Как выжить женщине в Средневековье. Проклятие Евы, грех выщипывания бровей и спасительное воздержани - Янега Элеанор
Теоделинда Миниатюра из «Нюрнбергской хроники». 1493 г.
Несомненно, эти описания дали бы Роберту Гроссетесту повод возгордиться, учитывая, что они и правда, скажем так, мало что описывают. Тем не менее они все равно показательны. Хотя нам не объясняют, почему этих королев считали красавицами, понятно, что красота была главным их качеством. Их облик был призван подчеркнуть, почему они занимали такое высокое положение. Батильда, например, сначала служила рабыней при дворе и именно благодаря несравненной красоте стала королевой44. Иными словами, женская красота даровала своего рода божественное право. Эти женщины стали королевами, так как именно их необычайно привлекательная внешность давала им право возвыситься до такого положения.
Впрочем, мы поймем глубокий смысл аргументации этих авторов, если вспомним, что им по должности полагалось объяснять читателям, что этих дам следует глубоко почитать. Королевские особы нередко заказывали летописцам написать историю, подтверждающую значимость их династии. Наряду с этим агиографами составлялись жития, чтобы помочь кому- то возвыситься до статуса святого или распространить уже существующий культ. Туманное восхваление красоты тех королев было своего рода рекламой, необходимой для того, чтобы убедить средневековую публику, что этих дам надлежит почитать. Женщины просто не могли считаться важными, святыми или могущественными, если не были при этом привлекательными.
Такой подход не только служил восхвалению богатых и могущественных женщин посредством лести, но и затушевывал болезненный вопрос, кому должна принадлежать власть, то есть почему именно богатым. Если Батильда здесь исключение, то остальные упомянутые дамы происходили из знатных могущественных семейств45. Они в любом случае заняли бы трон, независимо от того, были ли они на самом деле красивы. В то же время их все равно наделили бы красотой в обоснование их власти. Что до Батильды, то она в буквальном смысле достигла высокого положения силой своей красоты, которая почиталась как знак Божьего благоволения. Ее облик и добродетели настолько впечатлили Хлодвига II, короля Нейстрии и Бургундии (633–657), что он возвел ее в ранг королевской супруги, вместо того чтобы держать при себе наложницей или любовницей. Таким образом, оставалось загадкой, каков был раннесредневековый канон женской красоты: прекрасная дама могла занять высокое положение, как о том повествуют многочисленные сказки. Однако если женщина не была могущественной, могла ли она считаться красавицей? При всей расплывчатости определения женской красоты в раннем Средневековье ее строго определяло имущественное положение, и претендовать на обладание ею могли исключительно богатые дамы.
Итак, красота открывала дорогу к власти, и это еще больше подогревало интерес средневековых авторов к определению критериев женской привлекательности. В поисках подсказок они обращались к временам Эллады и Древнего Рима — в духе глубокого благоговения перед античной мыслью, особенно свой ственного высокому (после 1000-х годов) и позднему (после 1250-х годов) Средневековью. И словно в доказательство того, что стандарты красоты должны оставаться непостижимыми, образцовые красавицы, на которых авторы чаще всего останавливали свой выбор, были не просто историческими личностями, а героинями эллинской и римской мифологий.
Легендарная Троя выступала одним из самых многообещающих источников, к которым обращались пытливые умы в надежде понять, что такое красота. Истории о Троянской вой не уже использовались, когда нужно было подкрепить притязания государя на законность правления. И потому было намного удобнее обратиться к этим же историям для того, чтобы решить, что считать красотой. Более того, те же доводы, которые оправдывали преклонение перед философией Античности, прекрасно подходили для обсуждения канонов красоты. Если античное знание совершеннее в силу большей исторической близости к божественному, значит, совершеннее и античные представления о красоте.
Средневековые авторы нередко обращались к «Истории о разрушении Трои» (De excidio Trojae historia), авторство которой приписывается Дарету Фригийскому, жрецу в троянском храме бога Гефеста; считается, что Дарет жил в VIII веке до нашей эры и, возможно, даже был современником Гомера, прославленного автора «Илиады» и «Одиссеи». В V веке нашей эры рассказ Дарета был переведен на латынь и с тех пор пользовался большим успехом у читателей Средневековья. Согласно Гомеру, Дарет был очевидцем Троянской вой ны, что придавало достоверность его рассказу, поскольку теоретически Дарет вполне мог своими глазами видеть прекрасные лица женщин, причастных к этому конфликту. Что еще важнее, Дарет не пожалел времени, чтобы подробно описать внешний облик трех из них: Поликсены, Брисеиды и Елены Троянской, которая считалась наипрекраснейшей женщиной своего времени.
Елена Прекрасная и ПарисМиниатюра из французского перевода книги Боккаччо «О знаменитых женщинах». 1440 г.
Согласно мифу, Поликсена была младшей дочерью троянского царя Приама и его супруги царицы Гекубы. Она предстает главным образом как трагическая фигура. Помолвленная с полубогом Ахиллесом и, как иногда считается, причастная к его гибели, она, по легенде, была принесена в жертву на его могиле.
Брисеида, подобно большинству женщин в классической литературе, не столько самостоятельный персонаж, сколько та, которая побуждает мужчин к действию. Прославилась она не столько своими поступками, сколько своей участью: после того как греческие вой ска разграбили город Лирнесс, где жила Брисеида, Ахиллес у нее на глазах перебил всех ее родных, а саму Брисеиду взял в рабство как свою наложницу.
Потом его принудили уступить Брисеиду предводителю греческого вой ска царю Агамемнону, и Ахиллес так разгневался (читай, разобиделся), что покинул поле боя, из- за чего греки потерпели поражение и понесли огромные потери.
Гибель Поликсены Миниатюра из французского перевода книги Боккаччо «О знаменитых женщинах». 1440 г
После этой длинной преамбулы я должна с сожалением признать, что Поликсена и Брисеида, как их описал Дарет в «Повести о разрушении Трои», весьма похожи: у обеих белая кожа и светлые волосы. Кроме того, обеим нравилось подводить брови, чтобы они сходились на переносице в сплошную линию — монобровь. Различались они, похоже, только ростом: если о Поликсене сказано, что она высокого роста, то о Брисеиде — что «невысокого»46.
Можно предположить, что Дарет уделит больше внимания внешности женщины, силой своей красоты спустившей на воду армаду из тысячи греческих кораблей, — Елене Троянской. В конце концов, Елена не кто-нибудь, а героиня эллинской мифологии и рождена в результате одной из самых знаменитых любовных побед Зевса, который в облике лебедя соблазнил ее мать Леду. И особенно Елена важна для нас тем, что ее родители наделили ее несравненной красотой. Она состояла в браке с царем Спарты Менелаем. Между тем волей обстоятельств Елену без ее ведома пообещали в жены другому мужчине, юному троянцу Парису. Началось с того, что Зевс повелел Парису разрешить спор между олимпийскими богинями, кто из них прекраснейшая, и вручить победительнице золотое яблоко. На титул прекраснейшей притязали Гера, Афина и Афродита. Хотя Париса выбрали арбитром в силу его предполагаемой честности, рассудил он небеспристрастно. Каждая из трех богинь, желая склонить чашу весов в свою пользу, посулила Парису награду. Царица Олимпа Гера пообещала сделать его царем над Европой и Малой Азией; богиня мудрости Афина — сделать его наимудрейшим человеком во всем мире; а богиня любви Афродита посулила Парису руку самой прекрасной женщины мира. Парис выбрал Афродиту.
