Мария кровавая - Эриксон Кэролли (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
Еще до того, как Филипп сошел на берег в Саутгемптоне, придворные Марии говорили о нем так, как будто ожидали, что он будет ими править. Советники на заседаниях и придворные в письмах друг другу неоднократно повторяли известную пословицу «Movus Rex, Nova Lex» («Новый король — новый закон»), а английские дипломаты при иностранных дворах начали нервничать и посылать запросы, осведомля — ясь, отзовут ли их по случаю прибытия нового короля. Однако никаких изменений в процедуре правления не произошло, за исключением повеления Совету, чтобы периодически составлялся краткий отчет о состоянии дел в стране по-латыии и испански и подавался тому, кого назначит рассматривать его от своего имени Филипп. Было решено также, чтобы все документы подписывались обоими монархами. Но это все была обычная административная рутина. В середине сентября в обращение выпустили новые монеты, на которых профиль Марии был заменен двумя профилями — короля и королевы. К этому времени создалось впечатление, по крайней мере у иностранных гостей, что всеми делами в государстве заправляет Филипп. Посол Савойи сообщал, что «король слушает отчеты и просматривает почту по всем делам государства, как и положено его достоинству». Посол также замечал, что Филипп кажется таким доступным и дружелюбным с англичанами, как будто сам англичанин, многозначительно добавляя, что «он уже имеет ту же власть, что и его предшественники на английском престоле».
Письма, которыми обменивались приближенные Филип-, па и его советники в Испании, положение супруга английской королевы представляют совершенно иным образом. В конце августа Филипп потребовал «прислать из Испании корабль», на котором он «мог бы отплыть в любое время без всякой задержки». Испанский Совет понял это так, что корабль нужен Филиппу на случай бегства. Испанские советники встревожились, и адмирал, предполагая, что Филиппу угрожает серьезная опасность, составил план бегства. Он собирался в спешном порядке снарядить флот якобы для доставки войск во Фландрию, а на самом деле — чтобы привезти Филиппа назад в Испанию. Испанский флот должен был встать на якорь в английском порту, а затем принца под предлогом инспектирования доставили бы в лодке на флагман. Здесь, на борту испанского боевого корабля, он был бы уже вне досягаемости англичан. План предусматривал, что Филипп мог отплыть, вообще не сказав никому ни слова, а мог устроить с англичанами торг, соглашаясь сойти на берег лишь при условии, что они «организуют дела так, чтобы он мог жить здесь, как приличествует монарху».
Говорили, что Филипп ладил с советниками Марии. Возможно, это было так, но может быть, и нет. Точно известно лишь, что король и Совет сходились во мнениях по вопросу примирения Англии с римской католической церковью. Теперь, когда Мария была беременна, этот вопрос приобрел как никогда ранее огромную важность.
20 ноября 1554 года на берег в Дувре сошел кардинал Реджинальд Поул и сразу же направился в Лондон, где за несколько недель до того начала свои заседания третья за время правления Марии парламентская сессия. Своим легатом папа Юлий III назначил кардинала еще пятнадцать месяцев назад, по его прибытие в Англию постоянно откладывалось. Мария послала ему несколько писем, уговаривая проявить терпение, пока она готовит Англию к возвращению в лоно католической церкви. Поул с подобной медлительностью был не согласен, по у него не оставалось другого выбора, кроме как ждать в Брюсселе официального приглашения королевы. Реджинальд Поул не был на родине двадцать лет. За это время Англия изменилась, но значительно изменился и он. Это был уже не блестящий придворный, чьи учтивость и острый ум завоевали симпатии Генриха VIII. На" английскую землю сошел «сдержанный и печальный» аскет с худым изможденным лицом, кошачьей походкой и скорбью в широко раскрытых глазах. На лице этого человека лежала печать трагедии, постигшей его семью, и за меланхолической мягкостью в глазах скрывалась неутолимая жажда возмездия.
