Мифы древнего мира - Беккер Карл Фридрих (электронная книга TXT) 📗
Народ построил на улицах и площадях города множество амфитеатров, чтобы удобнее видеть шествие. Все зрители были в праздничных одеждах; все храмы были открыты и украшены венками; благовонный дым драгоценного фимиама несся из их дверей. Празднество продолжалось три дня. В первый день провезли по улицам в бесчисленных колесницах вывезенные из Греции картины, статуи и другие произведения искусств. На второй день везли завоеванное оружие и доспехи, которые ярко блестели и отражали лучи солнца. Шлемы, щиты, латы, колчаны, конская сбруя, набедренники были искусно сложены в кажущемся беспорядке таким образом, что между всеми этими доспехами возвышались мечи и копья и грозно звенели один о другой. За этими.колесницами шли 3.000 человек и в 750 открытых сосудах несли серебряную монету, а за ними несли серебряные изделия, столовую посуду, кубки и чаши.
Третий день был самый блистательный. Уже рано утром раздались по улицам трубные звуки воинственной музыки. Шествие открывали назначенные для жертвоприношения 120 жирных быка, их рога были позолочены, а спины и головы украшены лентами и венками. Юноши в изящно вытканных передниках вели к жертвеннику, а сопровождавшие их отроки несли золотые и серебряные сосуды. За ними несли 77 открытых сосудов с полученною в качестве добычи золотою монетой. Потом несли большую чашу для жертвоприношений, вылитую греческим художником по приказу Эмилия из десяти талантов золота и украшенную драгоценными камнями; затем следовало бесчисленное множество золотых кубков и сосудов из казны Персея; в их числе находились многие, которые перешли от полководцев Александра и достались в добычу македонянам еще в Азии.
Триумфальная колесница
Затем везли колесницу Персея, на которой лежали его оружие и царский венец. За нею шли пленные дети царя в сопровождении своих плачущих наставников и слуг; по их наставлению, царские дети жалобно протягивали руки к народу. В некотором отдалении от них шел сам Персей в цепях и в траурной одежде. Взоры его были потуплены в землю, он сильно дрожал и выглядел совершенно расстроенным. Позади царя шли его плененные друзья и родственники, подобно ему, печальные и пристыженные. Потом следовала целая толпа носильщиков и несла 400 золотых венцов, поднесенных победителю в подарок греческими городами. Наконец, появился сам Эмилий в великолепной пурпурной тоге, расшитой золотом, с лавровой ветвью в руке. Он восседал на роскошной триумфальной колеснице, запряженной четверкой прекрасных коней, а за ним следовало все римское войско, украшенное лавровыми ветвями, распевая непристойные песни и с надменной осанкой проходя перед зрителями.
Несчастный царь, осужденный на вечное заточение в темницу, был отправлен в Алвбу. Он умер там от печали в следующем году. Его дети влачили жалкое существование. Не менее тяжела была и судьба победителя, у которого неумолимая смерть похитила двух сыновей, В то самое время, когда Рим готовился к великолепным празднествам по случаю заключения мира, за 5 дней до триумфа, умер 14-летний сын Эмилия. Едва умолкли праздничные ликования, как умер его младший 12-летний сын. Таким образом, Эмилий вдруг остался со всем одиноким. Он был глубоко удручен. Но чувства родительские не заглушили в нем любви к отечеству, и он явился олицетворением готовности самопожертвования, отличавшей римлян в их лучшие времена. В своей речи, обращенной к римскому народу Эмилий сказал: «Слишком велико казалось мне мое счастье, и поэтому я сам не верил ему уже более. Я начинал бояться опасностей в море, когда мне пришлось пересылать в Италию такую громадную сумму царских денег и перевозить победоносные войска. Когда же после счастливого морского плавания все было благополучно доставлено в Италию и мне не о чем было более молить богов, тогда я пожелал, чтобы мое счастье, достигнув своего зенита и начав, по своему обыкновению, склоняться в противоположную сторону, обратило свое непостоянство скорее на мой дом, чем на государство. Поэтому я надеюсь, что раз меня лично постигло тяжкое несчастье, будет предотвращено то бедствие, которое могло бы постигнуть государство, так как в самый день моего триумфа, как бы в насмешку над судьбой человеческой, происходили похороны моих детей».
