Сталин и заговор военных 1941 г. - Мещеряков Владимир Порфирьевич (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
Вот, собственно, и все, что сообщил нам Георгий Константинович, восхищаясь Октябрьским как одним из первых, «организованно встретивших вражеское нападение». А был ли сбит хотя бы один «неизвестный» самолет? А если и сбит, то чей же это, все-таки, был самолет? Такие вопросы, судя по всему, в головах наших военных даже и не возникали. Жуков-то, наверное, сразу «догадался», чьи это были «неизвестные» самолеты. Не зря же сидел в кабинете наркома обороны. Вот такие у нас «миротворцы» были в военных верхах.
«Интересный» случай произошел в это время в Западном военном округе. Когда «неизвестные» самолеты-бомбардировщики утром 22 июня пересекли нашу границу, то командующий ВВС Западного округа генерал-майор авиации И. И. Копец, в отличие от Ф. С. Октябрьского, поднял в воздух истребительную авиацию, чтобы препятствовать проникновению вражеских самолетов в глубь советской территории. Последовал категорический приказ из Москвы: «Отставить!» Самолеты вернулись на исходные позиции, чтобы затем попасть под удар бомбардировочной авиации врага. А командующий ВВС И. И. Копец через несколько часов после отдачи приказа почему-то покончил жизнь «самоубийством»…
Далее в своих мемуарах Жуков сообщает о звонках командующих округами, где те докладывали о нарушениях государственной границы. Отсюда, видно, и следует жуковский вывод о начале войны.
Между тем, Жуков не хуже нашего понимал, как начинается война. Получив все сведения через Генеральный штаб о событиях в приграничных районах, а они носили характер массовых военных действий, а не провокаций местного масштаба, он, а скорее всего нарком обороны, обязан был дать условный сигнал командующим округов о вскрытии мобилизационных пакетов. Округов-то, подверженных агрессии, было всего три: Прибалтийский, Западный и Киевский. Сигнал мог состоять из одного ключевого слова, понятного всем командующим округов. В этих мобилизационных пакетах должно было быть разъяснение, как вести себя в данном случае, т. е. там, в пакетах, должна была быть та самая многократно упоминаемая Директива. А на основании этой Директивы были расписаны боевые действия войск каждого из округов, и данные предписания должны были быть вложены в мобилизационные пакеты командующих воинских подразделений. Из штаба округа в войска тоже должен был последовать, но уже свой, сигнал. По многочисленной мемуарной литературе, описывающей события тех дней, можно сделать вывод, что по требованиям Директивы предписывалось нанести вторгшемуся противнику ответный удар и вышвырнуть его с советской территории. Это был, можно сказать, первый план обороны. Ну, не могли же наши военные сидеть, сложа руки и молча взирать на то, как противник безнаказанно засыпал их бомбами и молотил снарядами!.. Представьте себе, такое было во многих воинских частях различных родов войск. Именно такую установку давал Тимошенко, прикрываясь именем Сталина.
Теперь наступает второй этап. Обобщенные данные о событиях на границе нарком обороны и начальник Генерального штаба обязаны представить главе государства, который являлся, на тот момент, к тому же, и главой правительства. Ознакомившись с полученными данными и убедившись в абсолютной точности представленных материалов, глава государства поручает министру иностранных дел связаться с послом страны-агрессора (если между странами существовали дипломатические отношения) и потребовать объяснений о случившемся. А в нашем случае, как нас уверяют, сам посол Шуленбург стучался в дверь к Молотову… Далее готовится дипломатическая нота с содержанием претензий, соответствующих текущему моменту. Если же одна из сторон не желает развязывания военных действий, могущих привести к полномасштабной войне, то она стремиться к урегулированию отношений, невзирая ни на какие потери, произошедшие в начальный период конфликта на границе. После, как говориться, разберемся с возмещениями убытков сторон.
Если же противная сторона упирается и не хочет идти на попятную, а сует под нос ноту о разрыве дипломатических отношений, то здесь сложнее. Все равно надо дать послу стакан с простой водой, чтобы попил и успокоился. Выслушать претензии и еще раз попытаться предотвратить свершаемую им глупость. Это главная и основная обязанность министра иностранных дел, — в нашем случае Молотова. Если же и это не помогает, то с достоинством принять бумагу и пригрозить, что «наше дело правое, враг будет разбит и победа будет за нами!»
