Деградация и деграданты: История социальной деградации и механизмы её преодоления - Шапталов Борис Николаевич
этого необходимо регулярное обновление правящей верхушки, причем в строго определенных качественных параметрах. В условиях отсутствия демократии оно проходило традиционным для монархий способом: исчерпавшая себя правящая династия свергалась, и к власти приходила свежая, энергетически заряженная на решение проблем страны новая группа. Обычно новые монархи происходили из военачальников, доказавшие свои выдающиеся организационные таланты на полях сражений. Придя к власти, они оттирали от государственных рычагов старую знать, заполняя вакансии своими сторонниками. Чаще всего новая элита вербовалась из провинции по деловым качествам. Этот клан управленцев заменял «отработанную» столичную знать.
Этнический состав византийских императоров был чрезвычайно пестрым: греки, армяне, славяне, иллирийцы… Многие из них начинали свой путь наверх из крестьян, рядовых воинов и мелких чиновников. Вливание свежей крови и уничтожение деградантов — стало главным способом энергетической встряски правящего класса. Но этот процесс не мог происходить по заказу. Случай играл слишком большую роль. Не всегда в решающей момент во главе Византии оказывались «пассионарии». И тогда армия империи проигрывала, может, и хуже вооруженным, но сплоченным войскам разогретого этноса в лице арабов, а затем тюрков. Точно так же в свое время ополчение римлян побеждало своих многочисленных, но энергетически более слабых врагов.
Если поздний Рим или жители города Сибарис превратились в символы гедонизма и разложения, то Византия стала символом гипертрофированного бюрократизма. Той бюрократии, что зависит исключительно от личности правителя и слабо связана с народом. Поэтому, когда возникали крупные проблемы, например, неудачная война, то латать бреши за счет энергии и энтузиазма народа, как это делается в сплоченном этносе, она не могла. Демократии потому и оказывались более конкурентоспособными, что здоровое гражданское общество умеет сплачиваться перед внешними угрозами. В трудное время такой социум легко концентрировал имеющиеся ресурсы, и вражеская армия встречала перед собой не отдельное войско, а вооруженный народ. Именно по этой причине проиграли полчища персов демократии Греции в V в. до н. э. На такую мобилизацию была способна не только демократия в период расцвета, но и этнос, находящийся на родо-племенной стадии организации, если во главе оказывался ярко выраженный вождь-пассионарий, наделенный полководческими талантом. Византия не имела гражданского общества и вышла за пределы родо-племенной организации. Страна представляла собой конгломерат городских социальных групп и автономных сельских общин. Пространство империи сцеплялось в единое целое властью бюрократической организации во главе с монархом. Пока была сильна чиновничья-монархическая власть — сильно было и государство. Слабела верховная власть — автоматически слабели государственные институты, включая армию. Выход из кризиса, как уже говорилось, состоял в обновлении верховной власти. Когда слабела правящая элита, ее свергала другая группа и тем обновлялся бюрократический аппарат управления. Когда слабело государство, и в это время появлялся сильный противник, государство терпело поражение. Таким был алгоритм византийской внешнеполитической истории.
В Византии перманентно на протяжении столетий, происходила смена власти путем переворотов, и поражение государства становилось импульсом к обновлению правящего класса. После чего следовало контрнаступление и многое отвоевывалось обратно. Это действовало, пока в процесс не добавился следующий фактор — разложение самого этноса. В «римском» варианте деструкция, переросшая в социальное гниение, подобно гангрене, пошла снизу из ставшего «сытым» гражданского общества в элиту и властные структуры. В «византийском» же варианте процесс шел сверху, от «головы» — от власть имущих к обществу.
Когда тюркские кочевые племена в XI веке ворвались в Малую Азию, цивилизационный уровень Византии был намного выше их. Соответственно, армия была вооружена технически лучше кочевников. Раньше это могло привести не только к разгрому пришельцев, но и к их ассимиляции. Византия имела большой опыт цивилизаторства. Византийскую культуру и религию восприняли многие народы Восточной Европы. Однако на этот раз у византийцев ничего не вышло. Даже когда тюркское государство в Малой Азии было разбито Тимуром в конце XIV в., то и тогда Византия не сумела воспользоваться благоприятнейшим обстоятельством и вернуть хотя бы часть прежних позиций.
