Английские корни немецкого фашизма: от британской к австро-баварской «расе господ» - Саркисянц Мануэль

Предпосылки же английского национализма не были по-вагнеровски театральны, как раз наоборот — они были «эмпирически» ориентированы. [1508] Тем более неожиданным должно было стать воплощение подобных видений Хьюстона Стюарта Чемберлена для его однофамильца, расчетливого премьер-министра Невилла Чемберлена из Бирмингема и Лондона. Посетив в 1877 г. Лондон, Рихард Вагнер счел, что именно там воплотился сон Альбериха, демонического стража сокровища, — «дом туманов, власть над миром» [1509] благодаря сокровищам, на страже которых стоят безжалостное насилие и холодный расчет. Но именно эта подоплека гитлеровского «импульса» от «Сумерек богов» тем более не позволяла лондонскому премьер-министру понять его. Невилл Чемберлен — мнивший себя расчетливым и реальным политиком — в 1938 г. прибыл из Лондона в Мюнхен, чтобы использовать фюрера Третьего рейха в интересах английского имперского истеблишмента, чтобы пригрозить тем, кто нес угрозу Британской империи. Ведь насколько успешно Невилл Чемберлен вел свой бизнес, настолько мало он был способен понять австро-баварского эпигона британского мифотворца (проигравшего на бирже) — Хьюстона Стюарта Чемберлена.

Если тот из Чемберленов, которого звали Хьюстон, стремился противостоять страшной для него социальной революции, разоблачая стоящих за ней «недочеловеков», то Невилл Чемберлен, в свою очередь, пытался по возможности усилить намеренным и систематическим потворством Третьему рейху со стороны Англии контрреволюционную Германию Адольфа Гитлера — ученика Хьюстона Чемберлена. Невилл Чемберлен вышел из школы Альфреда Милнера, который среди твердолобых тори Великобритании считался «сильным человеком», подходящим для «чистки авгиевых конюшен парламентской демократии». В 1918 г. Милнер занимал пост военного министра. В марте 1917 г. Невилл Чемберлен был сильно обеспокоен победой демократии в России, а в сентябре того же года лорд Альфред Милнер оказывал помощь Корнилову, рассчитывая на свержение нового демократического режима. (Милнер резко отрицательно относился и к поддержке демократической революции в Германии в 1918 г. со стороны американского президента Вильсона.) Лорд Милнер рассматривал парламентаризм в частности и демократию в целом как помеху для империализма, а империю — как нечто жизненно важное для сохранения англосаксонской расы. Он «никогда не признавал прав оппозиции» и «полагал, что временное прекращение действия британской конституции… было бы полезно для эффективного развития империи». Еще в 1903 г. этот непопулярный (и принадлежавший в то время к меньшинству) империалист мечтал о «барабанщике», который мобилизует массы против демократии, за расовый империализм и контрреволюцию. «Может быть, однажды появится большой силы шарлатан, политический прохвост… лжец и пустобрех — но при этом любимец народа — который использует власть (добытую искусной демагогией) во имя национальных целей», — надеялся Альфред Милнер, сознавая, что хотя шанс и невелик, другого выхода все равно нет. [1510]

Именно для сохранения имперских владений еще в 1903 г. антипарламентарист Милнер хотел использовать вождя-демагога. А его эпигон, Невилл Чемберлен, видя угрозу Великобритании во врагах расизма и империализма, в 1938 г. точно так же намеревался противопоставить им Гитлера и его присных. [1511]

Если Хьюстон Чемберлен мечтал укрепить германо-англосаксонскую мировую державу за счет примата расового превосходства, то Невилл Чемберлен рассчитывал, усилив расистский Третий рейх, ослабить антирасистскую агитацию против Британской империи (как «имперской расы»). В конечном счете гитлеровский расизм (скорее байрейтский, чем венский) был мифическим, и именно поэтому премьер-консерватор (привыкший к прагматичному британскому расизму) был не в состоянии даже осознать масштабы иррациональности Адольфа Гитлера: «Над бессмысленностью тоталитарного общества царит сверхсмысл идеологии». Понимание тоталитарной политики затрудняет именно последовательность, с какой применяется то, что присуще их идеологии. [1512]

Удачливый бизнесмен из Бирмингема, привычный к рациональному расчету, Невилл Чемберлен был абсолютно неспособен хотя бы принять к сведению возможность вторжения иррационального в политику, например, задачу «создания типа» и «претворения мифа в жизнь», поставленную главным идеологом нацизма Розенбергом. Ведь если Англия Невилла Чемберлена была довольно далека от Гете, она тем менее могла обозреть путь немецких элит от фаустовской культуры до «покинутости в ничто*».

