Древняя Греция. От Геракла до Перикла - Савельев Андрей Николаевич (читать книги онлайн регистрации TXT, FB2) 📗

Андрей Савельев

Древняя Греция. От Геракла до Перикла

Предисловие

Древнегреческие тексты были в течение многих столетий основой европейской культуры, но научное исследование текстов и археология исследуют древности всего лишь немногим более столетия. Поэтому серьезные научные прорывы в этой области еще впереди. И мешает им лишь кризис академизма – огромные по объему библиографии превращают труд ученого в бесконечное изучение научных авторитетов и сопоставление их мнений. Научные публикации испещряются тысячами ссылок и оговорок, которые убивают научную мысль, отвлеченную на переписывание прежних текстов, пересказывание их каждый раз с бесконечными частными вариациями и адаптациями под новые данные археологии и нарастающий вал тематических публикаций.

То, что называют «историей Древней Греции» на самом деле в малой мере таковой является. Скажем, минойский период представлен лишь археологическими данными и хозяйственными записями администраторов критских дворцов. История как цепь событий в этот период отсутствует. Мы лишь можем сказать, что некогда были построены критские дворцы (как минимум 4 обнаруженных), потом они по какой-то причине были разрушены, и на их месте возникли еще более крупные сооружения, а потом некий кризис привел к тому, что сохранился лишь один Кносский дворец, а культурный фон сменился с благостномирного на военный. Мы знаем лишь моменты поздней истории Критского государства: могущество Миноса, его война с Афинами, его погоня за бежавшим Дедалом и его смерть на Сицилии.

При недостатке исторической информации ее источником могли бы стать мифы. Но по какой-то причине мифология представляется то как развлекательная аллегория, то как чистая выдумка – как будто сказочные сюжеты устраняют всякий историзм из описанных в мифологии событий, а их участников превращают в литературных персонажей. Между тем, сказочный слой в мифологии легко отделяется от реалистичных сюжетов, и это позволяет видеть событийный ряд. И его вполне возможно уложить в цепочку, поскольку древнее предание дает нам если не хронологию, то генеалогию. Разветвленная генеалогия, закончившаяся Троянской войной, формирует представление о последовательности событий размахом в полтора-два века или несколько более, что и отмечает микенскую цивилизацию, возникшую с конца XVII – начала XVI вв. до н. э. Самые длинные фрагменты генеалогии дотягиваются до истоков этой цивилизации. Таким образом, из мифологии мы получаем историческую «выжимку». И верность этого подхода подтверждена археологическими открытиями Шлимана (Троя и Микены), Эванса (Кносс), Блегена (Пилос).

Древнегреческий мир часто воспринимается нами через мрачные классические трагедии, а архаическая радость жизни, которая подняла древнегреческую цивилизацию из мрака веков предыстории, позабывается. И здесь рецептом от уныния служит Гомер – его жизнерадостность, солнечность и даже юмор и смех. Почему-то считается, что поэмы Гомера – это коллекция пересказов древних легенд ушедшей в прошлое минойской цивилизации. И в таком случае историзм Гомера сводится к нулю, а остается лишь беспочвенная эстетика, которую мы пытаемся приобщить к современности, украшая прошлое своими домыслами по поводу текстов и музейных экспонатов.

Это связано с убеждением, что цивилизации сменяют одна другую. На самом деле они сосуществуют. И даже если разрушение Кносского дворца превратило Крит в периферию новогреческой эпохи, а по Пелопоннесу прокатились войны «темных веков», забившие в землю обломки и пепел микенской цивилизации, это не означает, что исчезло живое культурное наследие. Оно сохранилось на периферии, не затронутой ужасными катаклизмами и ставшей своеобразным музеем минойских и микенских древностей. И это обстоятельство хорошо известно лингвистам: периферия хранит архаику, даже если в центрах цивилизации идет бурная трансформация.