Поул был большим церковным иерархом, главной фигурой в начатом в 50-е годы XVI века деле обновления римской церкви. Эту миссию на него возложил кардинальский конклав при папе Павле III, первом понтифике, озаботившемся безупречностью образа жизни священнослужителей и восстановлением духовного лидерства Рима в христианском мире. Два десятилетия Поул работал над тем, чтобы церковь освободилась от земных забот, суетности и алчности, которые питали антиклерикализм и существенно помогли расцвету протестантизма. Очевидные успехи, которых он достиг в своих усилиях обновления, и его выдвижение на первое место среди равных еще сильнее углубили приверженность Реджинальда Поула делу церкви. В 1549 году при выборах папы группа кардиналов предложила его кандидатуру, но он заколебался, не решаясь принять такую честь, в результате чего потерял два голоса и не прошел. Это его нисколько не огорчило, поскольку он, как и Мария, верил, что оказался спасенным от топора палача Генриха VIII для того, чтобы выполнить свое высшее предназначение.
Годы, проведенные в изгнании, углубили не только веру Поула, по также усугубили его скорбь. Он остро ненавидел Генриха VIII за свою искалеченную жизнь. Самодур король разорвал отношения с папой, из-за чего Поул был вынужден эмигрировать и стал его лютым врагом, за что жестокий Генрих отправил на плаху всю его семью. Единственный спасшийся брат — несчастный, достойный жалости Джеффри Поул, принес кардиналу больше стыда, чем успокоения, и лишь сделал еще горше потерю остальных родственников.
Чаще всего в воображении Поула возникала сцена казни его благочестивой престарелой матери. В его представлении это было мученичество, сравнимое со страданием Христа и святых эпохи раннего христианства. Он называл себя «сыном мученицы» и свою боль и горе считал «стигматами послушания» церкви. Реджинальд Поул верил, что его жизнь должна быть принесена в жертву Богу, который требовал от него ото-, мстить за зло, причиненное родственникам. К сожалению, Генрих был мертв, и заслуженное возмездие его уже никогда не настигнет, но протестантские доктрины, занесенные с его помощью в Англию, были живы. Выкорчевать их с корнем, уничтожить навсегда, спасти соотечественников, от которых он был так надолго оторван, — вот на это, верил Поул, Господь его и направляет. Вот в чем главное предназначение его жизни!
Если Мария откладывала возвращение Поула по политическим причинам, то император поощрял ее к этому совсем по иным соображениям. Годом раньше Ренар написал ему, что для Марии Поул значит гораздо больше, чем все советники, вместе взятые, а для Карла было крайне нежелательным появление при дворе Марии такого влиятельного человека. Филипп, а не Поул должен быть главным советником королевы. Мария любила своего супруга, но с кардиналом ее связывало очень многое. Они оба прожили весьма благополучный отрезок жизни до разрыва Англии с Римом, и им обоим сломал жизнь развод короля. Безжалостный Генрих лишил их матерей, они оба много лет прожили в изоляции и страдали за католическую веру, подвергались смертельной опасности и все же верили, что в конце концов их преданность церкви будет вознаграждена.
Это замечательное сходство судеб, эмоционального опыта плюс давнишняя взаимная симпатия и духовное родство означали, что влияние Поула на Марию будет очень сильным и может оказаться весьма пагубным и опасным. Из всех мужчин, окружавших королеву, Реджинальд Поул, наверное, должен был меньше всего признавать ее авторитет. Он не был с ней во Фрамлингэме, не слышал ее речи в Гилдхолле, когда Уайатт стоял у ворот Лондона. Он не видел, как она обсуждает дела с Гардинером и Пэджетом или отстаивает свою точку зрения в парламенте. Поул предполагал, что она слабая и не способная к правлению, по самое главное — он мог заставить ее тоже в это поверить.
И еще в одном отношении его советы могли ввести Марию в заблуждение. Поул полагал, что религиозная ситуация в Англии мало чем отличается от Италии, где протестантская ересь в то время неглубоко пустила корни и была решительным образом сокрушена папской инквизицией. Он не понимал, что в Англии уже выросло целое поколение, для которого папа ничего не значил, не понимал, насколько сильным стал английский протестантизм. Восстановление в этой стране католической веры было невероятно сложной задачей, к решению которой Реджинальд Поул не был готов, когда хмурым ноябрьским днем, стоя на носу королевской барки, поблескивая серебряным крестом, плыл из Грейвсенда в Лондон.
