ЯЗЫЧЕСКАЯ СВОБОДА - Де Будион Майкл (книги серия книги читать бесплатно полностью .TXT) 📗
Как мы видим, "любить всех" исключительно легко и анализируя наш бесценный исторический опыт можно сказать, что не только легко, но и исключительно удобно, ибо ради любви ко всем и во имя ее, с отдельным индивидом можно делать все что угодно. Всеобщая любовь — это абсолютная безответственность, в то время как настоящая любовь предполагает самую большую ответственность по отношении к любимому человеку какую только можно вообразить. Всеобщая любовь ни к чему не обязывает. Вот вам нехитрый базис с помощью которого церковники обосновывали свой террор против отдельной личности, привнеся в наш белый социум понятия «рай» и «ад», а эти «полюса» — суть экстрапроекции восточной деспотии. А. ЛаВей по этому поводу замечал: "Нельзя любить всех; смешно было бы думать, что это возможно. Если вы любите всех и вся, то теряете естественную способность выбора и превращаетесь в плохого судию характеров и качеств. Если чем-либо пользоваться слишком вольно, оно просто теряет свой истинный смысл. /…/ Следует заметить, что в истории мира не было еще великих движений «любви», которые не заканчивались бы убийством неисчислимого количества людей ради того лишь, чтобы доказать им, сколь любимы они! У всех лицемеров этой земли карманы всегда набиты любовью!" Здесь можно порекомендовать вспомнить все тот же Советский Союз, где правительство объяснясь каждый день в любви к рабочему классу и крестьянству, принесло в жертву десятки миллионов этих самых рабочих и крестьян. В христианском раю, как и в христианском аду, а равно в большевистском коммунизме, хорошо чувствовали бы себя только дегенераты. А какие рандеву могли бы там состоятся! Убиенные, возведенные клерикалами в святые и их убийцы, также перечисленные к тусовке святых. О чем бы они говорили? Или все бы кончилось взаимным лобызанием и прощением «греха»? Коммунисты не обещали воскресений убиенных в раю, чем методологически проигрывали христианам, что, впрочем, слабо сказывалось на желании масс жертвовать своими единственными жизнями на их призрачные цели. Но изучив устав КПСС и ВЛКСМ можно легко увидеть, что 90 процентов текста — это местами откровенно демонстративное, местами завуалированное, объяснение любви ко всем. А посмотрите хроники партсъездов, особенно сталинских, периода рассвета коммунизма (а значит и террора). Какое неофитствующее упоение, со стороны похожее разве что на последний молебен захолустного пророка, возомнившего себя мессией накануне наступления 1666 года и отправленного инквизицией на аутодафе! И от Евангелий сии документы отличаются очень и очень несущественно. Мы, интеллектуалы, никогда не признаваясь в любви "всем и каждому", в принципе готовы видеть в каждом индивиде потенциально полезное существо, могущее доказать свою целесообразность, и если и не стать бытием, то по крайней мере пронаблюдать его со стороны, видя какими именно должны быть лучшие. И если впереди нас ждет Золотой Век, т. е. время когда наша раса будет полностью состоять из индивидов совмещающих в себе силу, красоту и интеллект, причем эти качества станут высшей функциональностью, объяснение в "глобальной любви" будут смотреться еще более смешно нежели объяснения современных дегенератов. Относительно самих дегенератов, необходимо помнить, что если тот или иной индивид дегенерат, то в этом виноваты прежде всего его родители. Здесь, кстати, заканчивается римское право, возводящее в абсолют сугубо личную ответственность каждого человека. Удивительно, но римляне так и не смогли понять, что предки, в том числе и давно умершие, имеют на живых огромное влияние, игнорировать которое невозможно. Ле Бон в "Психологии народов и масс" весьма точно отмечал, что государство "…. состоит не только из живущих индивидуумов, образующих его в данный момент, но также из длинного ряда мертвых, которые были их предками. Чтобы понять истинное значение расы, следует продолжить ее одновременно в прошедшее и в будущее. Они управляют неизмеримой областью бессознательного, — той невидимой областью, которая держит под своей властью все проявления ума и характера. Судьбой народа руководят в гораздо большей степени умершие поколения, чем живущие. Ими одними заложено основание расы. Столетие за столетием они творили идеи и чувства и, следовательно, все побудительные причины нашего поведения. Умершие поколения передают нам не только свою физическую организацию; они внушают нам также свои мысли. Покойники суть единственные неоспоримые господа живых. Мы несем тяжесть их ошибок, мы получаем награду за их добродетели".
Явный факт столь вопиющего непонимания римлянами коллективной генетической ответственности индивидов может объяснятся только весьма древним происхождением базовых принципов римского права (возможно перенятого у этрусков) а во вторых — поголовной расовой чистотой всего социума проживающего на Апеннинах. Греки постахейского периода здесь были куда прагматичнее, олицетворяя ксенофобию возведенную в абсолют. Даже греко-персидские войны не оказали заметного влияния на генетический потенциал Эллады и лишь тотальное ослабление этноса, примерно к началу христианской эры, дало толчок к началу смешения с расово чуждым элементом. Что было дальше — хорошо известно. Рим, несмотря на его демонстративный снобизм по отношению ко всему инородному, был по духу интернационален, ибо в чем-то был не самодостаточен. Вот поэтому-то Рим и измельчал. Измельчал, так и не поняв почему. Хотя умнейшие его мужи пытались в меру своих далеко не слабых способностей осмыслить происходящее. Ни один языческий римский автор не удосужился дать полный исчерпывающий ответ на вопрос: почему Христос смог сбросить со своих пьедесталов Юпитера, Меркурия, Венеру, Весту, не говоря о второстепенных божествах? Здесь арийцы пришедшие в Индию выглядит куда более достойно, они, осознав факт своего загрязнения, все-таки увидели что именно было источником грязи и предприняли все возможные попытки сакрализировать доктрину чистоты, т. е. придать ей религиозные формы. Их поступок напоминал врачей, заразившихся во время экспериментов с вирусами смертельной болезнью и до последнего момента фиксировавших ее симптомы и течение. Это не вело к спасению, но само действие вызывает восхищение и сегодня наблюдая за современной Индией и европейскими блошиными псеводогосударствами идущими "демократическим путем" к "общечеловеческие ценностям" под американский марш "Yankee Doodle" (скоро его сменит ниггерский рэп). Впрочем, арийцы, пришедшие в Индию, были молодыми и ими двигала слепая страсть. Чувства размывались гормонами. Они имели все. Они были всем. Рим был опытен уже изначально. Его опыт слагался из тысячелетнего опыта троянских переселенцев и опыта этрусков (не исключено что это был один народ), а то что троянцы взаимодействовали с другими расами сомневаться не приходится (еще раз напомним: на стороне Трои сражались эфиопские негры).
Исторический процесс наглядно демонстрирует, что во время упадка любой Империи в ней начинает распространяться зловонный коммунистический дух, индикатором наличия которого является смешение разнородных племен и взаимопроникновение чуждых культур. Коммунистический дух, в свою очередь, абсолютно несовместим с любовью. Коммунизм — это групповой извращенный секс. Коммунизм — это антилюбовь в высшем воплощении. Коммунизм похож на общий сифилитический стакан из автомата по продаже газводы, каковыми были обставлены все советские города. Ведь не зря Маркс в своих агитках вещал об уничтожении семьи и всех понятий ее образующих, об общности детей, и т. п. Маркс знал: без этого ничего не выйдет. Он знал что общность детей очень быстро закончится полным прекращением их рождения, что отсутствие собственности на средства производства приведет к деградации производства и что отчуждение крестьян от земли закончится всеобщим голодом. На практике торжество коммунистического духа в Риме прежде всего выражалось эдиктом Каракаллы от 212 года, давшем всем свободным людям Империи римское гражданство. Добавим сюда и стремительно набирающее мощь христианство. Наверное эдикт Каракаллы с абстрактно-экономических позиций был вполне логичен и вне всякого сомнения придал новый импульс уже вошедшей в старческий маразм Империи, но он одновременно был распиской в неспособности двух миллионов жителей Апеннин (т. е. тех чьи предки создали Империю) ее контролировать, тем более что при Каракалле римская армия превратилась в скопище случайных людей, как правило африканско-ближневосточного происхождения, в некое подобие нынешней американской армии. Из-за аналогичного разлагающего коммунистического душка развалятся Британская Империя, Австро-Венгрия и Россия. Недалек тот час когда и Соединенный Штаты развалятся, повторив римский путь, как бы то ни было, американцы методично наступают на те же грабли на которые наступал Рим, но римляне здесь кажутся просто слепцами, американцы — абсолютными зомби. Любая экстраполяция любви на весь социум (а любовь, как уже неоднократно подчеркивалось, — вещь в высшей степени индивидуальная), во первых свидетельствует о беспрецедентной деградации «экстраполятора», а во-вторых, при переносе на уровень государственной идеологии, неизбежно приводит к деградации, вырождению и смерти всего государства. На весь социум можно экстраполировать только секс. Посмотрите на фотографии теоретиков коммунизма и коммунистической верхушки захватившей власть в России, а позже в Венгрии и Баварии. Перед нами предстают совершенно трупные физиономии, с которыми само понятие жизни никак не совместимо. Ни один из них, понятное дело, никогда не любил и даже теоретически не мог быть счастлив. Лишь немногие умерли своей смертью, а большинство пало от рук себе же подобных. Вы думаете это объясняется "особенностью политического момента"? Нет. Вспомним, что точно также кончили якобинцы. Но и они не главный пример. Вернемся в Рим, к Каракалле. Все что мы про него читаем в многочисленных книжульках, не позволяет судить о нем как об императоре. Почти две тысячи лет создавалась литература где он изображался звероподобным монстром погрязшим в роскоши, неким вторым изданием Нерона. Это понятно: Каракалла пытался притормозить распространение христианства. Он однозначно «плохой». Интересно, христиане мылись в термах им построенных? Да, Каракалла был продуктом своего времени, но он был несравненно лучше чем многие из его предшественников и значительно лучше почти всех тех кто пришел после него. Каракалла был квинтэссенцией всех римских императоров, всех их добродетелей, но и всех пороков и самой своей фигурой обозначал ту клоаку, в какую упал Рим, доверившись объяснениям в любви от разных узурпаторов начиная с Цезаря. Каракалла первым делом ликвидировал своего брата Гету. Кто сказал что это аморально? Так поступали и до, и после. И язычники, и христиане. Затем он казнил 20 тысяч приверженцев Геты. Но и тут прецедент был дан еще Суллой, — первым реальным кандидатом на роль будущего «цезаря». Дальше он повторял ходы Августа, Нерона и Калигулы, — объявил Гету богом, произнеся при этом, что "он может быть богом только в том случае если больше не будет жить" (быстренько вспоминаем мумию товарища Ленина). Ну и само собой приказал знаменитому юристу Папиниану составить речь в защиту акта «братоубийства». Восхитительно! Папиниан речь писать отказался за что тоже был убит. Таковы были первые лица Рима эпохи рассвета упадка.
