Черчилль и Гитлер - Робертс Эндрю (лучшие бесплатные книги TXT) 📗

Эндрю Робертс

Черчилль и Гитлер

Введение

«Как один человек может увлечь за собой сотню других?» Таков был один из вопросов на вступительных экзаменах в Кембриджском университете, и хотя он долго занимал меня, мне понадобилось целых двадцать лет, чтобы попытаться найти на него ответ. А ведь этот вопрос является главным в изучении истории и цивилизации. Если бы один человек не мог подчинить себе сотню других, в мире не было бы войн, но также не было бы соборов, космических исследований и филармонических оркестров. Способность одного человека заставить сотню других выполнять его распоряжения является основным элементом, лежащим в основе всех коллективных действий людей, хорошо это или плохо. Так как же это происходит?

Можно было бы справедливо предположить, что если за прошедшие столетия политика и общество претерпели столь значительные изменения, то же самое произошло и с природой лидерства. После того, как в западной цивилизации аграрные общества, в основе которых лежала феодальная зависимость, сменили демократии, основанные на институте представительства, мы должны были бы начать руководствоваться совсем иными причинами к действию и повиноваться другим приказам. Поразительно, однако, то, что даже в век, считающийся искушенным и соответственно циничным, в минуты опасности боговдохновенное лидерство в значительной степени зависит от временной утраты доверия.

Об этом свидетельствует то, что язык лидерства за минувший период практически не претерпел изменений. Читая «Надгробную речь» Перикла, или речь Цицерона против узурпатора Катилины в 63 г. до н. э. «Находиться среди нас ты уже больше не можешь», или речь Джона Пима «Плач всей Англии», 1642 г., мы видим, что набор человеческих эмоций, к которым апеллируют лидеры, ограничен и удивительно постоянен. Если бы мы слушали этих ораторов сегодня, то, вероятно, были бы так же тронуты их речами, как и их тогдашняя аудитория. Этот набор эмоций можно позаимствовать, украсть, но главное, выучить. Целью этой книги является выяснить, как две абсолютно противоположных личности использовали этот небогатый лексикон, каждый по-своему, чтобы выиграть приз, который, как они оба прекрасно понимали, мог достаться только кому-то одному: победу во Второй мировой войне.

Когда в 1944 г. кинорежиссер Александр Корда захотел проиллюстрировать британский дух сопротивления нацизму, он пригласил Лоуренса Оливье на роль Генриха V в одноименной пьесе Шекспира. Речь короля перед штурмом Арфлера откровенно напоминала речи, произносимые в тот год Черчиллем, хотя их разделяло более трех веков. Истинный лидер увлекает нас на путь, глубоко отпечатавшийся в генах и душах каждого из нас. Если бы основные факторы лидерства не оставались неизменными на протяжении столетий, возможно было бы выучить и применить уроки прошлого в ситуациях, к счастью, не столь роковых, как те, с которыми пришлось столкнуться в 1939–1945 гг.?

Лидерство – как и смелость и даже искренность – находится вне понятия добра и зла. Адольф Гитлер был отважен и искренен, отстаивая свои убеждения, что не мешало им оставаться омерзительными. Изучать лидерские качества только тех людей, чьи действия вызывают одобрение, значит лишить себя возможности познакомиться с самыми влиятельными мировыми лидерами. Безусловно, величайший преступник современности, Осама бен Ладен, тем не менее, является лидером и заслуживает того, чтобы мы попытались выяснить, как ему удалось убедить такое множество людей нести вред и разрушения. Подобно фельдмаршалу Монтгомери, который во время кампании в пустыне возил с собой фотографию Эрвина Роммеля в рамке, мы должны постараться изучить лидерские приемы нашего врага, чтобы, в конце концов, победить его.

Наш мир еще хранит черты, которые он приобрел после объявления мира в 1945 г. Великие державы, позволившие России и странам Восточной Европы свергнуть коммунистические режимы в 1989–1991 гг., во многом остались такими же, какими были, когда в конце войны в Сан-Франциско была создана Организация Объединенных Наций. За исключением уменьшения границ Югославии – что не привело к каким-либо конфликтам за ее пределами – ни одна из европейских границ не претерпела изменений. Если считать действия ООН в Корее операцией по наведению порядка, то великие державы не вступали непосредственно ни в какие военные действия между собой, кроме войны между Китаем и Индией в 1962 г. Таким образом, за прошедшие шестьдесят лет Европа изменилась меньше, чем за тот же период на любом отрезке исторической шкалы, начиная с эпохи раннего Средневековья. Процесс деколонизации начался еще до того, как Уинстон Черчилль подал в отставку в 1955 г., и вернись он сегодня на землю, начальники штабов незамедлительно учинили бы ему допрос о нынешнем состоянии планеты. Гитлер – Сатана, забыть о котором мы не можем забыть, – попросил бы объяснить произошедшее с Хиросимой и Нагасаки, но в остальном ему все было бы понятно. В конце концов, находясь в бункере, он предсказал, что главными победителями после его кончины станут Америка и Россия, и хотя известие об объединении Германии, возможно, ненадолго обрадовало бы его, тот факт, что оно прошло столь мирно и демократично, как водится, привел бы его в ярость. Уроки и наследие 1939–1945 гг. до сих пор оказывают влияние на наш мир. Продолжающееся влияние Гитлера и Черчилля на нашу жизнь неоспоримо. Если не брать во внимание Саддама, Запад сейчас наслаждается теми «широкими, залитыми солнцем высотами», которые Черчилль обещал нам и которые Гитлер так упорно старался разрушить.

О том, что Черчилль до сих пор считается воплощением смелого лидера, свидетельствуют неизгладимые последствия атак на США, предпринятых Аль-Каидой 11 сентября 2001 г. В час боли и испытаний американцы снова и снова обращались к его примеру, чтобы выразить переживаемое ими глубочайшее чувство потери, непримиримости и решимости. В ситуации, которую можно было бы назвать по заглавию одной из его книг, Черчилль снова предстал одной из крупнейших фигур. В 2001 г. в своем послании «О положении в стране» президент Джордж Буш, говоря о террористических актах в отношении Америки, сказал: «Мы не устанем, мы не будем колебаться, и мы не подведём». Это осознанное подражание обращению Черчилля к американским слушателям, с которым он выступил по радио в феврале 1941 г.: «Мы не подведём и не закачаемся. Мы не ослабнем и не устанем». В своей речи, обращенной к выжившим после атаки на Пентагон 12 сентября, которую он произнес сразу после того, как погибли многие из их товарищей и коллег, министр обороны США Дональд Рамсфелд сказал: «В минуты величайшей опасности для своей страны Уинстон Черчилль говорил о самых славных моментах в ее истории. Вчера был нанесен удар по Америке и самой идее о человеческих свободах». Впоследствии Рамсфелд неоднократно возвращался к личности Черчилля и, выступая в августе следующего года перед тремя тысячами морских пехотинцев в Калифорнии, сказал, что между дипломатической изоляцией США, вызванной предстоящей войной с Ираком, и одиноким сопротивлением Черчилля попустительству Германии в 1930-х гг. есть прямые параллели. Все, что я читал о «годах пустынного одиночества», привело меня к мысли, что такие параллели действительно существуют.