Искусство и жизнь - Моррис Уильям (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT) 📗
Вероятно, вам это кажется банальным советом и очень кружным путем, но тем не менее он, этот совет, надежен, если вы любой дорогой хотите прийти к новому искусству, о котором я говорил сегодня вечером. Если же вы этого не хотите и если пренебречь теми зернами творческого воображения, о которых я только что говорил и которые, несомненно, есть в людях, то законы природы и здесь, как и во всем другом, окажут свое действие, и сами художественные способности постепенно отомрут у всего человечества. Сможем ли мы, господа, приблизиться к совершенству, отказываясь от такой существенной части нашего интеллекта, которая делает нас людьми?
А теперь, прежде чем закончить, мне хотелось бы обратить ваше внимание на некоторые явления, которые вследствие нашего пренебрежения к искусству и занятости другими делами преграждают нам путь. Это — такая помеха, что, пока мы не разделаемся с ней, трудно даже положить начало нашему делу. И если наш разговор покажется излишне серьезным для нашей темы, в чем я вовсе не убежден, то я прошу вас припомнить уже сказанное мною о нераздельности различных искусств. Существует одно искусство, о котором думал один старый архитектор {4} времен Эдуарда III {5}(речь идет об основателе Нью-Колледжа {6} в Оксфорде), который избрал для себя девизом изречение: «О человеке судят по его поведению в обществе». Под таким поведением он подразумевал искусство быть нравственным, искусство жить достойно, как подобает человеку. Я считаю себя вправе утверждать, что это искусство тоже имеет отношение к моей теме.
Мир полон множества поделок, пагубных для покупателя, еще более пагубных для продавца, если он только знает это, и уже совсем пагубных для того, кто их изготовляет. Какая прочная основа была бы заложена для безупречного декоративного искусства, если бы мы, его мастера, решились выпускать только великолепно выполненные изделия вместо тех весьма часто изготовляемых поделок, не всегда удовлетворяющих даже заниженным требованиям общепринятых стандартов.
За это я не порицаю ни один из классов в отдельности: я порицаю их все. Оставим в стороне наш собственный класс мастеров художественного ремесла, чьи недостатки нам с вами столь хорошо известны, что не стоит о них говорить; публика, в общем, бросается на дешевые вещи, в своем невежестве не понимая, что они отвратительны. Она так невежественна, что ее не беспокоит, стоят ли они запрашиваемой за них цены: так называемые фабриканты стремятся довести конкуренцию до предела, соревнуясь в дешевизне, а не в качестве. И они уступают свои никуда не годные товары по любой цене, предлагаемой им любителями выгодных сделок, причем добиваются этого средствами, которые можно назвать весьма противным словом: обман. В последнее время Англия была слишком занята всякими бухгалтерскими подсчетами и недостаточно делами мастерских, а в результате оказалось, что в настоящий момент бухгалтерским конторам явно недостает заказов.
Я сказал, что все классы нужно винить за такое положение. Вместе с тем я считаю, что исправить его могут только мастера художественного ремесла, которые в отношении качества товаров далеко не так невежественны, как покупатели, и, в отличие от фабрикантов и комиссионеров, не заражены ни жадностью, ни желанием обособиться; на них лежит почетная обязанность просветить широкие круги людей, а выполнить ее облегчат присущие им начала организованности и порядка.
Когда же они примутся за это, то помогут нам быть людьми, настойчиво проводя в жизнь самый значительный принцип искусства общественного поведения — наполнять свою жизнь наслаждением, доставляемым покупкой товаров по их настоящей цене; наслаждением, доставляемым продажей товаров, дешевизной и высоким качеством которых мы можем гордиться; наслаждением, доставляемым усердным и неторопливым трудом, производящим товары, которыми мы можем гордиться. Это доставляемое трудом наслаждение — величайшее из когда-либо испытанных человеком.
Не следует думать, что этот принцип этики не имеет отношения к моей теме. Наоборот, он особенно значителен, ибо я прошу вас учиться быть художниками, чтобы искусство не погибло и в нашей среде. Что же такое художник, если не труженик, который решил, что бы ни случилось, отлично выполнять свою работу, или, другими словами, — что такое красивый орнамент, если не воплощение радости, доставляемой человеку успешным трудом? Но какую же радость может принести плохая работа и безуспешный труд, зачем украшать плохое изделие? И как мы можем трудиться все время без всякого успеха?
В погоне за выгодой, желая получить то, что не заработано, мы загромождаем наш путь дрянными поделками. И огромные деньги, накопленные алчностью (а алчность, как все другие сильные страсти, упорно идет к цели), деньги, собранные в большие и малые груды, властно утверждают фальшивые различия между нами и воздвигают на пути искусства барьеры роскоши и показного блеска, а их преодолеть труднее, чем какие-либо иные препятствия. Самые образованные люди из высших классов не могут освободиться от этой вульгарности, а низшие классы — от притязаний на нее. Прошу вас отнестись к моим словам как к лекарству от этой заразы, прошу понять их смысл. Не может быть произведением искусства то, что бесполезно, или, иначе, что не помогает телу, управляемому разумом, что не развлекает и не утешает нас, не возвышает здоровый ум. От скольких тонн невообразимой рухляди, выдаваемой за художественные произведения, можно было бы очистить наши лондонские дома, если бы поняли эту мысль и претворили ее в действие! По-моему, лишь в редких случаях в богатых домах, если не считать кухню, можно найти предметы, которые приносили бы хоть какую-то пользу. Как правило, все так называемые украшения, встречающиеся в таких домах, предназначены пускать пыль в глаза, и вряд ли они кому-нибудь действительно нравятся. Эта глупость, повторяю, свойственна всем классам общества: шелковые занавески гостиной аристократу кажутся художественными произведениями не больше, чем пудра на волосах его лакея. Кухня в доме фермера — это обычно приятное и уютное место, гостиная же мрачна и бессмысленна.
Простота жизни, рождающая простоту вкуса, то есть любовь к приятному и возвышенному, более всего другого необходима для возникновения нового и благородного искусства, к которому мы стремимся. Простота должна быть всюду — и во дворце и в хижине.
Еще более нам повсюду нужна чистота и благопристойность и в хижине и во дворце. Их отсутствие — это серьезный недостаток, нарушающий принципы этики, и его необходимо ликвидировать, так же как и всяческое неравенство в жизни и веками накопленный беспорядок и неряшество, вызвавшие этот недостаток. И все же пока только очень немногие люди стали искать эффективное лекарство против него. Кто, например, обращает внимание на то, как уродуются коммерческой системой наши города? Кто пытается устранить их убожество и неприглядность? Всему виной беспечность, безрассудство и беспомощность людей; их жизнь слишком коротка, чтобы успеть сделать все самим, и у них нет ни мужества, ни прозорливости, чтобы начать эту работу и завещать ее следующим поколениям.
Так ли уж нужны эти деньги? Вырубите деревья, растущие между домами, сройте старинные, освященные веками здания ради денег, которые можно выручить за несколько квадратных ярдов лондонской земли. Загрязните реки, закройте солнце, отравите воздух копотью или чем-нибудь похуже — и никому нет до этого дела, никто и не подумает исправить зло, и это все, что нынешняя коммерция и пренебрегающая мастерской меняльная контора сделают здесь для нас.
А наука, которую мы так любим и которой так усердно занимаемся, — что сделает она? Боюсь, она слишком зависит от той же конторы и от военщины. Наука слишком занята, и она для нашего времени ничего не сделает. И все же какие-то нетрудные задачи она могла бы взять на себя, — в частности, научить Манчестер освободиться от своей копоти, или же научить Лидс, как избавиться от излишков черной краски, не выливая ее в реку, и это было бы так же достойно внимания науки, как производство тяжелого черного шелка или самых огромных из бесполезных орудий. Во всяком случае, как бы это ни происходило, пока люди, занимаясь каким-нибудь своим делом, не перестанут уродовать землю, — как могут они любовно относиться к искусству? Я знаю, потребуется немало времени и денег, чтобы хоть немного улучшить положение. Но лучший способ тратить деньги — тратить их так, чтобы сделать жизнь достойной и радостной для других и для самих себя. И неоценима для блага всей страны будет польза, если люди серьезно начнут заботиться об улучшении облика наших больших городов, даже если их деятельность и не сулит ничего особенно хорошего искусствам. Я не знаю, найдутся ли такие люди, но если бы они нашлись, я стал бы надеяться на лучшее. Но, повторяю, пока они не примутся за работу, мы едва ли можем даже начать надеяться на улучшение дел с искусством.
