Философия - Кузнецов В Г (онлайн книга без .TXT) 📗
Учитывая это обстоятельство, некоторые исследователи ставят под сомнение адаптивный, приспособительный характер человеческой деятельности, пытаются рассматривать ее не как разновидность информационной адаптации, а как ее альтернативу. Безусловно, такая постановка вопроса ошибочна. Не будем забывать, что человек, "заброшенный" в мир, который возник задолго до него, может менять лишь "форму" природной реальности, феноменологический пласт ее бытия, но никак не влияет на ее сущностные связи, сколь бы значимы они ни были для существования людей.
В самом деле, техническое могущество человека позволяет ему видоизменять "близлежащую" природу - превращать лесные тропы в асфальтовые автобаны, поворачивать русла рек и создавать (зачастую во вред себе) искусственные моря. Но он не может изменить законы, по которым живет природа. Мы можем срубить дерево, прервать естественный ход его жизни, мы можем воздействовать на генетический код, заложенный в его клетках, но мы не можем изменить ни законы метаболизма, ни законы генетики, благодаря которым осуществляется эта жизнь. Очевидно, что приспособление к таким реалиям бытия, безальтернативно заданным средой, есть всеобщее и необходимое условие общественной жизни, позволяющее нам распространять на нее родовые свойства адаптации.
284
И все же, принимая диктат природы как непреложную данность, человек в то же время научился обманывать ее, сопротивляться ее запретам, используя "внутренние слабости" своего противника, а именно альтернативность, разнонаправленность природных сил, сталкивающихся и противодействующих друг другу. Спасаясь от принуждения со стороны одних сил, человек стал вступать "в заговор" с другими, противопоставляя друг другу могущественные законы природы. Так, силам тяготения, которые препятствовали осуществлению извечной мечты человека - летать, подобно птицам, были противопоставлены законы аэродинамики и т.п. Направляя силы природы к достижению собственных целей по принципу "разделяй и властвуй", - человек противопоставил ей ту самую "хитрость разума", о которой писал Гегель, характеризуя трансцендентальный разум, играющий людьми так же, как они играют силами природы; позволяющий им истощать друг друга в столкновениях, ведущих к предустановленному отнюдь не ими результату.
Постепенно человек создает "вторую природу" - искусственную среду обитания, именуемую социосферой, в которой он моделирует процессы, в природе вовсе не происходящие (выплавка стали в мартенах, съемка кинофильмов в специально выстроенных декорациях и т.д.). Иными словами, человеку свойственно активное отношение к среде существования. Однако так же характеризуется и поведение некоторых животных. В самом деле, пчелиные ульи, муравейники, плотины бобров свидетельствуют о способности некоторых животных подстраивать среду существования под собственные потребности, создавая "искусственные" средства жизни, отсутствующие в природе в готовом виде. Естественно, встает вопрос: что отличает трудовую деятельность человека от "трудовой" активности животных?
Ученые расходятся в ответе. Часть из них полагает, что качественное отличие человеческой деятельности связано со спецификой ее информационных механизмов, а именно наличием сознания. Другие считают, что это отличие связано с особым орудийным отношением к среде существования, возникшим у человека задолго до появления сознания и предопределившим появление последнего. Рассмотрим обе альтернативные точки зрения.
5. ИНФОРМАЦИОННАЯ СПЕЦИФИКА СОЦИАЛЬНОГО ДЕЙСТВИЯ
Из учебников психологии мы помним, что сознание рассматривается как высшая форма развития психики, присущей уже животным, которые обладают нервной системой, способны ощущать, воспринимать и представлять окружающую действительность (психика, в свою очередь, является результатом эволюционного развития различных допсихических форм информационной ориентации, прису
285
щих простейшим живым существам, у которых способность к информационному поведению еще не нашла субстратной основы в специализированных анатомических органах).
Очевидно, что социально-философский анализ сознания не требует от нас специального рассмотрения высших психических функций человека с точки зрения их субстратной основы (головной мозг) и нейродинамических механизмов осуществления. Философ, изучающий общество, может и должен ограничиться характеристикой сознания как особого информационного механизма человеческой деятельности, основанного на способности к словесно-логическому, "вербальному" мышлению, которое надстраивается над системой условных и безусловных рефлексов поведения и завершает собой простейшие формы "прологического" - наглядно-действенного и наглядно-образного - мышления.
Не углубляясь в проблемы психологической науки, мы можем констатировать, что наличие сознания означает способность человека к так называемому "символическому поведению", т.е. способность людей заранее предвидеть результаты своей деятельности, планировать их и продумывать наиболее подходящие способы их достижения - короче, действовать, осуществляя заранее выработанные цели поведения.
Напомним, что мы уже использовали слово "цель" для характеристики биологической активности, понимая под ней те предустановленные реакции и состояния живого организма, к которым он стремится под воздействием рефлекторных программ поведения (в этом смысле "целью" существования желудя является его превращение в дуб, а не в березу или осину). В результате работы сознания в человеческой деятельности возникают другого класса цели, отличные от объективных целей адаптивной активности животных. Такими целями следует считать уже не сам желаемый результат усилий, предмет человеческой потребности (будь то буханка хлеба для голодного или прибыль для финансиста), а идеальный образ желаемого результата, который создается сознанием, чтобы направлять физическую активность в заданном, рассчитанном направлении.
Соответственно, информационным свойством человеческой деятельности считают ее целенаправленность, отличную от "ординарной" целесообразности поведения животных, которые преследуют лишь объективные цели (потребности) без соответствующей умственной проработки, переносящей их в сознание и как бы "удваивающей" причиняющие факторы поведения или "раздваивающей" их на потребность и ее логическое отображение. Вспомним принадлежащее Марксу сравнение архитектора с пчелой. Гармоничностью создаваемых ею сот пчела вполне способна посрамить плохого архитектора, который, однако, отличается от наилучшей пчелы тем, что вначале "построит их в своей голове".
286,
Конечно, многие животные способны вести себя "умнее", чем пчела, подниматься над шаблонами инстинктов. Так, успех хищника, преследующего жертву, был бы невозможен, если бы он не мог заранее "просчитывать в голове" возможное направление ее бега. Условно-рефлекторная модель поведения (и даже некоторые начатки "интеллекта") позволяет более развитым, чем пчела, животным гибко приспосабливаться к ситуации (кто-то из натуралистов утверждал в этой связи, что успех мангуста в поединке с коброй во многом определяется большей развитостью нервной системы, позволяющей "оптимизировать" наступательные и оборонительные действия применительно к конкретным особенностям противника).
Таким образом, целенаправленность человеческой деятельности есть нечто большее, чем способность к информационному прогнозированию динамики среды. Суть дела в качестве этих "прогнозов", в степени их полноты, открывающей адаптационные перспективы, невозможные для биологических систем. Наличие сознания позволяет нам вырабатывать психические импульсы поведения, в которых отражаются не только объекты окружающей среды, их видимые свойства, состояния и связи, но и неявная цепь детерминационных опосредствований, связывающих разрозненные явления в единую картину мира.
