Двойной заговор. Тайны сталинских репрессий - Прудникова Елена Анатольевна (книги онлайн .TXT) 📗

Нет ни малейшего сомнения, что этот процесс не был спонтанным, внезапным, как внезапным было решение Сталина вместо «борьбы с кулаками» провести коллективизацию. [50] Судя по методике, по подбору кадров, видно: в стране шла планомерная, продуманная, организованная контрреволюция.

Накануне

Ну и как должна была отнестись ко всему этому оппозиция?

До сих пор Сталин был для них конкурентом в драке за власть, узурпатором этой власти, творцом безумных реформ, в последние годы – врагом. Теперь он стал предателем. А с предателями у российских революционных радикалов разговор был всегда короткий.

…Любопытная вещь – логика. Давно уже доказано, что «заговор генералов» на самом деле существовал – по сути, это стало ясно с 1997 года, с момента публикации «Справки о проверке обвинений», которые в сумме с ранее опубликованными показаниями Тухачевского дали совершенно ясную картину. Еще в 90-е годы, после публикаций историка В. Роговина, стало ясно, что в СССР существовала разветвленная и тщательно законспирированная «параллельная партия», а значит, репрессии 1929–1933 годов не были необоснованными. В контексте реальных политических событий уже не кажется дутым дело «Весна», хотя с ним еще разбираться и разбираться. Ю. Жуков, исследовавший «кремлевское дело», пришел к выводу, что в основе его лежал конкретный заговор. И между тем он же, буквально в той же книге, относит процессы против троцкистско-зиновьевской оппозиции, прошедшие в 1936–1937 годах, к разряду политических репрессий, то есть планомерной и беззаконной расправы Сталина с политической оппозицией. Где тут логика? Одно дело за другим оказывается реальным, и вдруг между ними затесались какие-то процессы совсем из другой оперы – разборки с инакомыслящими, уничтожение не только нынешних, но и прежних политических противников… Ни до, ни после этого не было – с чего вдруг? Да еще перед этим предпринимаются специальные меры по укреплению законности, не иначе как из утонченного цинизма. Странно…

Более того, есть прямое свидетельство, что Сталин не намеревался проводить какие бы то ни было политические разборки. В 1933 году началась новая чистка партии, очень жесткая «генеральная уборка», проверка прошлого и настоящего всех членов ВКП. И вдруг – неожиданное постановление декабрьского (1935) Пленума ЦК, которым эта чистка попросту прекращалась и проводился всеобщий обмен партбилетов по состоянию на нынешний день. То есть власти более чем явно показывали, что не намерены преследовать никого. Все, закончили!

Правительство явно давало «отпущение грехов». В июне 1936 года на Пленуме ЦК был восстановлен в партии Енукидзе, Несколько раньше Сталин очень жестко пресек попытку Ежова, тогда председателя комиссии партийного контроля, воспользоваться для своей работы архивами госбезопасности. И вдруг – такой поворот: аресты, кровавые приговоры.

Странно…

Подробное рассмотрение этих процессов, конечно, было бы интересно – но как-нибудь в другой раз. Эта книга и так уже непомерно велика, и она, в общем-то, не о том. Поэтому вкратце, без доказательств, расскажем лишь о тех моментах, которые нам показались важными и интересными.

Итак, после преобразований 1935–1936 годов прежние «государственники» превратились в откровенных контрреволюционеров. А значит, Сталин стал для своих прежних товарищей, «большевиков-ленинцев», «революционеров», предателем, и какие-либо сомнения и колебания по отношению к нему теперь были неуместны. Между тем социальная база «революционеров» стремительно сужалась. Именно теперь можно было ожидать выступления оппозиции – теперь или никогда!

И в самом деле, к началу 1936 года органы внутренних дел зафиксировали возросшую активность советских «бывших» – троцкистского и зиновьевского подполья. В отличие от немецких «бывших», бессильных деятелей бессильной Веймарской республики, это были партийные радикалы, «люди идеи», с опытом подпольной работы, в том числе и опытом терроризма. Стало известно и о том, что они стремятся к объединению, к тому, чтобы создать единую партию.