Когда государство терпит поражение, после которого оно не может оправиться даже в выгодной исторической ситуации, то это свидетельствует о том, что процессом деградации охвачена не только правящая элита, но и подорвана энергетика народа. Такой этнос выделяет из себя только слабую власть, а слабая власть, опирающаяся на слабый этнос, рождает слабое государство. И уже смена династий и правящих элит ничего существенного не дает, разве что латание прорех и временное тонизирование управления.
Но сам по себе данный факт еще не означает обязательную гибель этноса. Можно назвать десятки народов, которые выжили, находясь под враждебным господством на протяжении многих веков. С ромеями этого не произошло, они растворились среди пришельцев, и даже высокая культура и чуждая им религия не спасла от ассимиляции. Почему? Сравнение показывает, что не выжили и растворились и другие народы, создавшие великие имперские конгломераты, — мидяне, ассирийцы, вавилоняне, македонцы, эллины, римляне. Зато творцы локальных государств (армяне, болгары, евреи, сербы…) оказались способны пережить свой государственный крах Исключением в ряду создателей великих империй стали арабы и монголы, они тоже выжили, как этносы, но их коренные территории не захватывались и, главное, не подвергались колонизации пришельцами. Если бы кто-то польстился на пустыни Аравии и засушливые степи Монголии, то малочисленное население этих районов (в Монголии XIX в. оно сократилось до нескольких сот тысяч человек) вряд ли смогло оказать сопротивление и растворились бы, как схожие им по типу маньчжуры в соседнем Китае.
Отсюда можно предположить, что перенапряжение и постепенное истощение этноэнергетики народов, сотворивших великие экспансионистские империи, способствовало их последующей гибели. Социальная энтропия оказалась выше предела выживаемости. Захваченные куски оказалось трудно переварить, а их удержание стоило захватчикам исторической перспективы. Поэтому одной из задач правящего класса активного, пассионарного, социума является точное определение границ эффективной экспансии, за пределами которых расход энергии начинает превышать ее возмещение. Самый успешный византийский император Юстиниан (VI в.) вел войны в Северной Африке, Италии и Месопотамии одновременно, и создал обширную империю, но этим Византия намного превысила свои материальные и моральные возможности. И позже ее правители занимались только одним — пытались удержать сокращающиеся границы империи. Безуспешно. Уже в VII веке арабы захватили большую часть владений Константинополя в Африке и Азии. Этот процесс удалось затормозить на несколько веков, но за это долгое время власти ничего не смогли придумать, чтобы обновить источники энергии страны. Приходилось черпать из старых. А они скудели с каждым столетием, пока процесс не завершился крахом — гибелью государства и растворение ромеев среди пришлых народов.
Среди потенциальных возможностей создания дополнительной силы была экономика. Для Византии же было характерно неумение властей создавать передовую экономику. Национальное хозяйство было не хуже, но не лучше, чем у других, и когда появились другие экономические лидеры, то пришлось уступить дорогу сильным. Внешне могучая Византия отдала свои торговые позиции маленьким городам-государствам — Генуи и Венеции, а на Востоке — арабским купцам. А ведь торговля, в том числе транзитная торговля между Востоком и Западом, в те времена относились к числу наиболее выгодных сфер образования капиталов. Однако деньги уходили «налево», и византийские императоры постоянно мучились проблемой поиска средств для содержания армии. Приходилось обращаться к налоговому прессу. Рост налогов вызывал недовольство. Дело доходило до того, что население встречало захватчиков как своих освободителей. Поэтому арабам без особого труда удалось в считанные годы захватить Палестину, Сирию, Египет. А когда тюрки вторглись в Малую Азии, то ромейские города пошли на сотрудничество с пришельцами, ведь племена кочевников не знали, что такое налоги.
