Мария кровавая - Эриксон Кэролли (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗

На заседание парламента в Уайтхолле кардинал прибыл после полудня 28 ноября и произнес речь о целях своей миссии. После вступительного славословия в честь Марии: «святая дева, беспомощная, нагая и безоружная», которая «преодолела все трудности и одержала победу над тиранами», — он объявил, что облечен властью официально объединить Англию с римской церковью в духе всепрощения и добра.

«Моя миссия никому не причинит вреда, — сказал он, обращаясь к парламентариям, — ибо не осуждать я прибыл, но примирить. Не принуждать, но призвать назад». Он намекнул (и это важно), что после воссоединения с Римом в Англии не будет предпринято попыток возвращать отобранные у церкви земли, уже давно находившиеся в частных владениях. «Относительно того, что случилось в прошлом, — сказал он, — все это должно быть поглощено морем всепрощения».

Два дня спустя парламент выступил с официальным предложением воссоединиться с Римом. Филиппу и Марии, как «персонам, не осквернившим себя участием в этом позорном разрыве», была подана петиция, чтобы они ходатайствовали перед легатом о даровании папского прощения. Члены палат лордов и общин пали на колени, и Поул громогласно провозгласил прощение. Официальная процедура была проведена в следующее воскресенье. Кортеж легата (впереди несли его крест и алебарду) прибыл в собор Святого Павла, где его ждал Гардииер с группой епископов и священнослужителей. После исполнения гимна Те Deum Реджинальд Поул и Гар-динер встретились с Филиппом, который приехал из Вестминстера с большим количеством придворных и четырьмя сотнями гвардейцев. Гардинер произнес двухчасовую проповедь на тему «Пришло время пробудиться ото сна», которую слушала огромная толпа, насчитывавшая пятнадцать тысяч человек, — самая большая по количеству, когда-либо виденная во дворе собора Святого Павла. В конце проповеди он объявил, что кардинал Поул пожаловал ему право отпустить грехи и простить всех присутствующих. Прихожане преклонили колени для благословения. «Это было впечатляющее зрелище, — написал один из испанцев. — И тишина стояла такая, что не слышно было, чтобы даже кто-то кашлянул».

Союз с Римом был практически восстановлен. Теперь парламенту оставалось издать акты, создающие законодательную базу для восстановления в Англии старой веры. В декабре эта работа была завершена. В многословном «Втором статуте отмены» были аннулированы все законодательные акты, ликвидирующие власть папы, и страна была провозглашена избавленной от еретических ошибок. Всем священнослужителям, посвященным в сан после раскола, было объявлено подтверждение их прав. Все браки, заключенные еретическими церковниками, были объявлены законными, и дети, родившиеся в этих браках, законнорожденными. Были утверждены приговоры, вынесенные церковными судами, а теперешним владельцам церковных земель было подтверждено их владение, «очищенное от всех опасностей церковного порицания». В связи с беременностью королевы были также установлены правила на случай, если Мария умрет при родах: Филипп объявлялся регентом при наследнике престола. Правда, Филипп ожидал, что ему предложат королевскую корону, но этого не случилось.

Более зловещим было возрождение средневекового закона (его провозгласили вскоре после прощения), предписывающего передавать для казни гражданским чиновникам еретиков, допрошенных в церковном суде. Как этот закон попал на представление парламенту, не ясно, однако для заседания, посвященного обсуждению религиозных дел, в этом нет ничего необычного. В любом случае это было чисто процедурное изменение, поскольку смертный приговор за ересь выносили уже много лет. Так или иначе, по закон был принят единогласно.

С политической точки зрения воссоединение с Римом в лучшем случае являлось компромиссом. Палаты лордов и общин обнаружили склонность присоединиться к католической конфессии, только если им будет позволено оставить у себя трофеи, захваченные после разрыва. Духовные права церкви могли быть восстановлены лишь в том случае, если ее мирские богатства останутся в частных руках. Но для Марии этот изъян в законодательстве был не столь важен по сравнению с тем триумфом, которого она достигла. Ведь она и Поул восстановили то, что разрушил ее отец! И если еще существовали какие-то сомнения в Божественном провидении, то сейчас Мария получила еще одно, особое подтверждение его милости. Она получила святое знамение.

В Евангелии от Луки описывается встреча Девы Марии с ее родственницей Елисаветой. Обе женщины были беременны. Мария — Христом, Елисавета — Иоанном, будущим Иоанном Крестителем. Случилось так, что когда Елисавета увидела Марию, «взыграл младенец во чреве ее», и она преисполнилась Святого духа. Когда Мария Тюдор в первый раз бросила взгляд па кардинала Поула, то ей показалось, что она почувствовала в своей утробе шевеление младенца.

ГЛАВА 40

Первое шевеление плода у Марии было отмечено 28 ноября церемонией благодарения в соборе Святого Павла. Темой для проповеди священник выбрал слова ангела, обращенные к Деве Марии: «Не страшись, Мария, ибо ты обрела благодать у Бога». Вокруг собора был устроен крестный ход с пением «Salve, festa dies» [53] так, как это бывает в день религиозного праздника, а во время каждой мессы отныне произносились особые молитвы за рождение принца. «Даруй, Боже, рабам твоим Филиппу, королю, и Марии, нашей королеве, потомка мальчика, — говорилось в одной из молитв, — который сможет взойти на престол Твоего королевства. Сделай его в теле благопристойным и красивым, умом изобретательным и выдающимся, благочестивым, как Авраам, радушным, как Лот, сильным и мужественным, как Самсон».

Чтобы уговорить Бога сотворить чудо благополучного разрешения королевы от бремени, были привлечены все существующие библейские параллели. Если бесплодная Елисавета, с которой сравнивала себя Мария, и девяностолетняя Сара смогли родить сыновей, то сможет и тридцатидевятилетпяя королева. Господь, который «благополучно извлек из чрева кита пророка Иону», определенно сможет сделать так, чтобы Мария благополучно произвела на свет сына. Молитва, енная настоятелем Вестминстерского собора для детей королевской школы латинской грамматики, была посвящена не личности королевского наследника, а направлена на облегчение родов. «О Господь Всемогущий, — молились дети по утрам и вечерам, — который за грех первой женщины наложил на всех женщин суровое и неотвратимое проклятие, повелев им зачинать во грехе, а затем, после зачатия, подвергнуться многим и горестным мукам и, наконец, родить с опасностью для жизни, мы молим Тебя… смягчить на время свой гнев». Протестанты, которых вовсе не радовала перспектива рождения на свет наследника-католика, молились кратко: «Господи, отврати свое сердце от Марии и сократи ее дни».

Было известно, что предмет этих искренних молитв пребывает в добром здравии. «Королева уже три месяца как с ребенком и прекрасно себя чувствует», — писал в середине ноября один испанец. — Она пополнела и имеет лучший цвет лица, чем когда выходила замуж, — знак того, что стала счастливее. И действительно, она сама говорила, что очень счастлива». Живот Марии уже заметно увеличился, так что ни один из нарядов ей больше не подходил. Когда королева появилась на открытии сессии парламента, «ее живот выдавался вперед, и все могли видеть, что она носит ребенка». При дворе царила радостная атмосфера примирения. В день празднования первого шевеления плода во дворце было устроено представление, в одной из сцен которого «из моря вышли шесть Геркулесов-воителей». Они исполнили замысловатый танец вместе с державшими факелы матросами. На головах «Геркулесов» были шлемы в виде голов грифонов, декорированные фигурами трехглавого Цербера. Спину и грудь каждого украшали обильно позолоченные и посеребренные львиные морды.