«Она утонула...». Правда о «Курске», которую скрывают Путин и Устинов Издание второе, перерабо - Кузнецов Борис Григорьевич
Алексей Пиманов: («Гибель „Курска“. Следствие закончено».) В заключение о том, что мы не смогли показать, не имели права, но сказать обязаны. Это записка на обгоревшем теле Дмитрия Колесникова сохранилась у сердца в нагрудном кармане лишь потому, что капитан-лейтенант успел закрыть ее от огня рукой. Мне больше нечего сказать.
Алексей Пиманов: В том фильме перед нами стояла задача впервые рассказать, как погибал «Курск». Об общем состоянии флота мы почти не говорили, лишь позволили себе фразу о том, что мы все в 90-е бросили свою армию. Я бы теперь сказал резче — предали. Что, кроме ошеломления, может вызвать информация, что это был всего лишь второй выход в море «Курска» со времен спуска со стапелей? Все остальное время лучшая лодка флота простояла у берега.
Сказать, что на Северном флоте трагедию «Курска» пропустил через сердце почти каждый, значит, ничего не сказать. Тем более что в отставку, на основании выводов следствия, отправили почти весь командирский состав. Вот поэтому перед нашей съемочной группой стояла задача не только получить эксклюзивную информацию об оставшемся на дне 1-м отсеке, о последних днях утилизации «Курска», об учении, состоявшемся на месте гибели лодки, но и понять, в каком морально-психологическом состоянии находятся сейчас моряки.
(Архивные съемки «Курска» и его экипажа. Положение дел на флоте.)
Виктор Куроедов, Главнокомандующий ВМФ: До сегодняшнего дня у меня 118 рубцов на сердце. И это на всю жизнь. Больше не могу сказать ничего.
Геннадий Сучков, командующий Северным флотом: Такое тяжелое чувство, как будто потерял дом, как будто потерял что-то родное и близкое. Потому что многих мы знали, многие были на слуху (фамилии, имена), и командира лодки и в том, и в другом случае, да и до этого были случаи то же самое. И, понимаете, я не скажу, что наступает какое-то оцепенение, но в то же время наступает такой момент, как будто этого не может быть. Понимаете? Я не верю в это, что такое может произойти. И уже потом только начинаешь тщательно задумываться над тем, что произошло, и понимаешь, что все-таки это действительно произошло, как это ни прискорбно, как это ни печально, ни тяжело бы было.
(Кадры всплытия лодки.)
Диктор: В гибель «Курска» отказывались верить все. Надежда умирает последней. Казалось, такая лодка просто не может затонуть.
Игорь Баранов, главный конструктор АПЛ: Были предусмотрены и обеспечены все средства обеспечения безопасности лодки при попадании такой же торпеды извне, при взрыве атомной бомбы извне. Эта лодка обладает колоссальными возможностями с точки зрения противостояния этим взрывам. Но когда взрыв происходит в том помещении, где находятся люди, аппаратура, внутри прочного корпуса, который выдерживает давление, очень высокое давление, предельное давление погружения глубины, и он разрывается буквально по периметру прочного корпуса, это говорит о том, что сама по себе эта авария была таковой, которая не предусмотрена эксплуатационными режимами подводной лодки.
(Кадры спасательной операции.)
Диктор: Даже когда стало окончательно понятно, что спасти не удается никого, что все подводники на «Курске» погибли и нет никакой надежды, неверие стало лекарством от горя. (…)
Геннадий Сучков: Такого фатального развала, как говорится, летального исхода не было. Да! Мы сокращались, мы урезались, но мы исходили из того количества средств, прежде всего материальных средств, которые выделялись флоту. Как говорят, по одежке протягивай и ножки.
(Кадры родственников погибших. Попов, прилет Путина.)
Диктор: После гибели «Курска» глубину трагедии флота осознавали все — и гражданские, и люди в погонах. Но искренние переживания не спасли командующего флотом Попова, да и не только его. Было совершенно понятно, что снятия с должностей на Северном флоте не избежать. Вопрос заключался в другом. По каким причинам будут увольнять? С какими формулировками? Да и будут ли вообще названы эти причины? Тогда ограничились только лишь констатацией фактов: привлечено к ответственности, отстранено и уволено столько-то, имена и должности. На этом все. Причины не были оглашены до сих пор.
