Маршал Рокоссовский - Корольченко Анатолий Филиппович (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
Именно тогда по этой причине произошел конфликт между Рокоссовским и командующим Западным фронтом Жуковым.
Части 16-й армии отражали яростные удары превосходящих сил противника, группировка которого состояла из четырех полнокровных танковых и пехотных дивизий. Положение в армии усугублялось еще и тем, что в глубине нашей обороны не было резервов, которые смогли бы задержать танки и пехоту в случае их прорыва. Войска армии несли большие потери.
Оценив обстановку, Рокоссовский пришел к выводу о целесообразности занять находящийся в тылу выгодный рубеж, использовать Истринское водохранилище как серьезную преграду для наступающих. Свой замысел он доложил командующему фронтом генералу Жукову и просил дать разрешение на занятие намеченного рубежа. Тот молча выслушал и ответил решительным отказом.
— С рубежа не отходить. Стоять насмерть.
— Но ведь обстановка позволяет поступить именно так.
— Об отводе войск не может быть и речи.
Константин Константинович не знал, что накануне между Жуковым и Сталиным состоялся серьезный разговор.
— Скажите, товарищ Жуков, вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю вас с болью в душе. Говорите честно.
Стоявший у карты Георгий Константинович оторвал от нее взгляд и произнес:
— Москву, конечно, мы удержим. Врагу не отдадим.
Это было своего рода обещание, клятва, невыполнение которой могло стоить головы. Жуков принимал все меры, чтобы выполнить данное им слово…
Рокоссовский об этом разговоре не знал, и когда Жуков уехал, он телеграфировал свою просьбу об отводе начальнику Генерального штаба. Маршал Шапошников ответил, что предложение целесообразное и он его санкционирует.
Распоряжение командарма не успело дойти до войск, как поступила грозная телеграмма: «Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков».
Такого ответа Константин Константинович никак не ожидал. Еще раз прочитал телеграмму и задумался. Мысленно поставил себя на место Жукова.
«Сейчас на плечи этого человека легла тяжелейшая задача — отстоять Москву. Может быть в частности он не прав, но прав в главном: нельзя отступать ни на шаг. Обстоятельства чрезвычайны и требуют чрезвычайных мер. Он приказывает стоять насмерть, — значит будем делать так. В этом залог успеха».
И командарм распорядился: «Приказ об отводе войск отменить. Занять прежние позиции и с них — ни шагу назад!»
Этот конфликт не изменил их отношений. Они по-прежнему с уважением относились друг к другу.
В конце ноября обстановка в полосе 16-й армии обострилась до предела. Противник овладел Рогачевым, Красной Поляной, завязал бои за Лобню. Отсюда в ясные дни видна Москва. Используя успех, немцы начали подтягивать дальнобойные орудия, чтобы начать обстрел столицы.
Ночью последовал звонок из Ставки: «Сделать все возможное, чтобы ликвидировать угрозу! Нельзя допустить выхода немецких танков к каналу Москва — Волга!» А до канала рукой подать. Один рывок — и танки достигнут его берега. Резервов нет. Артиллерии тоже.
«Продержитесь до утра. Поможем», — обещала Ставка.
На счастье, удалось перехватить на марше два стрелковых батальона и артиллерийский полк. Утром прибыла обещанная помощь — два артиллерийских полка и три дивизии «катюш».
— Без промедления занять огневые позиции! — приказал командарм. — Подготовить огонь по Красной Поляне.
Мощью артиллерии удалось сорвать атаку врага.
СУХИНИЧИ
Под Москвой генерал Рокоссовский приобрел и полководческий авторитет. Подтверждением тому операция, связанная с овладением городом Сухиничи.
Далеко за полночь начальник штаба генерал Соколовский принес на подпись командующему оперативную сводку. С военной лаконичностью в ней перечислялись основные события за день. Включая в себя десять армий, Западный фронт занимал огромную территорию. На северо-западе, на волоколамском направлении, действовала 16-я армия Рокоссовского, а на юге 10-я армия генерала Голикова безуспешно рвалась к небольшому городу Сухиничи, что в Калужской области. Между ними более полтысячи верст. Пока операторы обзвонили штабы, приняли донесения да свели их в единый документ, прошло полночи.