Огромные денежные суммы, которыми обогатилась римская государственная казна, дали возможность сенату освободить народ от всех налогов на 24 года. Но прилив такого громадного богатства в Рим имел самые дурные последствия. Римские историки указывают на это время, как на начало упадка нравов. Теперь главной ценностью стали деньги; самое постыдное сребролюбие заглушало всякий зародыш истинных добродетелей. Подобно тому, как римский народ желал быть первенствующим и богатейшим во всем мире, так каждый знатный римлянин стремился к тому, чтобы сделаться первым и богатейшим человеком в Риме. Римский народ выбирал и посылал в провинции полководцев, консулов, преторов, проконсулов, пропреторов и послов, и все эти представители власти были бичом подвластных народов. А так как большая часть этих сановников сменялась ежегодно и каждый из них старался воспользоваться предоставленным ему временем как можно выгоднее для себя, то никогда не кончалось истощение провинций. Управлением в провинциях заведовали пропреторы (т.е. прослужившие положенный годичный срок в должности претора в Риме); те провинции, в которых для поддержания порядка и мира требовалась военная сила, управлялись проконсулами. При них состояли квесторы, т.е. должностные лица по финансовой части, заведовавшие сбором налогов и податей. Но нередко сбором податей занимались откупщики. Внеся вперед в государственную казну доходы с какой-либо провинции, откупщики отправлялись затем в эту провинцию и взимали на месте подати и налоги уже по своему усмотрению.
Звание наместников представляло для бессовестных сановников самый заманчивый случай к лихоимству и к скоплению колоссальных богатств в руках откупщиков и казначеев, которые нередко соединялись в целые общества для ограбления провинций. Из этих элементов образовалась денежная аристократия, «всадники», находившиеся в одинаково враждебных отношениях как к народу, так и к сословию благородных. Вместо древней простоты римляне стали ценить роскошь и наслаждения, а взамен умеренности и справедливости появились всеобщие алчность и властолюбие. Борьба отдельных личностей, среди которых первое место занимал суровый цензор Марк Порций Катон, с нравственной распущенностью и забвением гражданского долга была безнадежна. Отчаявшись в успехе своих усилий, Катон сказал: «Городу, в котором рыба стоит дороже упряжного вола, помочь уже ничем не возможно».
Древнее римское благочестие быстро падало. Эллинско-восточное суеверие и безверие, халдейская астрология и вера в гороскопы не замедлили проникнуть в общество. В 204 году в число официально признанных богов была включена фригийская мать богов Кибела. Было отправлено целое посольство, чтобы привезти из Галатии статую богини, представлявшую собой простой, булыжный камень. Служение Кибеле сопровождалось необыкновенно шумными звуками труб и литавр, производилось в роскошной одежде и под конец переходило в оргии.
Местные жрецы, птицегадатели и гадатели по внутренностям животных, начинали подвергаться насмешкам, и часто слышался вопрос: «Как может авгур при встрече со своим собратом удерживаться от смеха?»
20. Антиох Епифан.
Победой при Пидне было положено прочное основание всемирному владычеству римлян. Цари или их послы преклонялись перед сенатом победоносного Рима и униженно льстили победителям. Так поступали Евмен, пергамский царь, Масинисса нумидийский, Птолемей египетский. Вифинский царь Прусий из страха перед местью римлян за то, что он позволил себе держать нейтралитет в войне с Персеем, сам отправился в Рим, бросился на колени перед сенатом, поцеловал пол и начал свою оправдательную речь словами: «Приветствую вас, мои боги спасители!»