Владимир Куроедов: Было принято решение от руководства флота до всех структур, которые участвовали в подготовке сил и в управлении, потом — в учении. 12 адмиралов ВМФ и капитанов I ранга были привлечены к дисциплинарной ответственности.
Анатолий Пономаренко, первый заместитель главного военного прокурора: В ходе следствия по катастрофе атомного подводного крейсера «Курск» были выявлены недочеты и недоработки со стороны должностных лиц ВМФ. Я хочу сразу оговориться о том, что эти недоработки не были и не находились в прямой причинной связи с гибелью атомохода «Курск». Да, они не находились в причинной связи непосредственно с гибелью атомохода «Курск», но за допущенные нарушения необходимо было отвечать, поэтому по результатам расследования 16 должностных лиц были привлечены к строгой, я бы даже сказал, к суровой дисциплинарной ответственности, а 12 из них были уволены из рядов ВС.
(Съемки флота.)
Диктор: Сегодня мы можем сказать, в чем заключалась вина капитанов и адмиралов. Допускались срывы в проведении учебы экипажей судов. Отсутствовал должный контроль за действиями подчиненных. Имелись упущения в организации материально-технического обеспечения флота. К примеру, в том же трагическом 2000 году из-за несвоевременной поставки топлива не состоялись учения в одной из частей. Еще раз подчеркнем — все это не связанно с причиной гибели атомохода «Курск». «Курск» обнажил все проблемы флота.
Перед новым командованием стояла сложнейшая задача начать вывод флота из кризиса. Для этого в первую очередь нужны были деньги. Сейчас средства выделяются, конечно, не столько, сколько хотелось бы, но во много раз больше, чем два года назад.
Трагедия «Курска» заставила потратить деньги прежде всего на спасательные средства. Десять лет об этом никто не думал. Закупили то самое британское и норвежское оборудование, которое использовали в ходе спасательной операции, пока оно стоит на одном спасательном корабле. В идеале оборудуют еще пять. На судостроительных верфях заложены и достраиваются новые атомные субмарины. Скоро Северный флот получит на вооружение несколько подлодок последнего поколения. Уже в следующем году в первое испытательное плавание выйдет новейший ракетоносец класса «Курск». Но не точная копия погибшего крейсера. Конструкторы учли трагический опыт, многие технические характеристики лодки изменены.
Владимир Куроедов: Разработана совершенно новая программа обеспечения живучести подводных лодок. Можно было бы к ней прийти давно и пораньше. Вот в этом году мы завершим эту программу, как становление на два года. Становится на ноги и станет действительно программой, помогающей тем, кто сегодня несет эту нелегкую службу.
Диктор: Это только в идеале хорошо учиться на чужих ошибках, в жизни приходится исправлять свои. После «Курска» военным морякам в некоторой степени пришлось ломать условные традиции, заложенные еще при советском флоте в военное время, когда людей не жалели. Хотя от старого правила «умри, но сделай» придется еще долго избавляться.
Игорь Баранов: Считается, что гибель подводной лодки не должна приводить к спасанию людей, что либо ты спасаешься вместе с лодкой, либо ты погибаешь вместе с ней. Поэтому все наши спасательные камеры, которые у нас стоят, они вроде как бы и не востребованы. Потому что, наверное; в какой-то мере считается позорным спасаться с лодки, бросая ее на дне. Надо спасать лодку, спасать себя и т. д.
(Учения Северного флота, август-сентябрь 2002 года.)
Диктор: Вы видите уникальные кадры учений Северного флота, их провели почти по той же схеме, что и два года назад, когда затонул «Курск». До этого мало кому удавалось снимать боевую подготовку целого флота. Не показательные стрельбы и выход в море, а именно каждодневную работу моряков. В этих учениях были задействованы десятки кораблей и подводных лодок, включая авиацию флота. Отрабатывались ракетные и торпедные стрельбы. Обнаружение и уничтожение подлодок вероятного противника. И все это в том же районе, где погиб «Курск».
