«Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман!» - Фейнман Ричард Филлипс (книги регистрация онлайн бесплатно txt) 📗
– Прекрасно, – говорит он, потому что эти шестеренки у него уже в печенках.
На следующий день я рассматриваю проклятую деталь и пытаюсь собрать ее, держа всю пачку шестеренок в руке. Она рассыпается. «Вот что, – говорю я себе, – он проделывал это целую неделю. Я тоже пробую сделать так, и у меня не получается. Это значит, что это делается не так!» Я останавливаюсь и тщательно разглядываю каждую шестеренку, и в каждой замечаю малюсенькую дырочку, просто дырочку. И мне приходит в голову разгадка: я надеваю первую шестеренку и пропускаю через эту дырочку проволоку. Потом надеваю на ось вторую шестеренку и пропускаю проволоку и через нее. Потом следующую, следующую, и так, как бусы на нитку, я с первого раза собрал всю эту деталь, потом вытащил проволоку, и все было в порядке.
Следующим вечером я показал ему маленькие дырочки и как я собрал деталь, и после этого мы много говорили о счетных машинках; мы стали хорошими друзьями. А в его мастерской было столько ящиков с полуразобранными замками и деталями сейфов. О, как они были прекрасны! Но я еще и словом не обмолвился о замках и сейфах.
И, наконец, пришел день, когда я решился закинуть удочку насчет сейфов: я сообщу ему единственную стоящую вещь, которую я знал о них, – как на открытом сейфе подобрать два последних числа.
– Слушай, – сказал я ему, – я вижу, ты работаешь с мозлеровскими сейфами!
– Ну да.
– Знаешь, эти замки барахло. Когда они открыты, можно подобрать два последних числа…
– А ты можешь? – сказал он, проявляя, наконец, некоторый интерес к этой теме.
– Могу.
– Покажи, – сказал он, и я показал ему, как это делается. Он повернулся ко мне:
– А как тебя зовут?
До этого момента мы не представлялись друг другу.
– Дик Фейнман, – сказал я.
– Боже! Так ты Фейнман, – сказал он с благоговением, – Великий взломщик! Я слышал о тебе и давно хотел познакомиться с тобой. Я хочу, чтобы ты научил меня вскрывать сейфы!
– Какого черта? Ты сам умеешь открывать сейфы!
– Нет, не умею.
– Послушай, я знаю про случай с сейфом Капитана, и с тех пор я приложил столько стараний, чтобы познакомиться с тобой! А ты говоришь мне, что не умеешь открывать сейфы.
– Не умею.
– Ладно, ты должен знать, как сверлить их.
– Я и этого не знаю.
– КАК? – воскликнул я, – этот тип из хозяйственного отдела сказал, что ты собрал свои инструменты и пошел сверлить сейф Капитана.
– Поставь себя на мое место. Тебя взяли слесарем. К тебе приходят и говорят, что надо просверлить сейф. Что бы ты стал делать?
– Ладно, – согласился я, – я собрал бы свой инструмент и отправился к сейфу. Там я ткнул бы дрелью куда-нибудь в сейф и ж-ж-ж-ж…, принялся сверлить, чтобы меня не выгнали с работы.
– Именно так я и собирался сделать.
– Но ты же открыл его! Значит, ты знаешь, как вскрывать сейфы.
– О да. Я знаю, что замки приходят с завода установленными на 25–0–25 или на 50–25–50, и я подумал: «Чем черт не шутит. Может этот олух не потрудился сменить комбинацию», и вторая комбинация открыла замок.
Итак, кое-что я от него все же узнал, – он открывал сейфы тем же чудодейственным способом, что и я. Но занятнее всего все же было то, что этот индюк Капитан получил супер-суперсейф, не постеснялся заставить пыхтеть кучу народа, которая тащила его сейф наверх, а потом даже не позаботился установить свою комбинацию.
Я прошелся по кабинетам своего здания, пробуя эти две заводские комбинации, и открыл каждый пятый сейф.
Дяде Сэму Вы не нужны!
После войны армия подскребала все свои остатки, чтобы заполучить людей в оккупационные силы, находившиеся в Германии. До того времени отсрочка предоставлялась в первую очередь по причинам, не имеющим отношения к физическому состоянию (например, мне дали отсрочку потому, что я работал над бомбой), но теперь армейские чины все перевернули и требовали, чтобы каждый прежде всего прошел медосмотр.
