Гибридная война. Выжить и победить - Магда Евгений Валериевич (книги TXT) 📗
Не менее интригующе складываются отношения между Владимиром Путиным и Сильвио Берлускони — политиком сколь экстравагантным, столь и влиятельным. Неоднократно побывавший в кресле премьера Кавалер, как его называют, не скрывает пророссийских взглядов и личных симпатий к «другу Владимиру». Как говорится, «ничего личного — только бизнес». В данном случае — личные интересы Сильвио Берлускони в прокладывании «Южного потока» и развитии бизнес-связей с Россией. Поэтому осенью 2014 года итальянский политик обвинил Запад в «безответственном отношении к России», подчеркнув, что «Россия не может не защищать украинских граждан русского происхождения, которые для россиян как братья» [69]. А уже в январе 2015-го, воспользовавшись в качестве информационного повода терактом исламистов в редакции французского еженедельника Charlie Hebdo, заявил, что «санкции бесполезны, более того, они вредны для внешней политики и губительны для нашей экономики. Я надеюсь, что итальянское правительство станет инициатором изменения европейской линии» [70].
Необходимое отступление. Владимир Путин, исходя из линии его внешнеполитического поведения, вполне может претендовать на роль злого гения европейской политики. Российский президент умело использует в собственных интересах принципы Европейского союза, в частности, принятие решений исключительно консенсусом. Путин, будучи авторитарным лидером, словно позволяет политикам Старого Света самоутверждаться за счет демонстрации дружеских отношений с ним. Этот пример переплетения международной политики, деловых интересов и игры на человеческих слабостях претендует на то, чтобы стать классическим.
Особый характер отношений между Россией и Францией, сложившийся на протяжении столетий, сегодня позволяет Кремлю рассчитывать на весьма благоприятный для себя исход битвы за право жить и работать в Елисейском дворце, запланированной на 2017 год. Нынешний французский президент Франсуа Олланд вряд ли может быть назван политиком с антироссийской позицией, но его основные конкуренты настроены по отношению к России куда более дружелюбно. Например, экс-президент и лидер «Союза в поддержку республики» Николя Саркози в 2008 году, пребывая в статусе главы государства, фактически подыгрывал России во время ее вооруженного конфликта с Грузией. Парадокс ситуации заключается в том, что Саркози фактически выступал от имени Европейского союза в целом, что серьезно пошатнуло веру в готовность ЕС противостоять российской экспансии.
Сам французский политик, претендующий на возвращение в президентский дворец, подчеркнул, выступая на партийном съезде ведомой им политической силы: «У нас с Россией общая цивилизация. Когда мы говорим с русскими, мы говорим об общей культуре, чего не происходит, когда мы общаемся с нашими китайскими, вьетнамскими и другими друзьями, даже если у нас есть общая часть истории. Разрыв отношений между Россией и Европой — это трагедия…
Крым выбрал Россию, нельзя его в этом упрекать. Точно так же, как я в свое время заставил Путина не препятствовать отделению жителей Косова от сербов. Если Косово имело право на независимость от Сербии, я не понимаю, как можно говорить, используя одинаковые доказательства, что Крым не имел права выйти из состава Украины, чтобы присоединиться к России» [71].
Лидера французской националистической партии «Национальный фронт» Марин Ле Пен можно назвать стратегическим и перспективным партнером Кремля, поскольку в своей публичной риторике она не скрывает пророссийской позиции. И дело не только в том, что госпожа Ле Пен получила кредит в российском банке на функционирование своей политической силы [72]. По всей видимости, она использует
Россию в качестве рычага давления на европейских политиков, эпатируя публику и привлекая к себе внимание. Формат заставляет лидера французских националистов не только обвинять Европейский союз в происходящем в Украине (она — ярый противник евроинтеграции Украины), но и делать подобные заявления:
«На мой взгляд, результаты референдума не вызывают никаких сомнений. Это было ожидаемо. И народ (Крыма), живший в страхе, бросился в объятья той страны, откуда появился, поскольку вы знаете, что Крым является частью Украины только в течение 60 лет» [73].
Мадам Ле Пен последовательно отстаивает интересы России в Европейском парламенте и ПАСЕ, не стесняясь выступать в качестве откровенного лоббиста Кремля. Этому способствует не только образ политика, предпочитающего говорить правду, но и своеобразный общественный запрос, существующий в Европейском союзе, где далеко не все политики и представители бизнеса разделяют необходимость наказания России за ее агрессивные действия на постсоветском пространстве. «Есть впечатление, что к России во Франции относятся хуже, чем во времена СССР. Мне кажется, что хлопать дверьми перед носом России — это не выход. Надо вести переговоры с этой великой нацией, великой экономической державой. Это надо учитывать. И у Франции в этом плане есть стратегические интересы, нужно усиливать наши контакты и в энергетической сфере. И у нас одна цивилизация, я не вижу, почему мы не могли бы доверять друг другу» [74].
Необходимое отступление. Марин Ле Пен можно назвать наиболее ярким представителем когорты радикальных европейских политиков, эксплуатирующих евроскепсис и демонстрирующих готовность по выгодному курсу обменять европейские ценности на «духовные скрепы» России. Кремль без зазрения совести поддерживает радикальные силы во многих странах Старого Света, и те служат ему верой и правдой. Эти политики не опасаются оказаться на обочине европейского политического процесса, поскольку и без того зачастую являются маргинальными. Но растущая популярность «Национального фронта» во Франции, приход к власти в Греции левацкой коалиции «Сириза», активность партии «Йоббик» в Венгрии, наконец, итоги выборов в Европейский парламент, на которых радикальные и призывающие к разрушению ЕС партии получили добрую четверть голосов [75], свидетельствуют: национализм и радикализм в ЕС прекрасно находят общий язык с великорусским шовинизмом Кремля. Россия эффективно использует своих союзников в щекотливых миссиях, например во время проведения в Крыму так называемого «референдума» [76].
Будет ошибкой считать, будто Россия плотно сотрудничает исключительно с лидерами государств Западной Европы. Центральноевропейские государства ЕС, так называемые «страны молодой демократии», также находятся в сфере интересов Кремля. Как и с партнерами из Старой Европы, путинский режим предпочитает действовать «дуплетом», диверсифицируя политические риски.
Показательной в этом вопросе выглядит Чехия, бывший и действующий лидеры которой делают публичные политические реверансы России. Например, экс-президент Чехии Вацлав Клаус «9 мая этого года оказался единственным европейским политиком, который пришел на ежегодный прием по случаю Дня Победы в посольство России в Чехии. При этом к лацкану его пиджака была прикреплена георгиевская ленточка» [77]. Стоит ли удивляться, что бывший президент Чехии в июле 2014 года предложил свои услуги в роли посредника в «неизбежном» процессе разделения Украины, ссылаясь на свой большой опыт, полученный во время раздела Чехословакии» [78].
Уже в январе 2015 года Вацлав Клаус в интервью австрийскому изданию Die Presse подчеркнул, что «конфликт на Донбассе — это конфликт «Европы и Америки против России». Украина в этом споре — лишь пассивный инструмент…
