Лабиринты безумия - Бунич Игорь Львович (бесплатные серии книг TXT) 📗

Сталин отлично понимал, что никакое образование не может сделать человека руководителем. Руководителем нужно родиться, как поэтом или музыкантом. Несмотря на отсутствие образования, а возможно, именно поэтому, Жуков являл собой законченный тип руководителя сталинского типа – своего рода тот идеал исполнителя, который задумал вождь для воплощения в жизнь своих глобальных планов. Сталин чувствовал в Жукове «неестественную, жесточайшую, почти нечеловеческую концентрацию воли», как у самого себя, а потому считал, что никакое образование этому человеку и не нужно. Своими методами он добьется больше, чем выпускники самых блестящих военных академий [58].

Еще несколько месяцев назад вождь затребовал к себе личное дело Жукова и время от времени его задумчиво просматривал, с нежностью старого канцеляриста перебирая подшитые туда бумажки.

Сталин часто лично занимался так называемой «кадровой археологией», решая судьбу тех, у кого хватило мужества пробиться в руководители в условиях перманентного террора. Расстрелять, арестовать, оставить на должности, но посадить жену, оставить самого и жену, но посадить сына или мужа дочери, или брата жены, или… вариантов было бесчисленное множество.

И будет глубоко неправ тот, кто подумает, что вождь просто садистски развлекался. Вовсе нет. Вождь просто боролся с застоем, сообщая стране поступательное движение вперед, не давая созданному им бюрократическому аппарату окаменеть и взять таким образом в плен его самого.

Сталин не хотел стать заложником аппарата и ни на секунду не оставлял его в состоянии покоя, постоянно перемешивая и просеивая через сито НКВД партийно-бюрократическую номенклатуру.

Личное дело генерала армии Жукова было пухлым, как собрание произведений какого-нибудь плодовитого классика, изданное в одном томе.

Все как положено: данные о родителях, учеба в приходской школе, работа шорником в Москве, призыв в армию, служба в царской кавалерии, награждение двумя Георгиевскими крестами (подчеркнуто), служба в гражданской войне, служба в РККА; командир эскадрона, командир полка, первые доносы, первые объяснительные, собственные доносы.

Справки, сводки, лихие кавалерийские попойки в компании с Буденным и Тимошенко, сообщения типа «склонен играть на баяне мелодии из старорежимного, а следовательно, идеологически вредного репертуара», жалобы на грубость, самодурство, рукоприкладство. Партийные взыскания: «…в 38 году за то, что я в период работы на должности командира и комиссара 4-й казачьей дивизии в период с 33-37 год допустил случай грубости, допустил в частях дивизии случай очковтирательства, недостаточно уделил внимания политпартработе, допустил два случая зажима критики, парторганизация объявила мне выговор с занесением в личную карточку. 09.02.38». Получить в феврале 1938 выговор с занесением было почти равносильно смертному приговору. Тем более, что налицо было тесное общение с врагами народа.

«Связи с врагами народа я никогда не имел и не имею. Никогда у них не бывал и у себя никогда их также не принимал. Моя жена также ни в какой связи с врагами народа не находилась, не общалась, никогда у них не бывала. Связь с Уборевичем, Мехлисом и другими врагами народа из командования округом была только чисто служебная. 09.03.1938». Тут же представление Ежова о необходимости ареста, поскольку совершенно ясна связь Жукова с такими злейшими врагами партии и народа, как Уборевич, Якир, Блюхер и Гай. Резолюция Сталина: «т. Ежову. Стоит ли нам дополнительно проверить т. Жукова в деле? Думаю, что стоит. Сталин». И послал Жукова на Дальний Восток от греха подальше. Но тут посыпались докладные командующего Дальневосточным фронтом.

Штерн уверял, что только его личное вмешательство спасло советские и монгольские войска от второго Мукдена, поскольку, руководя войсками, Жуков почти один к одному начал повторять все ошибки незабвенного генерала Куропаткина с той лишь разницей, что Куропаткин при этом никого не расстреливал, а Жуков умудрился приговорить к расстрелу 19 старших офицеров. Штерн с гордостью сообщал, что он своей властью отменил «эти чудовищные приговоры». В результате всех этих склок товарищ Сталин, как всегда, сделал неожиданный для всех вывод: с Жуковым работать можно, со Штерном – нельзя.