Хмурясь, командующий надел очки, стал читать.
— А «десятка» по-прежнему топчется, — проговорил недовольно. — Пусть завтра Голиков утром мне позвонит. Я поговорю.
Начальник штаба сделал в своей книжке пометку.
Подписав документ, командующий в сопровождении адъютанта направился по длинному коридору на выход. Два сержанта из охраны схватили автоматы, опережая, сбежали по ступеням.
Дорога к коттеджу тянулась по невысокому косогору вдоль схваченного льдом пруда. Впереди шли сержанты, рядом с командующим светил фонариком адъютант, направляя луч на вытоптанную в снегу тропку.
— Стой! Кто идет? — раздалось в морозной ночи, когда они приблизились к темневшему глыбой коттеджу. От веранды отделилась фигура часового.
Здесь находился вспомогательный узел связи командующего. Комнаты его и адъютанта — наверху, куда они поднялись по неширокой деревянной лестнице.
Когда-то этот каменный коттедж, как и другие ближние строения, принадлежал помещице Власовой. И потому ее вотчину народ прозвал коротко: Власихой. После революции затерявшаяся в лесном массиве деревенька разрослась и стала называться именем расположенной невдалеке железнодорожной станции Перхушково.
Было четыре часа, когда адъютант разбудил генерала:
— Вас просят к аппарату. Кажется, сам Верховный!
— Почему, товарищ Жуков, — послышался голос с грузинским акцентом, — ваше левофланговое хозяйство не продвигается? Может, Голиков не в состоянии решить задачу? Помогите ему. Или направьте туда другого генерала, способного выполнить приказ. Подумайте и завтра доложите.
— Ясно. Меры незамедлительно приму!..
— Поступайте, как находите нужным, но к первому февраля Сухиничи взять! — и в трубке сухо щелкнуло.
Остаток ночи командующий вместе с начальником штаба генералом Соколовским провел над картой. Утром к ним присоединился член военного совета Булганин.
Потом был жесткий разговор Жукова с генералом Голиковым. Его 10-я армия была наиболее боеспособной, однако ей пришлось действовать против частей немецкой танковой армии Гудериана. Выбив противника из-под Тулы, части «десятки» подошли к Сухиничам, блокировали в них гарнизон, но сделать большего не смогли. Немцы сопротивлялись с упорством обреченных, нанося наступающим существенный урон.
Небольшой городок Сухиничи обратил на себя внимание и самого Гитлера. Раздосадованный бегством от Тулы танковой армии, считавшейся одной из сильнейших в рейхе, он вызвал генерала Гудериана в свою ставку «Вольфшанце». Его доставили специальным самолетом.
— Почему вы позорно бежали от Тулы?
— Этого не случилось бы, мой фюрер, если бы раньше позволено было отвести армию, — отвечал генерал.
— И куда вы собирались ее отвести?
— На тыловой рубеж, всего в 50 километрах.
— Что — там не холодно, генерал? И вы смогли бы тогда вывести тяжелое вооружение?
— Без горючего я бы и там не сделал этого, — Гудериан отличался дерзким характером.
— Значит, вы собирались и в том случае оставить его русским? Как же вы собирались воевать дальше?
— Нужно спасать армию даже без вооружения!
— Итак, вы собирались бежать до Германии?
— Но у нас не было выбора…
— Вон из армии! — ударив кулаком о стол, Гитлер указал Гудериану на дверь.
От его преемника он потребовал безусловного удержания Сухиничей. И тот теперь делал все возможное, чтобы выполнить приказ фюрера.
Город, являясь узлом железных и шоссейных дорог, был важен для немецких войск. Командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Клюге создал крупную группировку для нанесения контрударов по наступающим.
О событиях в те дни у Сухиничей начальник штаба сухопутных войск Германии генерал Гальдер записал в своем дневнике:
