История философии (Учебник) - Автор неизвестен (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .txt) 📗
Единство ноэмы и ноэзиса также осуществляется благодаря синтезам сознания.
Итак, идя путем созерцания, мы открываем деятельную сущность сознания: сознание конституирует смыслы, которые мы придаем действительности. Поскольку смысл - отношение, а не вещь, то его и нельзя передать как вещь. Каждый человек сам и только сам может придать смысл тому, что происходит. Существует как бы запрет на получение смысла извне.
Усмотрение феноменов позволяет нам избавиться от натуралистических иллюзий и от навязанных извне интерпретаций, от конструкций "мнения". Кроме того, феномены не подчинены причинным связям, их связи - смысловые. Это говорит, во-первых, о том, что сознание - это сфера свободы, сфера "иначе-действия", непредсказуемая заранее, и во-вторых, это означает, что сознание мы можем только описывать. Метод феноменологии - дескриптивный метод, метод описания. Сознание - "Гераклитов огонь", оно не укладывается в жесткие понятийные формы, отсюда - огромная важность выбора языка, способного передать в описании все переливы живого сознания.
В последующий период (20-е - 30-е гг.) Гуссерля занимают проблемы соотношения суверенной субъективности и мира, солипсизма и релятивизма, вопрос об объективности знания. Размышлениям на эти темы посвящены работы "Опыт и суждение", "Парижские доклады", "Картезианские размышления" и др.
Именно в 20-е годы Гуссерль осознает фундаментальное противоречие своей концепции: с одной стороны, мир для него - продукт развертывания субъективности, приписывающей всему смыслы, и через эту субъективность нигде невозможно перешагнуть; с другой стороны, люди способны каким-то образом понимать друг друга, а даже очищенный поток сознания заключает в себе инородное: мир, социально-исторические и культурные элементы. Поэтому возникают задачи уяснения следующих вопросов:
1. Как конституируется для нас целостность мира?
2. Как создается целостность самого сознания, если оно - поток?
3. Как возможно существование "объективного мира", где мы взаимодействуем с Другими - носителями иных смыслов?
1. "Мир как целое", показывает Гуссерль, не является для сознания непосредственной данностью, это - позднейшее рефлективное культурное образование. В отдельных познавательных актах нам даны лишь отдельные предметы. То, что дается в восприятии, выступает как "вырезка" из мира, очевидностью сопровождается переживание фрагмента. Однако отдельному осознаваемому предмету сопутствует мир как горизонт. Горизонт может быть внутренним - это ближайший слой мира, проникающий в сознание вместе с предметом, и внешним - все потенциальное многообразие действительности. Горизонты связаны друг с другом, за одним - простираются другие, поэтому можно говорить о таком свойстве сознания, как "горизонтность".
"Горизонтность" свойственна всякому конкретному предмету. Мы никогда не видим вещь целиком, у нее всегда есть невидимая в данный момент для нас сторона, которую необходимо дорисовать в воображении. Таким образом горизонт связан с фантазией, с варьированием того, что не очевидно. При этом актуальный опыт всегда подсказывает нам, как следует искать, что именно можно открыть в горизонте. Процесс дорисовки воспринимаемого предмета до целостности Гуссерль называет аппрезентацией.
2. Но как возможна целостность сознания - потока, конституирующего мир? Как возможна целостность самости? Гуссерль выделяет несколько фундаментальных моментов, которые дают объяснение единства Трансцендентального Эго - того, что остается в результате проведенной редукции:
а) трансцендентальное Эго самоидентично за счет единства очевидности "я есть";
б) его целостность реализуется через единство психофизического "я";
в) единство создается также телом человека, которое является основой единства чувственности и неосознанного опыта;
г) но самый важный момент, создающий единство самости - это единство смысла, создаваемое благодаря темпоральной (временной) структуре интенциональности. Трансцендентальное Эго едино во времени за счет пассивного темпорального синтеза. Пассивность синтеза означает в данном случае, что для возникновения темпорального единства не нужно активное самосознание, актуальность "я". Еще в лекциях 1905 года Гуссерль исследовал структуры сознания, обеспечивающие восприятие времени. Тогда он установил, что целостность во времени, к примеру, мелодии есть постоянная смена одних "теперь" другими "теперь" при удержании предыдущего звука. Операцию удержания Гуссерль назвал ретенцией. При схватывании целостности мелодии создается континуум ретенций (без этого мелодия распадалась бы на несвязанные отдельные элементы). Ретенция - первичная память. Симметрично ей существует протенция - открытость сознания, готовность воспринимать.
