Генералиссимус. Книга 1 - Карпов Владимир Васильевич (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
В контратаке генерал Кирпонос был ранен в ногу. Его на руках перенесли на дно оврага, к роднику. Сюда же доставили раненого и тяжело контуженного командарма Потапова. Его боевой начальник штаба генерал Писаревский геройски пал на поле боя.
Дивизионный комиссар Рыков и генерал Тупиков вместе с подполковником Глебовым обошли опушку, беседовали с людьми, ободряли их.
Примерно в половине седьмого вечера Кирпонос, Бурмистенко и Тупиков в кругу командиров обсуждали варианты прорыва, который намечалось осуществить с наступлением темноты. В это время противник начал интенсивный минометный обстрел. Одна мина разорвалась возле командующего. Кирпонос без стона приник к земле. Товарищи кинулись к нему. Генерал был ранен в грудь и голову. Через две минуты он скончался. Адъютант командующего майор Гненный со слезами на глазах снял с кителя генерала Золотую Звезду и ордена...”
После окончания войны у родника, в овраге, была установлена мраморная плита с надписью: “На этом месте 20 сентября 1941 года погиб командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник Кирпонос М. П.” В 1943 году останки генералов Кирпоноса и Туликова были перевезены в Киев. Они покоятся в парке Вечной славы, у обелиска возле могилы Неизвестного солдата.
Надо признать одной из причин этой катастрофы неудачные действия генерала Еременко. Ему были даны большие силы, которыми он не сумел распорядиться должным образом. Кстати, Еременко в своих мемуарах задним числом оправдывает свои действия. Уже забыты обещания разбить “подлеца Гудериана”, уже забыто, что войска Гудериана именно тогда двинулись на юг и окружили войска Юго-Западного фронта, а Брянский фронт не воспрепятствовал этому. Теперь маршал Еременко пытается убедить всех, что он успешно выполнил задачу, поставленную ему лично Сталиным: “Мы можем сказать, что войска Брянского фронта добросовестно выполнили основную задачу, поставленную перед нами Ставкой, не допустить прорыва группы Гудериана через Брянск на Москву”. Но Гудериан и не шел в то время на Москву, а двигался вдоль реки Днепр для соединения с Клейстом, окружая войска Юго-Западного фронта. Недостоверность утверждения Еременко сегодня очевидна, так как он “защитил” Москву от удара, который по ней в то время не наносился.
Свершилось то, чего так опасались все, — войска нескольких армий оказались отрезанными.
Конфликт Сталина с Жуковым (Ельнинская операция)
Стойкость и мужество частей Юго-Западного фронта, можно сказать, спасли страну, потому что даже при больших успехах на главном направлении гитлеровское командование не решилось нанести последний удар на Москву, имея у основания клина такое мощное объединение войск, как Юго-За-падный фронт.
Юго-Западный фронт упорными, затяжными боями удерживал каждый рубеж и, используя малейшую возможность для контрударов, оставался на правой стороне Днепра, далеко в тылу противника. Гитлеровцы с военной точки зрения вполне правильно решили окружить войска Юго-За-падного фронта еще на правобережье Днепра и тем самым избавить группу армий “Центр” от постоянной угрозы удара с юга, дать ей свободу действий на Московском направлении.
Шел второй месяц войны. Сталин понимал: гитлеровская армия, планировавшая к этому времени разгромить Красную Армию и захватить Москву, не осуществила поставленные задачи. Противник нес на всех направлениях большие потери. Не оправдалось предположение гитлеровцев о том, что они не встретят такого упорного сопротивления, какое оказала им Красная Армия. Фронт действий войск по мере углубления на территорию страны все больше растягивался. Гитлеровской армии уже не хватало войск и, главное, резервов для того, чтобы действовать на всех стратегических направлениях. Сталин предполагал дальнейшим упорным сопротивлением на занимаемых рубежах остановить продвижение немцев к Москве. Но все же у гитлеровцев были еще большие силы, и особенно мощные бронетанковые группировки и авиация, которые были способны наносить сильные удары.