Тем летом я работал у Ханса Бете в компании «Дженерал Электрик» в Шенектади, штат Нью-Йорк, и я помню, что должен был проехать некоторое расстояние, – кажется, надо было прибыть в Олбани, чтобы пройти медосмотр.
Я прихожу на призывной пункт, мне дают множество форм и бланков для заполнения, и я вливаюсь в круговорот хождения по кабинетам. В одном проверяют зрение, в другом – слух, затем в третьем берут анализы крови и т.д.
В конце концов попадаешь в кабинет номер тринадцать – к психиатру, где приходится ждать, сидя на одной из скамеек. Пока я ждал, я мог видеть, что происходит. Там было три стола, за каждым из них психиатр, а «обвиняемый» располагался напротив в одних трусах и отвечал на различные вопросы.
В то время существовало множество фильмов о психиатрах. Например, был фильм под названием «Зачарованная» (Spellbound), в котором у женщины, ранее бывшей великой пианисткой, пальцы застывают в неудобном положении, и она не может даже пошевелить ими. Семья несчастной женщины вызывает психиатра, чтобы попытаться помочь ей, и ты видишь, как за нею и психиатром закрывается дверь. Внизу вся семья в нетерпении, обсуждают, что должно произойти; и вот женщина выходит из комнаты, руки все еще застыли в ужасном положении, она драматически спускается по лестнице, подходит к пианино и садится за него, поднимает руки над клавиатурой, и внезапно – трам-тарарам-там-там-там – она снова играет. Я совершенно не переношу подобной чепухи, и поэтому я решил, что все психиатры жулики и с ними не следует иметь никаких дел. Вот в таком настроении я и пребывал, когда подошла моя очередь побеседовать с психиатром.
Я сел у стола, психиатр начал просматривать мои бумаги.
– Привет, Дик, – сказал психиатр бодреньким голосом. – Где ты работаешь?
А я думаю: «Кого он там из себя воображает, если может обращаться ко мне подобным образом?» – и холодно отвечаю: «В Шенектади». «А у кого ты там работаешь, Дик?» – спрашивает психиатр, снова улыбаясь.
– В «Дженерал Электрик».
– Тебе нравится работа, Дик? – говорит он с той же самой улыбкой до ушей на лице.
– Так себе. – Я вовсе не собирался вступать с ним в какие бы то ни было отношения.
Три милых вопроса, а затем четвертый, совершенно другой.
– Как ты думаешь, о тебе говорят? – спрашивает он низким серьезным тоном.
Я оживляюсь и отвечаю:
– Конечно! Когда я езжу домой, моя мать часто говорит, что рассказывает обо мне своим подругам. – Но он не слушает пояснений, а вместо этого что-то записывает на моей карточке. Затем опять низким серьезным тоном:
– А не бывает ли так, что тебе кажется, что на тебя смотрят?
Я уже почти сказал «нет», когда он добавил:
– Например, не думаешь ли ты, что сейчас другие парни, ожидающие на скамейках, сердито уставились на тебя?
Когда я был в очереди у этого кабинета, я заметил, что там было на скамейках человек двенадцать, ожидавших приема у трех психиатров, и им больше абсолютно не на что смотреть. Я разделил 12 на 3 – получается 4 на каждого, но я несколько консервативен и поэтому говорю:
– Да, может быть, двое из них сейчас смотрят на нас.
Он приказывает:
– Ну, повернись и посмотри, – и даже не беспокоит себя тем, чтобы посмотреть самому!
Я поворачиваюсь и – конечно же! – два парня смотрят. Я показываю на них и говорю:
– Ага, вон тот парень и еще тот смотрят на нас. – Разумеется, когда я повернулся и стал показывать туда-сюда, другие парни тоже начали на нас глазеть, ну, я и говорю: – Вот теперь еще и этот, и двое вон оттуда, ага, теперь вся скамья. – Он даже не взглянет, чтобы проверить, – занят заполнением моей карточки.
Потом говорит:
– Ты когда-нибудь слышишь голоса в голове?
– Очень редко. – И я уже почти начал описывать два случая, когда такое действительно случалось, но он тут же добавляет:
– Разговариваешь сам с собой?
– Да, иногда, когда бреюсь или думаю, бывает время от времени!
Он вписывает еще несколько строчек.