Структура "ретенция-протенция" - один из моментов, создающих темпоральное единство самости. Она дополняется обычной памятью. Впрочем, память тоже содержит описанную структуру удержания - мы можем припоминать прошлое, восстанавливая его фаза за фазой, как бы заново переживая во времени. Само воспоминание возникает пассивно и спонтанно. Прошлое превращается в актуальный поток сознания, который воспринимается непосредственно.
3. Проблема объективного мира встает для Гуссерля как проблема Другого Я и интерсубъективности. Другой - самое чуждое, что только может быть, ибо он создает свой "смысловой мир", и тем не менее, мы находим его среди данностей нашего сознания и воспринимаем как трансцендентального субъекта, а не как объект. Для него и для меня мир оказывается един. Как это происходит?
Вопрос оказывается столь сложен потому, что другой смыс-лообразующий субъект никогда не дан нам непосредственно. Мы не имеем доступа к его сознанию, не знаем тех смыслов, которые продуцируются им. Чтобы выяснить, каким образом Другой дан нам именно как Другой, а не как объект, Гуссерль вновь использует понятие аппрезентации - дорисовки до целостности. Прежде всего мы воспринимаем живое тело Другого, аналогичное нашему, а затем спонтанно "дорисовываем" психологию Другого, полагая, что она "такая же, как моя". Этот процесс называется у Гуссерля аналогизирующая аппрезен-тация и опирается на свойство горизонтности. В основе анало-гизирующей аппрезентации лежит пассивный ассоциативный синтез, тот, который определяет темпоральное единство я. В ассоциации возникает смысловая пара: если мое живое тело одушевлено и смыслообразует, то другое такое же живое тело тоже продуцирует смыслы. Возникает "единство схожести", благодаря которому мы понимаем Другого как Другого, а не как бессмысленный предмет.
Возможность понимания Другого как наделенного сознанием субъекта, возможность представлять его конкретные смыслы создается за счет изменчивости нашего опыта. Если бы наш опыт не изменялся, мы не могли бы никого понимать, кроме самих себя. Именно изменчивость опыта позволяет нам мысленно перенестись из точки "здесь" в "точку там", в центр чужой самости, как бы оказаться в положении Другого. Бытие и сознание Другого - это мое собственное бытие и сознание в модусе "Если бы...". Таким образом, по Гуссерлю, чужой внутренний мир никогда для нас не доступен и понимается лишь по аналогии с самим собой. Поэтому воспроизведение предполагаемого сознания Другого всегда неаутентично, неточно, проблематично. Оно опосредовано "мной-сегодняшним".
Все процессы аналогии, ассоциации, понимания Другого происходят исключительно в моем собственном сознании. Почему же это внутреннее воспринимается как внешнее, как объективное? На этот вопрос Гуссерль отвечает, что интерсубъективность - восприятие Другого как объективного укоренена в более глубоких слоях сознания, нежели рефлексия, а именно - в сфере пассивного синтеза. Дорефлексивное Трансцендентальное Эго содержит такие переживания, в которых Я предполагает Ты. То есть, существует изначальная возможность для сопряжения смыслов. Высшие слои интерсубъективности растут из низших.
В последний период жизни и творчества Э. Гуссерль обращается к теме кризиса европейской культуры, остро ставшей в 30-е годы. Возобладавший в Германии фашизм обратил внимание многих авторов на проблему духовного кризиса, а Гуссерлю, который подвергся гонениям со стороны фашизма, этот сюжет был лично близок. В 1935 году в Вене он читает доклад "Кризис европейского человечества и философия".