Для Гомера микенская эпоха была родной. Именно поэтому его рождение с древности связывают с ионийским побережьем. Тем не менее, Гомер – житель времен более ранних. Ионийские беженцы-переселенцы с Пелопоннеса сохранили то, что оставила им микенская эпоха и восприняли сказания о Троянской войне от автохтонного населения. Сказания и мифы недавних микенских времен Гомер наверняка слышал с детства – как все мы прикасаемся к русским древностям, слушая сказки. Как и мы, Гомер с юности впитывал в себя современность и отразил ее в своих свободных от всякого начетничества творениях о прошлом. Микенская история в «Илиаде» и «Одиссее» была отражена как нельзя лучше – тем языком и в тех образах, которые сохранились невредимыми с Троянской войны. Родственность микенской эпохи наверняка ощущалась ионийцами, участвовавшими и в затяжных войнах, и в морских странствиях. Герои Гомера и образ их жизни были близки им. Древние герои помогали ионийцам, да и всем грекам, пережить современность не страдающими от невзгод неудачниками, а смельчаками, мужественно встречающими испытания и любящими жизнь.

Некоторые элементы гомеровского эпоса попытался повторить Александр Македонский, числивший себя в потомках Ахилла и читавший Гомера под руководством своего учителя Аристотеля. Но чудо эллинизма, охватившего огромный регион, сопровождалось ужасными разрушениями древнейших культурных центров – Фив, Милета, Персеполя. Невосполнимые потери этого периода подобны потерям «темных веков», стерших с лица земли микенскую цивилизацию. Невосполнимы утраты последующих разорений, в которых погибла Александрийская библиотека. Это был самый страшный удар по бесценной сокровищнице исторических и культурных достижений.

История показывает, что даже в эпохи самого бурного расцвета Эрос и Танатос шагают рука об руку. И разорвать эту связь никому не по силам. Лишь воля человека может обратить его не к разрушению, а к творчеству и защите духовного, культурного, материального достояния цивилизации. Это не гарантия от «темных веков», в кои лета «ничего не было». Но это хотя бы душеспасительная позиция, сберегающая крупицы вечности, которые мировая цивилизация бережно хранит до тех пор, пока сохраняет волю к жизни.

Для нас смысл изучения и обдумывания древнегреческой истории состоит в том, чтобы осветить закат собственной цивилизации светом древнейших идей, образов и сюжетов, прояснив причины этого заката и последние шансы на спасение.

Отказываясь от утяжеления текста библиографией, ссылками и обсуждениями разного рода противоречивых идей, касающихся истории Древней Греции, автор считает необходимым упомянуть имена тех ученых, чьи труды легли в основу его собственных размышлений: А.Ф. Лосев, Ю.В. Андреев, И.Е. Суриков, а также Пьер Видаль-Накэ и Грегори Надь, чьи работы относительно недавно были опубликованы на русском языке и дают нам важные сведения в области древнегреческой лингвистики.

От Гомера до Павсания

Древнегреческая культура представляет собой уникальное смешение двух цивилизаций – крито-микенской и классической. Устная традиция первой выразившая ее историю, верования, образы, была подхвачена второй как нечто священное и совершенное. Другой народ – пришедшие с севера дорийцы – приняли предшествующую цивилизацию и ее предков как своих. И прославили себя в веках, прославляя их.

Созданные до диалектного деления, образовавшегося в «темные века», «Илиада» и «Одиссея» не были составлены из разрозненных кусков, как считают многие. Они – целостное наследие, сохраненное в веках так, что последующая эпоха и предшествующие предания отразились в нем. При этом гомеровский эпос стал основой образования – всеобщего для полисов Эллады. Поэмы Гомера учили и декламировали дети, их постоянно исполняли на местных и панэллинских праздниках, их цитировал и использовал в повседневной речи каждый культурный грек. Герои микенской цивилизации стали героями мифов и воплотились в громадную изобразительную культуру, которая дошла до нас лишь в скульптурной форме и росписях ваз, но и в этой форме она составила великолепное начало европейской культуры. Боги микенских ахейцев стали богами всей Эллады, освободившись от элементов хтонизма и представ перед последующими эпохами блистательными антропоморфными существами – сверхлюдьми. Все их странности и проступки были превращены в занимательные и сказочные сюжеты, лишь подчеркивающие роль демиургов, не стесняющих себя никакими условностями, установленными людьми в культах и религиозных догматах.