Солдат трех армий - Винцер Бруно (книги онлайн бесплатно серия txt) 📗

Шах и мат!

В бундесвере с самого начала ощущался недостаток в военных врачах. Во многих гарнизонах штатские врачи наряду с частной практикой оказывали медицинскую помощь и военнослужащим. В результате обслуживание происходило по конвейеру. Вряд ли удалось бы наладить санитарную службу, если бы не было старых унтер-офицеров с соответствующим опытом.

Один-единственный врач обслуживал в гарнизоне наш штаб вместе с подразделением связи и огромным числом мелких воинских частей. Наконец прибыл второй врач, к которому я и обратился, чтобы пройти обследование после курса лечения. Он был родом из Саксонии.

Д-р Тверсник был спокойным, рассудительным человеком; в дальнейшем мы с ним иногда встречались и частным образом. Он играл в шахматы, и — что было для меня важнее — он прибыл «оттуда».

Сначала он был весьма сдержан в разговоре — он еще не обжился как следует, но позднее оттаял.

— Доктор, какова там, собственно, жизнь, в Зоне?

Я должен был так сформулировать вопрос, чтобы не было повода для ложного истолкования моего интереса. Он дал именно такой ответ, какой, пожалуй, дал бы каждый находившийся в его положении.

— Какая там может быть жизнь? Плохая, конечно.

— Вы голодали?

— Нет, этого я не могу сказать. Верно, многого не хватает, но голодать нам не приходилось.

— Вы, как врач, мало зарабатывали?

— Нет, нет. Наоборот.

— А машина у вас была?

— Я бы не мог без нее обойтись при посещении пациентов.

— У вас была большая практика?

— О да, у меня было больше пациентов, чем даже хотелось. Надо вам сказать, что там, на той стороне, еще нет достаточного числа врачей. Еще пройдет некоторое время, пока подрастет смена, подготовленная в университете.

— Так чем же вы были вообще недовольны?

Д-р Тверсник углубился в изучение фигур на — доске,. но тем не менее не сделал очередного хода. Наконец он поднял на меня глаза и откликнулся на мой последний вопрос:

— Я готов вам объяснить. Мы должны были получить новую квартиру, но дело тянулось, Нас все кормили обещаниями. Вот однажды вечером в пивной я выражал возмущение и даже бранился. Ночью раздался телефонный звонок.. Меня предупредили, что есть намерение меня арестовать. Тотчас после этого мы упаковали вещи и выехали в Берлин. Там мы оставили нашу машину на улице и вылетели из Темпельхофа в Западную Германию. Вот и все.

— Только потому, что вы возмущались задержкой в получении квартиры, вас должны были арестовать? А почему вы не обратились в ведомство по жилищным делам?

— Это не имело никакого смысла.

— Вы полагаете, что вам, как врачу, не предоставляли квартиру намеренно, для того, чтобы вызвать ваше раздражение?

— Конечно, нет, но я очень громко бранился в пивной, кто-то подслушал и передал дальше. К счастью, меня предупредили, не знаю кто, голос был мне совершенно незнаком. Но это ведь и несущественно.

Это было как раз весьма существенно, но я сумел это выяснить гораздо позже.

Я никак не мог понять, почему врач из-за такого глупого эпизода отказался от своей практики, и продолжал допытываться:

— Была ли у вас какая-нибудь другая причина переселения, на Запад? У вас не хватало лекарств, вы встречали помехи в вашей профессиональной деятельности?

— Да нет, на это не приходилось жаловаться. Совершенно между нами: нам жилось хорошо, передо мной были открыты все возможности. Решающую роль сыграла моя жена. Ее привлекала жизнь на Западе. Вы понимаете: нейлоновые чулки, блузки, пуловер, духи, лимоны и бананы. Вот мы и уехали после телефонного звонка. Нам было нелегко все там оставить. Конечно, со временем мы снова обзаведемся одеждой, мебелью, машиной и всем прочим, но есть такие личные вещи, которые другими не заменишь. С этим надо примириться.

