Томас Мор - Осиновский Игорь Николаевич (читать книги онлайн бесплатно полные версии .TXT) 📗
Нападая на Эразма, Дорп публично порицал его сатиру на теологическую софистику. Известно, сколь решительно и откровенно выражал Эразм свое неприятие лжетеологов: «Каждый день узнаю я на деле, до какой степени неразумны те, кто не выучился ничему, кроме софистического вздора» (13, 44). В послании к Дорпу Мор полностью разделяет Эразмово понимание теологии, отвергающее софистику, и решительно защищает автора «Похвалы Глупости».
Он пишет Дорпу: «Твоя приписка в конце первого твоего письма — о том, что Эразм помирится с теми теологами, которых взволновала „Глупость“, если „Похвале Глупости“ он противопоставит „Похвалу Мудрости“, — право же, вызвала у меня легкую улыбку. Если они так думают, чего же они гневаются? Весьма расхваленная „Глупость“ изрядно и их похвалила. Кроме того, я не понимаю, как сможет Эразм смягчить их ненависть к себе, похвалив Мудрость? Он только усилит их ненависть, хочет он этого или нет, потому что вынужден будет прогнать их из свиты Мудрости, как он вынужден был принять их в число самых сведущих жрецов Глупости» (13, 72–73). Теологов, целиком погрузившихся в схоластическую логику, Мор упрекает в том, что, посвятив себя софистике, они «никогда не снисходят до того, чтобы заглянуть в Библию, будто она не имеет никакого отношения к делу (теологии. — И. О.)» (13, 44). Именно этих теологов, подчеркивает он, и порицает Эразм.
В отличие от схоластов Мор не признавал самодовлеющей ценности диалектического искусства. Для гуманиста диалектика лишь орудие для постижения других наук. Мор выражал твердое убеждение, что именно таково было отношение к диалектике у самого Аристотеля. Конечным критерием, определяющим правильность любого логического построения, для Мора было то, в какой мере данное логическое рассуждение приближает разум к познанию изучаемого предмета. Согласно Мору, «диалектические примеры — это не что иное как продукт человеческого разума, это некие способы размышления, и разум отмечает, какие из них окажутся полезными для исследования вещей» (13, 34). Отвечая Дорпу, который демонстративно отказывал Эразму в диалектическом искусстве и ставил его ниже профессиональных теологов-диалектиков, Мор писал: «Эразм, дарование и ученость которого всех восхищают, не может рассуждать хуже всех диалектиков, т. е. хуже студентов» (13, 34).
Отрицательно оценивая труд Эразма по исправлению Нового завета и его «Похвалу Глупости», Дорп намекал на некое сходство между Эразмовыми штудиями и одиозной деятельностью еретиков, осужденных церковью, например Иеронима Пражского. Подобные намеки были небезопасны для Эразма, и Мор, пытаясь образумить и усовестить недавнего друга и соратника в гуманистических трудах, решается напомнить Дорпу о его собственных антиклерикальных сатирах, обличавших невежественных теологов в еще более энергичных выражениях, нежели Эразмова «Мория». Он вспоминает заодно, как восхитили Дорпа в свое время «колкие сатиры» Герарда Новиомагийского, в которых изображаются пороки монахов. «Сатиры Герарда, — пишет Мор, — кусают больнее, чем „Глупость“… Стоит послушать, как нападает он повсюду на монахов… как описывает их гордыню, роскошь, невежество, попойки, обжорство, разврат, лицемерие…» (13, 68). По поводу стихов Дорпа Мор замечает: «Ты сам жалеешь понтификов и смеешься над ними, высмеиваешь и подкусываешь невежество, жизнь и нравы остальных епископов, за исключением лишь немногих; сам называешь теологов невеждами, ругателями, брюзгами, посвященными в науки, которые ведомы простонародью, напыщенно крикливыми, изливающими ядовитую желчь, бранчливыми, тявкающими, с зубами, которые грызут плоть, лающими как псы на кого попало, неучеными мужланами, наконец, почти что нелюдьми, которых следует покарать наихудшей казнью, но полагаешь, что „Глупость“ не должна смеяться над глупостью этих самых теологов» (13, 71).