А как же наши войска на границе? О них не забыли за разговорами? Что им-то прикажите делать? В зависимости от ситуации. Если боевые действия происходят на участке границы одного из округов, то сигнал должен последовать только ему, если же стрельба идет по всей границе, то сигнал идет во все округа, которые прикрывают эту часть нашей территории. Речь идет об отражении агрессии, а не о войне с последующей мобилизацией населения. Надо же сначала определиться с масштабом развернувшихся боевых действий…
После аудиенции с послом «страны агрессора» возвратиться в Кремль и доложить товарищам, что Германия, по сообщению своего посла, разрывает с нами дипломатические отношения и вступает в фазу открытого военного противостояния. Товарищи коллегиально решают, что предпринять. Или, во-первых, еще раз воздействовать на Германию через дипломатические каналы — у нас же есть свой посол в Германии Деканозов. Надо же убедиться в правомочности действий посла Шуленбурга, вручившего документ о разрыве дипломатических отношений. Может, тот является заговорщиком, желающим спровоцировать вооруженное столкновение сторон. Или, во-вторых, если уж так хочется повоевать, послать ее (Германию) к чертовой матери и начать ответные полномасштабные военные действия с всеобщей мобилизацией. Если товарищи в Кремле убедятся, что первый вариант не проходит — немцы не идут на попятную, то принятие второго решения и будет, по всей видимости, означать войну.
Однако и в этом деле есть одна тонкость. А что было бы, если бы в приграничных сражениях не случилось всего того, что случилось с Красной Армией в первые часы и дни немецкой агрессии? Если бы немцы не захватили целыми и невредимыми, к примеру, все мосты через Неман и Западный Буг, а наши истребители встретили их бомбардировщики в воздухе, а не сгорели бы на земле? Если бы, к примеру, б-я и 42-я стрелковые дивизии не оказались «запертыми» в Брестской крепости, а вся наша полевая артиллерия оказалась бы не на полигонах, а в войсках? И еще многого того, что не произошло бы на границе с Красной Армией, а как раз наоборот, усилило бы ее мощь… Думается, что исходя из вышеперечисленного, немецкая армия в приграничных сражениях не смогла бы полностью развернуться и получила бы так крепко «по зубам», что эти сражения дальше приграничных инцидентов могли бы и не развиться. И, таким образом, никакой войны с Германией не было бы.
Тут вот какая штука. Существует якобы «письмо» Гитлера Сталину, где тот говорит, что на совместной границе могут возникнуть военные конфликты, и просит Сталина не придавать им особого внимания.
«Чтобы организовать войска вдали от английских глаз и в связи с недавними операциями на Балканах, значительное число моих войск, около 80 дивизий, расположены у границ Советского Союза (на 14 мая 1941 года. — В.М.). Возможно, это порождает слухи о возможности военного конфликта между нами.
Хочу заверить Вас — и даю слово чести, — что это неправда…
В этой ситуации невозможно исключить случайные эпизоды военных столкновений. Ввиду значительной концентрации войск, эти эпизоды могут достичь значительных размеров, делая трудным определение, кто начал первым.
Я хочу быть с Вами абсолютно честным (это Гитлер-то? — В.М.). Я боюсь, что некоторые из моих генералов могут сознательно начать конфликт, чтобы спасти Англию от ее грядущей судьбы и разрушить мои планы. Речь идет о времени более месяца. Начиная, примерно, с 15–20 июня я планирую начать массовый перевод войск от Ваших границ на Запад. В соответствии с этим я убедительно прошу Вас, насколько возможно, не поддаваться провокациям, которые могут стать делом рук тех из моих генералов, которые забыли о своем долге. И, само собой, не придавать им особого значения. Стало почти невозможно избежать провокации моих генералов. Я прошу о сдержанности, не отвечать на провокации и связываться со мной немедленно по известным Вам каналам. Только таким образом мы можем достичь общих целей, которые, как я полагаю, согласованы…
