Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция - Лосский Николай Онуфриевич (книги бесплатно читать без .txt) 📗
Поставим теперь вопрос, есть ли воспринятость белизны коры твердости её и т. п. – зависимость белизны и твердости от моего я.
Конечно, восприятие не может быть осуществлено без некоторых актов я: в его составе всегда есть акт внимания и акт сопоставления, охватывания сразу нескольких предметов (принимающий иногда характер сознательного сравнивания), откуда возникает различение и отожествление, также и другие акты, о которых речь будет позже. Можно ли утверждать, что эти акты, напр. внимание (вернее, л внимательный) причиняют, порождают белизну, твёрдость? На этот вопрос может быть дан только отрицательный ответ: отношение между вниманием (мною внимательным) и предметом внимания совершенно не похоже на порождение, причинение: внимание направлено на белизну как на нечто предлежащее ему, а не творимое им.
Чтобы усмотреть независимость объекта от познающего субъекта нужно отчётливо различить познавательные акты от познаваемых объектов; эту задачу для современной гносеологии выдвинул в особенности Брентано в своей «Psychologie vom empirischen Standpunkt».
Научившись разграничивать акты субъекта от объектов, нетрудно уже сделать дальнейший шаг, именно усмотреть, что связь между актом субъекта и объектом не есть порождение.
Такие проявления я, как внимание, сравнивание и т. п., направленныена нечто и не стоящие с этим нечто в – причинной связи, мы будем называть интенциональными актами. Заметим, что интенциональный акт, направленный на «мое» проявление, также не стоит с ним в причинной связи: «мое» внимание устремлено на «мое» решение, если я хочу опознать его, и оно предстоит мне в поле моего сознания, как порождаемое не мною внимательным к нему, а мною опасающимся быть раздавленным. Таким образом, и мои проявления, поскольку на них направлены интенциональные акты, напр. внимание, могут быть названы словом «предмет» (объект).
Интенциональный акт есть средство для осознания и опознания предмета, независимого по своему бытию от осознания и опознания.
G. Е. Moore называет эти акты «прозрачными» (diaphanous): сквозь них, как сквозь прозрачную среду, предмет виден без искажения его.
Кроме внимания и сопоставления (сравнения), существует ещё множество других интенциональных актов. Таковы, напр., акт видения, акт слышания, акт осязания и т. п., которые отличаются друг от друга не только связанными с ними органическими ощущениями в зрительном слуховом и т. п. аппарате (напр., переживанием мускульных напряжений при натягивании барабанной перепонки), но и как проявления самого я различными способами имеющего в виду разные аспекты внешнего мира.
Совокупность этих актов вместе с некоторыми другими актами (о которых будет сказано позже), необходимыми для имения в виду не только цветов звуков, но и цветовых, звучных и т. п. вещей, образует акт восприятия [CLXXIX].
Деятельность памяти содержит в себе специфический акт направленности я на прошлое, именно акт припоминания. Имение в виду предмета в результате припоминания, фантазирования и т. п. есть акт представливания. Об актах мышления, именно суждения, умозаключения будет сказано позже. Кроме интеллектуальных актов, о которых шла речь до сих пор, существуют ещё эмоциональные и волевые акты, тоже имеющие характер интенций, тоже направленные на предмет: желания, хотения стремления, влечения направлены на цель, которая может принадлежать к области субъективных переживаний, но может быть и внешним предметом (событием и т. п.); чувства суть интенциональные акты, направленные на ценности [CLXXX].
Итак, в сознании, поскольку в нём есть интенции, всегда существует двустороннее целое: субъективный акт и нечто объективное т. е. предмет. Существует следующее различие между этими двумя сторонами интенционального целого: 1) интенциональный акт есть всегда нечто субъективное, оно есть проявление я, субъекта сознания; что же касается объективной стороны, она может состоять из любых отрезков мира предметом интенционального акта может быть как субъективное (напр. наблюдаемое мною «моё» чувство), так и транссубъективное бытие (наблюдаемое мною дерево и т. п.); 2) интенциональный акт есть индивидуально-психическое проявление субъекта сознания; предметом акта может быть любой вид бытия: психическое (мое и чужое) и материальное [CLXXXI], реальное и идеальное, индивидуальное и общее и т. п.; 3) интенциональный акт есть событие, т. е. нечто оформленное временем: предмет может быть событием, т. е. бытием временным (напр. наблюдаемое мною тикание метронома), но он может быть также и невременным, идеальным бытием (напр., мыслимая мною математическая идея).
Так как объективная сторона сознания всегда наличествует вместе с субъективный актом, то мы не умеем точно обособить их, абстрагировать их мысленно друг от друга, тем более что в большинстве случаев нас интересует объект, а не акт; мы сливаем интенциональный акт и предмет его в одно целое и обозначаем это целое одним словом. Так мы говорим, что видимый и осязаемый стол есть «мое восприятие»; между тем к области «моего» здесь принадлежит только акт воспринимания, а стол с его цветом, твёрдостью и т. п. есть «данное мне».
Вспоминая начало русской революции 1917 г., я могу сказать: «В уме моём толпою встают воспоминания»: здесь отглагольным существительным «воспоминания» обозначены и акты припоминания, и само вспоминаемое, сами предметы прошлого, поскольку они вновь стали наличными для сознания.
Чтобы отчётливо различать в сознании субъективную и объективную сторону (акт и предмет), полезно обозначать в наиболее ответственных случаях каждую из них особым словом: акт восприятия (воспринимание) и воспринимаемое, акт ощущения и ощущаемое, представливание и представляемое, акт воспоминания и вспоминаемое, акт понимания и понимаемое, акт мышления и мыслимое [CLXXXII] и т. д.
Сливая в одно неразличенное целое субъективный акт и объект легко прийти к следующим односторонним, противоположным учениям о составе сознания и мире. Одни лица видят только объективную сторону сознания и именно только внешние протяженные материальные объекты, численно преобладающие над всем остальным составом сознания и практически наиболее важные; такие лица склонны к материализму.
Другие, осознав свои субъективно-психические проявления и сливая с ними также и транссубъективные предметы, субъективируют и психологизируют весь состав сознания; такие лица приходят к панпсихизму к психологистическому идеализму, к солипсизму и т. п. Так, Шопенгауэр начинает свою систему словами: «Мир есть моё представление», не разграничивая в сознании акта представливания от предмета.
G. Е. Moore один из первых отметил, что ошибочное положение «esse est percipi» есть результат смешения предмета с испытыванием предмета [CLXXXIII].
Наконец, третьи, на почве сложной философской культуры, под влиянием каких-либо предпосылок стилизуя свой ум так, чтобы не видеть психические акты, сосредоточиваются только на «данном мне» на цветах, звуках и т. п., но не становятся ни материалистами, ни панпсихистами, а утверждают, что эти элементы мира сами по себе«нейтральны», т. е. не суть ни психическое, ни материальное, и что только комплексы их, поскольку законы комплексов различны, заслуживают названия психического или материального: так, напр., зеленоватый цвет обоев, поскольку он стоит в связи с освещением, есть физическое, а поскольку он входит в комплекс моей жизни, вызывая во мне воспоминания о цвете морских водорослей, есть психическое [CLXXXIV].
