Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика - Гегель Георг Вильгельм Фридрих (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗

и есть отличительное определение самой сущности.

Прибавление. Когда мы говорим о сущности, то мы отличаем от

нее бытие как непосредственное и рассматриваем последнее, в

отношении к сущности, как одну лишь видимость. Но эта видимость

не есть просто ничто, а бытие как снятое. Точка зрения

сущности представляет собой точку зрения рефлексии. Мы

употребляем выражение «рефлексия» прежде всего по отношению к свету,

поскольку он в своем прямолинейном движении встречает

зеркальную поверхность и отбрасывается ею назад. Мы, таким образом,

имеем здесь нечто удвоенное: во–первых, некое непосредственное,

некое сущее, и, во–вторых, то же самое как опосредствованное или

положенное. Но то же самое происходит, когда мы рефлектируем

о предмете, или (как обыкновенно говорят) размышляем о нем,

поскольку именно здесь предмет не признается нами в его

непосредственности, а мы хотим познать его как опосредствованный. Задачу

или цель философии обыкновенно также видят в познании сущности

вещей и понимают под этим лишь то, что философия не должна

оставлять вещи в их непосредственности, а должна показать, что они

опосредствованы или обоснованы чем–то другим. Непосредственное

бытие вещей здесь представляют себе как бы корой или завесой, за

которой скрывается сущность. — Если, далее, говорят: все вещи

имеют сущность, то этим высказывают, что они по истине не то, чем они

непосредственно представляются. Одним лишь блужданием из одного

качества в другое и одним лишь переходом из качественного в

количественное и наоборот дело еще не окончено, а имеется в вещах нечто

пребывающее, и это пребывающее есть прежде всего сущность. Что

же касается другого значения и употребления категории сущности, то

мы можем здесь прежде всего напомнить о том, что в немецком языке,

употребляя вспомогательный глагол sein (быть), мы пользуемся для

обозначения прошлого выражением Wesen (сущность), обозначая

прошедшее бытие словом gewesen (было). В основании этой неправильности

словоупотребления лежат правильное воззрение на отношения между

бытием и сущностью, поскольку мы и на самом деле можем

рассматривать сущность как прошлое бытие, причем мы только должны еще

заметить, что то, что прошло, не подвергается поэтому абстрактному

отрицанию, а лишь снимается и, следовательно, вместе с тем и со-

193

храняется. Если, например, мы говорим: Цезарь ist gewesen (был)

в Галлии, то этим отрицается лишь непосредственность того, что здесь

высказывается о Цезаре, а не вообще его пребывание в Галлии, ибо

последнее ведь и есть то, что образует содержание этого высказывания,

но это содержание мы здесь представляем себе снятым. — Когда в

повседневной жизни идет речь о «Wesen», то часто понимают под этим

лишь некоторое объединение или совокупность. Мы говорим, например:

Zеitungswesen (пресса), Postwesеn (почта), Steuerwesen (налоги), в

разумеем под этими выражениями лишь то, что мы должны брать эти

вещи не разрозненно в их непосредственности, а должны брать из

как некий комплекс; должны, далее, брать их также и в их различных

соотношениях. То, что содержится в таком словоупотреблении, не очень

отличается от того, что мы разумеем в логике под выражением Wesen

(сущность). Говорят также о конечных Wesen (существах) и называют

человека конечным Wesen (существом). Однако, когда говорят о Wesen,

то это, собственно говоря, означает, что вышли за пределы конечности,

и постольку это название по отношению к человеку не точно. Если же

затем говорят еще: дано, есть (es giebt) высшая сущность, высшее

существо (ein hochstes Wesen) и этим выражением: «высшее'существо»

обозначают бога, то к этому должно сделать два замечания. Во–первых,

выражение дано есть выражение, указывающее на конечное, и мы

соответственно этому говорим': дано столько–то и столько–то планет, или:

даны растения с такими–то свойства и даны растения с другими

свойствами. Таким образом то, что дано, есть нечто, вне чего, наряду

с чем имеется также и еще другое. То же, что дано вне бога, не обладает

в своем отделении от бога никакой существенностью, и в своей

изолированности оно должно рассматриваться как нечто, лишенное само по себе

опоры и сущности,как одна лишь видимость. Но из этого, во–вторых,

вытекает также, что говорить о боге только как о высшем существе, есть

весьма неудовлетворительный способ выражения. Применяемая здесь

категория количества находит на самом деле свое надлежащее место

лишь в области конечного. Так, мы говорим, например: это — самая

высокая гора на земле, и полагаем при этом, что, кроме этой самой

высокой горы, имеются еще и другие высокие горы. Точно так же дело

обстоит, когда мы говорим о ком–нибудь, что он — богатейший или

ученейший человек в своей стране. Бог, однако, не есть одно

существо в ряду других существ и не есть лишь высшее существо, а он есть

единственная сущность, причем мы должны тотчас же еще заметить,

что, хотя это понимание бога образует важную и необходимую сту-

Логика. 13

194

пень в развитии религиозного сознания, оно все же еще отнюдь не

исчерпывает глубины христианского представления о боге. Если мы

рассматриваем бога как сущность, то мы знаем его лишь как всеобщую,

не встречающую противодействия силу или, другими словами, как

господа. Но, хотя страх господень и есть начало премудрости, он все же

есть лишь начало премудрости. — Иудейская, а затем также и

магометанская религии понимают бога как господа, и, по существу,

только как господа. Недостаток этих религий состоит вообще в том,

что здесь конечное не получает должного признания; сохранение

самостоятельного значения конечного (либо как предметов природы,

либо как конечных проявлений духа) составляет отличительную

особенность языческих и, значит, вместе с тем политеистических

религий. — Далее, часто также утверждали, что бог как высшее

существо не может быть познан. Это вообще — точка зрения

современного просвещения и, строже говоря, точка зрения

абстрактного рассудка, который удовлетворяется тем, что говорит: il у а un

еtre supreme, и на этом успокаивается. Когда говорят так и

рассматривают бога лишь как высшее потустороннее существо, то тем

самым утверждают мир в его непосредственности, как нечто прочное,

положительное, и при этом забывают, что сущность именно и есть

снятие всего непосредственного. Бог как абстрактная, потусторонняя

сущность, вне которой, следовательно, лежит различие и

определенность, есть на самом деле одно только название, одно только caput

mortuum абстрагирующего рассудка. Истинное познание бога

начинается знанием того, что вещи в их непосредственном бытии не

обладают истиной.

Не только по отношению к богу, но также и в других

случаях часто пользуются категорией сущности абстрактным

образом и затем при рассмотрении вещей фиксируют их сущность

как нечто равнодушное к определенному содержанию своего

явления и само по себе существующее. Так именно говорят

обыкновенно, что в людях важна их сущность, а не их деяния

и их поведение. Это правильно, если это означает, что то, что

человек делает, должно рассматриваться не в его

непосредственности, а лишь так, как оно опосредствовано его внутренним, как

проявление этого внутреннего. Но при этом не нужно упускать

из виду, что сущность и, далее, внутреннее находят свое

подтверждение единственно лишь в том, как они выступают в явлении. В

основании же ссылок людей на свою отличную от содержания своих дел

УЧЕНИЕ 0 СУЩНОСТИ

195