Но в недрах оппозиции шли и куда более опасные процессы. 5 февраля 1936 года начальник секретно-политического отдела ГУГБ Молчанов докладывает Ягоде, что троцкистское подполье воссоздается по принципу «цепочной связи небольшими группами». Этот принцип был прекрасно знаком всем, кто хоть что-то знал о конспиративных методах борьбы, – так строятся не политические, а боевые организации. Чекисты еще по привычке называли их контрреволюционными – хотя теперь речь шла как раз о революционной партии, призванной выступить против набиравшей силу контрреволюции.

И вот тут очень полезно привести цитату из Ю. Жукова, который, как нам кажется, воспроизводит основную ошибку исследователей того времени. В своей книге «Иной Сталин» он приводит циркуляр заместителя наркома внутренних дел Г. Е. Прокофьева:

«Имеющиеся в нашем распоряжении данные показывают возросшую активность троцкистско-зиновъевского контрреволюционного подполья и наличие подпольных террористических формирований среди них. Ряд троцкистских и зиновьевских групп выдвигает идею создания единой контрреволюционной партии и создания единого организационного центра власти в СССР…»

Комментируя этот документ, Ю. Жуков пишет: «На первый взгляд, текст циркуляра выглядит слишком одиозным, вполне характерным для всех документов, исходивших с Лубянки… Но если не принимать во внимание непременные далекие от действительности определения, как „контрреволюционные“, „террористические“ да отбросить столь же нарочито использованные понятия „подпольные“, „формирования“, то оставшееся выглядит достаточно серьезным и вполне возможным».

Да почему же не принимать во внимание-то? Ведь это не газетная статья, это циркуляр замнаркома внутренних дел, предназначенный для его подчиненных, то есть внутриведомственный документ. В бумагах такого сорта риторика не применяется. Если там говорится «подпольные формирования», «терроризм», значит, речь идет о подпольных формированиях и терроризме, а не о намерении вести парламентскую борьбу.

…Хорошо, давайте для наглядности проделаем с этим документом ма-а-ленькую операцию. Одно понятие уберем и одно заменим на более верное. Тогда приведенная фраза будет выглядеть так: «Имеющиеся в нашем распоряжении данные показывают возросшую активность революционного подполья и наличие подпольных террористических формирований среди них». Вам это кажется по-прежнему невозможным? Или в очертаниях документа все же начинает проступать что-то знакомое?

В том-то все и дело! Именно такие документы должны были поступать в жандармские управления Российской империи накануне и в начале «революционной репетиции» 1905 года. Все это уже было – подпольные боевые организации, революционный террор, и даже делалось теми же людьми или их приятелями из родственных партий эсеров и анархистов, развернувших в 1905–1907 годах в России такое, что Николаю II, очень мягкому царю и истинному христианину, пришлось вводить военно-полевые суды.

Ну и чем такая картинка менее логична, чем «репрессии» с убиением невинных «политических младенцев»?

…Самые знаменитые разведчики – как правило, худшие из своего цеха. Потому что знаменитым разведчик становится после своего провала. А о тех, кто не проваливается, так никто никогда и не узнает.

Так и с террором. Для истории покушение становится покушением после того, как оно состоится. Взрыв в бункере Гитлера был, и он существует под своим подлинным именем. Террор начала века тоже был – и он тоже существует. Если же покушения и террор удается предотвратить, они записываются в главу о политических репрессиях, хотя ничего общего с ними не имеют. Репрессии – это то, что было, например, у нас после 1953 года. А репрессии, в ходе которых был казнен Александр Ульянов, старший брат Ленина, таковыми не являлись, потому что ребятки и вправду готовили покушение на царя – кстати, предыдущий русский царь был убит террористами всего за шесть лет до того, в результате восьмого по счету покушения..