При присвоении персональных воинских званий Жуков стал генералом армии и получил в командование один из ключевых военных округов – Киевский Особый, а Штерн стал всего лишь генерал-полковником. Он выбрал Жукова именно потому, что шестым чувством опытного администратора увидел в нем именно того человека, который, обладая почти таким же концентратом звериной энергии, воли и жестокости, что и он сам, является по существу единственным человеком, который мог бы осуществить операцию «Гроза» именно так, как ее задумал Сталин – прокатиться по Европе мощным паровым катком, не считаясь ни со своими, ни с чужими потерями, гоня своей нечеловеческой энергией войска вперед через горы своих и чужих трупов.

В дело были аккуратно подшиты все приказы и аттестации, подписанные Жуковым за последние годы. Сталин обратил внимание на последнюю аттестацию, поперек которой была наложена резолюция: «Согласен. Командующий войсками КОВО Генерал Армии Жуков. 26 ноября 1940 г.» Это была аттестация «за период с 1939 по октябрь 1940 года на командира 99 стрелковой дивизии генерал-майора Власова Андрея Андреевича, 1901 года рождения, русского, члена ВКП(б) с 1930 года». Аттестация открывалась словами: «Предан партии Ленина – Сталина и социалистической Родине. Прекрасно всесторонне развит, военное дело любит, много работает над собой, изучает и хорошо знает военную историю, хороший руководитель и методист, обладает высокой оперативно-тактической подготовкой. В генерале Власове удачно сочетается высокая теоретическая подготовка с практическим опытом и умением передать подчиненным свои знания и опыт. Высокая требовательность к себе и подчиненным – с постоянной заботой о подчиненных. Он энергичен, смел в решениях, инициативен… Его авторитет среди командиров и бойцов дивизии высок. Физически здоров и к походной жизни вполне годен.

Вывод: Занимаемой должности вполне соответствует. В военное время может быть использован в должности командира корпуса…»

О Власове товарищ Сталин уже слышал немало как о командире образцовой стрелковой дивизии, которая была преподнесена в качестве примера и подражания всем вооруженным силам страны. Сталин присутствовал и при вручении генералу Власову Калининым ордена Ленина, но лично с ним знакомиться не стал, хотя высокий, сухощавый генерал ему явно понравился. Раз его тащат наверх такие люди, как Тимошенко и Жуков, которым приказано тщательнейшим образом подобрать кадры высших командиров, способных физически и морально к выполнению операции «Гроза», значит, этот человек указанным качествам соответствует. Слов «и лично предан вам, товарищ Сталин» вождь не любил. Во-первых, ни в чью личную преданность он не верил. Он скорее бы поверил в слова «и боится вас до смерти, товарищ Сталин», если бы кто-нибудь осмелился подобные слова произнести в его присутствии. Во-вторых, он неоднократно подчеркивал, что преданности вождю – носителю определенной идеи – недостаточно. Нужно верить в саму идею, и только тогда идея станет непобедимой и нетускнеющей. Преданность идеи в сочетании с признанием авторитета вождя – вот что требуется, а не личная преданность. Но вот именно преданности идее он почти ни в ком и не чувствовал.

Сталину и многим людям из его окружения было ясно, что страна, единственной идеологией которой являлся непрекращающийся ни на минуту (как завещал Ленин) террор, живет, если отбросить всю пропагандистскую шелуху, в состояний постоянно обостряющегося внутриполитического кризиса. В течение 20 лет, прошедших после окончания гражданской войны, этот кризис тряс и корежил страну припадками, напоминающими приступы эпилепсии, не давая ни секундной передышки.

Сталин и замыслил «Грозу» не только потому, что она вполне соответствовала его амбициозным планам доказать верность ленинских пророчеств распространения на весь мир коммунистической идеологии и достижения тем самым мирового господства, но и потому, что война и предшествующий ей мировой кризис виделись ему как единственный выход из кризиса внутреннего, поскольку ни одна страна в мире не могла долго просуществовать в той форме огромной военно-полицейской зоны, которую слепил Сталин из уничтоженной Лениным Российской Империи. И подобно Ленину, чтобы спасти себя и свой режим, Сталин поднимал своих сообщников на разбой, но уже, в отличие от Ленина, по-настоящему в международном масштабе, о чем Владимир Ильич мог только мечтать.