Наступила пауза в беседе. Я внезапно представил себе, как я тоже отправлюсь в путь, в неизвестность, брошу все свое имущество, откажусь от хорошо оплачиваемой должности, от привычного круга занятий и жизни.

Д-р Тверсник нарушил ход моих мыслей:

— Я объявил «гарде». Ваш ход!

Своим последним ходом он создал угрозу моему ферзю, но не заметил, что одновременно у меня образовались лучшие шансы. И прежде чем взяться за своего коня, я еще спросил его:

— Скажите, доктор, а пациенты вас, собственно говоря, любили?

— Я думаю, да. Я даже почти уверен в этом. Это всегда можно заметить. Врач нуждается в доверии пациентов. Оно мне было оказано.

Д-р Тверсник был мне симпатичен. Мне не хотелось его обижать, но, чтобы разобраться в сути дела, мне нужно было испытать его.

— Скажите мне, доктор, еще вот что. Не гнетет ли вас порою мысль о том, что вы ваших пациентов бросили на произвол судьбы?

Он ничего не сказал в ответ. Через мгновение он чуть заметно кивнул головой и покраснел, что говорило в его пользу.

Теперь я сделал ход конем:

— Шах и мат, доктор! У вас уже нет выхода!

Когда я позднее побывал в его родном городе, я разобрался в этой истории. Предоставление квартиры действительно затянулось. Но не позднее чем через три месяца он получил бы квартиру. О том, что он пошумел в пивной, никто ничего не знал. Пациенты и органы власти недоумевали и не могли понять, что побудило популярного врача покинуть Германскую Демократическую Республику. Какой-то субъект подслушал разговор в пивной и инсценировал лживый ночной телефонный звонок; так, вызвав нервный шок, он добился того, чего в других случаях добиваются с помощью вербовки.

В результате командование ВВС «Юг» получило недостававшего ей врача. Обучение оплатила ГДР.

Я мог себе легко представить, что Западная Германия с ее рекламами и заполненными витринами имеет известную притягательную силу для некоторых граждан ГДР; впрочем, я далеко не все принимал на веру в нашей пропаганде, которая с беспримерным упрямством предсказывала крушение «зональной экономики». Кроме того, я находил просто отвратительным то, что политические расчеты строятся на предположении, хотя бы и ошибочном, что миллионы немцев страдают от нищеты и бедствий; но именно так, в частности, рассуждал подполковник Нисвандт, с которым я как-то беседовал на эти темы. Для экономических успехов ГДР он нашел своеобразное объяснение:

— Рабочим Восточной зоны присуще типичное немецкое честолюбие, они стараются работать разумно и успешно, но не по убеждению, а по традиции. Старое понятия «Made in Germany» сохранило свою силу и в Зоне. В этом весь секрет.

— Они при этом достигли значительных результатов, как я слышал от посетителей Лейпцигской ярмарки.

— Я же именно это и сказал. Однако все происходит в известной мере автоматически. Червоточина скрывается в том, что инженеры и квалифицированные рабочие переходят к нам на Запад. Достаточно, чтобы им сделали приемлемое предложение, — и они все и вся бросают. А другие скоро потеряют к делу интерес. Так что постепенно хозяйство там развалится и разразится гигантское банкротство.

— Так ли уж это желательно, господин подполковник?

— Вы должны политически рассматривать этот вопрос. В Восточной зоне правят коммунисты. Чем ниже там жизненный уровень, тем хуже перспективы у системы. Массы станут бойкотировать руководство. Тогда конец неизбежен.

— Мне трудно себе представить, чтобы восточногерманские рабочие доставили нам такое удовольствие. Ведь при этом они нанесут вред прежде всего самим себе.

Подполковник был явно раздражен тем, что я ему возражал.

Я не видел ничего хорошего в том, что он под конец мне мимоходом сказал:

— Вам надлежит завтра в девять часов явиться к начальнику штаба. Полковник Алдингер зачитает вам вашу характеристику.