(* Geworfensein in das Nichts — термин хайдеггеровской философии (прим. автора).)

В Англии, в отличие от Германии, «переоценка ценностей» была незначительной. Англичане — не познавшие ужаса поражения и панического страха перед внутриполитической катастрофой — не ощущали «изношенности и истрепанности общепринятого нравственного закона», как немцы времен Ханса Гримма, который «открыл», что этот закон «никогда не был более чем… видимостью». [1513] В Англии масштабы нигилизующего влияния кризиса в обществе были несопоставимы с ситуацией в Германии. Социальный кризис и распад общественных структур, сопровождавшиеся дискредитацией существующей формы правления, экономическим обнищанием и политическим хаосом, даже во время всемирного экономического кризиса начала 1930-х годов не достигли в Англии такого размаха, как в Германии. Подобные факторы, ускорявшие гибель парламентаризма, не оказали решающего влияния на Англию с ее стабильными институтами и сравнительно однородным обществом — в отличие от Германии. В Великобритании партии среднего класса, являвшиеся основной политической силой, не подверглись дезинтеграции, как в Германии. Все это и позволило <британскому> парламентаризму выстоять в мировом экономическом кризисе. [1514] Таким образом, Англия обошлась без идеологизации иррационального, позволявшей «прикрыть» социальные структуры, которые уже не могло защитить голое «рацио», — не понадобился ей и мифологизованный в тоталитарном духе антисемитизм. [1515] Так, британский фашизм Освальда Мосли (с которым Англия Невилла Чемберлена была прекрасно знакома), даже включив в свою программу антисемитские требования, не мифологизировал их. Британский фашизм оставался очень далек от апокалиптических театральных импульсов «сумерек богов». Настолько, что сэр Освальд Мосли — равно как и Невилл Чемберлен — не замечал их у Гитлера (несмотря на личные знакомства в байрейтском кружке). [1516]

И именно потому, что идеи гитлеровской Германии, вдохновленные Англией (представление о «расе господ», сознание расового превосходства, культ мускулов, враждебность к эмоциям и интеллекту), казались столь знакомыми англичанам (в отношении «наполас» эту узнаваемость и даже чувство «дежа вю» в 1936–1939 гг. засвидетельствовал в своих публикациях целый ряд наставников британских паблик-скул), у британцев укрепилась «реально-политическая» иллюзия, что им понятны стремления Гитлера. Англичане не представляли, насколько этот фюрер — человек, которому доверял Чемберлен, — пойдет дальше своих британских прототипов. Прагматичная чемберленовская политика невмешательства в экспансию Гитлера на восток не уделяла никакого внимания самому главному отличию нацистского расистского империализма мифа (больших пространств) от британского расистского империализма прагмы (жестко ограниченных территорий). Британцы игнорировали апокалиптический импульс гитлеровской «нереальной политики», импульс «сумерек богов» в динамике этой экспансии, некогда получившей «вагнерианское» благословение британского эмигранта Хьюстона Стюарта Чемберлена. Министр иностранных дел лорд Галифакс, к примеру, просто не мог поверить соответствующим сообщениям Германа Раушнинга — и это ничуть не странно. [1517] Почти столь же предсказуем был и тот факт, что Невилл Чемберлен, даже увидев после 1940 г. результаты своей политики, остался убежден, что он вряд ли мог действовать по-другому в 1938 г. (то есть не поощрять экспансию Гитлера и не укреплять тем самым его режим). Даже в 1940 г., после начала войны, Чемберлен абсолютно серьезно оспаривал предсказуемость «перемены» в Гитлере, происшедшей с 1934 г. [1518] (то есть предсказуемость осуществления того, что давно было провозглашено в «Mein Kampf»)… Англия Невилла Чемберлена помогла Адольфу Гитлеру выйти на то исходное положение, благодаря которому он смог развязать вторую мировую войну: без борьбы уступив его территориальным притязаниям, Англия помешала внутренним силам Германии свергнуть фюрера, а ведь попытка осуществить эти притязания военным путем (насколько можно судить) привела бы нацистский режим к гибели еще в сентябре 1938 г.