германии, в одном Гайсс абсолютно прав: было бы намного лучше, если бы Германия добилась преобладания на континенте без двух мировых войн. Вина в том, что этого не произошло, лежит не только на Германии. Да, именно Германия навязала в 1914 году континентальную войну не желавшей воевать Франции (и не сказать чтобы совсем не желавшей воевать России). Но именно британское правительство в конечном итоге решило превратить эту континентальную войну в мировую, которая продлилась вдвое дольше, чем “первая попытка Германии создать Евросоюз” должна была бы продлиться, пройди она, как было запланировано, — и унесла намного больше жизней. Вдобавок, дав бой Германии в 1914 году, Асквит, Грей и их единомышленники поспособствовали тому, что, когда Германия все же добилась преобладания на континенте, Британия перестала быть достаточно сильной, чтобы служить ей противовесом.
Поэтому название этой книги можно считать одновременно и откровенной аллюзией к фразе, дважды употребленной Уилфредом Оуэном, и отзвуком сдержанного высказывания обычного рядового солдата из окопа. Первая мировая война была как несчастьем, в том смысле, который имел в виду поэт, так и несчастным случаем. Она была хуже чем трагедией — ведь трагедия, как учит нас театр, это нечто неизбежное и неотвратимое. Она была просто-напросто величайшей ошибкой в истории Нового времени.
Библиография
Adams, R. J. Q. Arms and the Wizard: Lloyd George and the Ministry of Munitions, 1915–1916. London, 1978.
Afflerbach, Holger Falkenhaym: Politisches Denken und Handeln im Kaiserreich. Munich, 1994.
Albert, Pierre Histoire de la presse. Paris, 1990.
Albertini, Luigi The Origins of the War of 1914, 3 vols. Oxford, 1953.
Aldcroft, D. H. The Twenties: From Versailles to Wall Street, 1919–1929. Harmondsworth, 1987.