Послание Мора к Дорпу разоблачало пороки церкви, безнравственность и невежество духовенства, низкий уровень тогдашней университетской «науки наук» — теологии, вырождавшейся в софистику, отвлеченную схоластику при полном непонимании и даже игнорировании первоисточников христианского вероучения. Такое состояние церкви и теологии вызывало острую критику гуманистов разных стран. Этим и объясняется необыкновенный успех и широкий резонанс среди тогдашних ученых Эразмовой «Похвалы Глупости», выдержавшей кряду несколько изданий. Эразм превосходно выразил в своей небольшой книжечке те мысли и чувства, которые волновали гуманистов всей Европы, то, о чем писали многие его современники накануне Реформации, мечтая о реформе церкви и всего общества путем просвещения и искоренения безнравственности.
Схоластическое понимание теологии подробно освещал в своих сочинениях коллега Дорпа по Лувенскому университету, давний противник Эразма Жак Латомус, который утверждал, что правильно интерпретировать Библию могут только профессиональные теологи, владеющие искусством диалектики. Схоластическое понимание теологии допускало существование различия между концепцией и ее литературным контекстом. Теологи полагали, что суть христианской доктрины в вопросах веры и морали может быть схвачена в концептуальных терминах, не зависящих от общего литературного контекста Библии и сочинений отцов церкви. Теология постигает бога и его доктрину при помощи спекулятивного разума, и поэтому диалектика, или логика, является главным средством установления божественной истины. Диалектика незаменима потому, что сама доктрина не может быть точно сформулирована лишь на основе откровения, ибо откровение иногда приводит к ошибочным заключениям. Диалектическое искусство, руководствующееся строго разработанной системой логических правил, помогает избежать неверных выводов. Как отмечает М. Флейшер, эта точка зрения, отстаивавшаяся еще схоластами XIV в. и лувенскими теологами XVI в., в конечном итоге способствовала процессу «отделения теологии от библейского откровения» (80, 104). Итак, согласно схоластической концепции, диалектика есть основной инструмент теологии, она же и основное средство воспитания спекулятивной способности человеческого ума. В противоположность схоластической концепции гуманисты за основу теологии брали изучение Библии и сочинений отцов церкви. С их точки зрения, истинная теология должна включать только такое знание, которое необходимо и достаточно для спасения христианина. А это знание воплощается в св. Писании, патристике, древних религиозных обычаях и постановлениях церкви. При таком взгляде на теологию главными ее помощниками провозглашались, словесные искусства — грамматика и риторика.
Схоластическая теология была неприемлема для гуманистов: она рассматривалась ими как подмена подлинного знания фальшивыми истинами, добытыми путем логических ухищрений. Вот почему, всячески превознося значение первоисточников христианства, Колет, Эразм и Мор не придавали серьезного значения сочинениям средневековых схоластов, даже таких корифеев схоластики, как Иоанн Дунс Скот и Фома Аквинский. И когда Колет говорил о низком уровне образования духовенства, он имел в виду прежде всего недостаточное знание источников христианского вероучения. Основой реформы церкви, как полагали «христианские гуманисты», может стать только распространение не искаженного схоластическими толкованиями Евангелия и искреннего благочестия, руководствующегося стремлением жить по Евангелию. Эта практическая сторона идеала «христианских гуманистов», старавшихся привлечь как можно больше последователей, побуждала их по-новому оценивать роль риторического искусства, которому они придавали важное значение в повседневной проповеднической деятельности. Риторика означала для гуманистов больше, чем литературное, юридическое или даже политическое искусство. Для них это прежде всего искусство убеждать, благодаря которому истинная вера свободно распространяется и воспринимается; средство, побуждающее людей делать добро. Далекая от схоластической казуистики теология «христианских гуманистов» была направлена исключительно на пропаганду этических ценностей христианства. С точки зрения Эразма, Колета, Мора, у теологии вообще нет иной цели, нежели общение с богом путем изучения священных текстов и распространения полученного знания с помощью проповеди. Учитывая эту особенность, исследователи иногда называли гуманистическую теологию «риторической теологией» (см., напр., 80, 108). Позиция Дорпа и лувенских теологов, защищавших приоритет диалектики как основного инструмента теологии, и позиция гуманистов, отдававших предпочтение риторике как практическому искусству, жизненное значение которого, по их мнению, было гораздо важнее отвлеченных логических спекуляций, — таковы были два различных подхода к теологии, ставшие предметом ожесточенной полемики. Историки культуры средних веков обычно связывают эти две позиции — modus rhetoricus и modus logicalis — с литературно-риторическим методом ранних отцов церкви и диалектико-спекулятивным методом эпохи схоластики (см., напр., 80, 105).