Предвидя удар противника в тыл нашему Юго-Западному фронту, Генштаб считал, что необходимо наши войска спасти от окружения — отвести за Днепр и организовать оборону на этом удобном природном оборонительном рубеже. Сама природа предоставляла нашим войскам такую мощную преграду, за которую они пока еще могли отойти. Жуков также считал, что нужно воспользоваться ослаблением войск противника, стоящих на Московском направлении (из-за поворота части его сил на юг), и нанести им удар именно здесь.
29 июля Жуков позвонил Сталину и попросил принять его для срочного доклада. Сталин сказал, что ждет.
Взяв карты со стратегической обстановкой, группировкой войск, все необходимые справочные данные, Георгий Константинович направился к Сталину. В приемной его встретил Поскребышев, сказал:
— Посиди, приказано подождать.
(Да, именно так, на “ты”, обращался помощник Сталина к министрам, ученым, маршалам и генералам, считая, что близость к вождю дает ему такое право!)
Через 15—20 минут в кабинет Сталина прошли Маленков и Мехлис, а затем пригласили войти Жукова. Почему Сталин не захотел говорить с Жуковым один на один, да к тому же пригласил не военных специалистов, а этих двоих, верных и всегда готовых безоглядно поддерживать? Видимо, он опасался того важного разговора, на котором так настаивал Жуков. При всей своей неограниченной власти Сталин все же всегда заботился и о тех следах, которые останутся в официальной истории. Предвидя серьезность беседы, он и на этот раз пригласил свидетелей.
— Ну, докладывайте, что у вас, — сказал Сталин. Жуков расстелил на столе карты и подробно изложил обстановку на фронтах и свои выводы и предложения, что следовало бы предпринять в настоящее время. Он очень подробно осветил возможности и предлагаемый характер действий противника, на что Мехлис бросил реплику:
— Откуда вам известно, как будут действовать немецкие войска?
— Мне не известны планы, по которым будут действовать немецкие войска, — ответил Жуков, — но, исходя из анализа обстановки, они будут действовать только так, а не иначе. Мое предположение основано на анализе состояния и дислокации немецких войск, и прежде всего бронетанковых и механизированных групп, являющихся ведущими в их стратегических операциях.
— Продолжайте докладывать, — бросил Сталин. Жуков продолжил доклад:
— На Московском стратегическом направлении немцы в ближайшие дни, видимо, не смогут вести крупные операции, так как они понесли здесь слишком большие потери. У них нет крупных стратегических резервов для обеспечения правого и левого крыла группы армий “Центр”. На Ленинградском направлении без дополнительных сил немцы не смогут начать операции по захвату Ленинграда и соединению с финнами. На Украине главные сражения могут разыграться где-то в районе Днепропетровска, Кременчуга, куда вышла главная группировка бронетанковых войск противника группы армий “Юг”. Наиболее слабым участком нашей обороны является Центральный фронт. Армии Центрального фронта, прикрывающие направления на Унечу — Гомель, очень малочисленны и слабо обеспечены техникой. Немцы могут воспользоваться этим и ударить во фланг и тыл войскам Юго-Западного фронта, удерживающим район Киева.
— Что вы предлагаете? — настороженно спросил Сталин.
— Прежде всего укрепить Центральный фронт, передав ему не менее трех армий, усиленных артиллерией. Одну армию за счет западного направления, одну — за счет Юго-Западного фронта, одну — из резерва Ставки. Поставить во главе фронта другого, более опытного и энергичного командующего. Кузнецов недостаточно подготовлен, он не сумел твердо управлять войсками фронта в начале войны в Прибалтике. Конкретно предлагаю на должность командующего Ватутина, моего первого заместителя.
— Ватутин мне будет нужен, — возразил Сталин и продолжал: — Вы что же предлагаете, ослабить направление на Москву?
— Нет, не предлагаю. Противник здесь, по нашему мнению, пока вперед не двинется. А через 12—15 дней мы можем перебросить с Дальнего Востока не менее восьми вполне боеспособных дивизий, в том числе одну танковую.
