Разум и природа - Бейтсон Грегори (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Нежелательно также перепрыгивать на два или более уровня иерархии вниз. Полицейский не должен непосредственно контролировать акселератор или тормоза автомобиля.
В результате любого такого скачка через уровни вниз или вверх, информация, подходящая для принятия решения на одном уровне, будет использоваться для принятия решения на другом уровне, что является обычной ошибкой в выделении логических типов.
В законодательной и административной системах такой скачок через логические уровни называется законом ex post facto [Из происшедшего (лат.) – Прим. перев.]. В семьях аналогичные ошибки называются двойными связками. Барьер Вейсмана в генетике, делающий невозможным генетическое наследование приобретенных признаков, по-видимому, предотвращает подобные катастрофы в природе. Прямое воздействие соматического состояния на генетическую структуру могло бы разрушить иерархию организации внутри живого организма.
Когда мы сравниваем обучение стрельбе из винтовки с обучением стрельбе из дробовика, в абстрактной парадигме расселовской иерархии логических типов появляется еще одно осложнение. Обе операции включают в себя кибернетические, саморегулируемые последовательности. Но системное отличие между ними становится очевидным, как только эти последовательности рассматриваются как контексты обучения.
Случай с винтовкой сравнительно прост. Ошибка, которую необходимо исправить (т.е. информация, которую надо использовать) – это разница между линией прицела ствола и направлением на цель, которая обнаруживается при совмещении линии зрения с целью. Стрелок может проходить эту последовательность действий много раз – он обнаруживает ошибки, исправляет их, находит новые, исправляет и их тоже, обнаруживает нулевую или минимальную ошибку и стреляет.
Но обратите внимание, что стрелок не переносит (или не обязан переносить) в свои расчеты при втором выстреле информацию о том, что происходило при первом выстреле. Единственная необходимая информация – это отклонение в данный момент. У него нет необходимости менять самого себя.
Человек с дробовиком находится в совершенно ином положении. Для него прицеливание не отделено от выстрела, что могло бы помочь ему скорректировать свою линию прицела, прежде чем он нажмет на курок. [Меня самого учили стрелять во время Второй Мировой Войны из автома-тического пистолета. Инструктор велел мне стать спиной к большому дереву примерно в шести футах (в двух метрах) от него. Моя правая рука должна была сжимать оружие, остававшееся в кобуре на моем бедре. Я должен был прыгнуть, во время прыжка повернуться, вынуть пистолет и выстрелить из него прежде, чем мои ноги коснутся земли. Было желательно, чтобы пуля попала в дерево, но скорость и слаженность всего действия в целом имела большее значение, чем точность попадания.] Прицеливание-и-стрельба (через дефис) представляет собой единый акт, успех или неудача которого – это информация, необходимая для следующего акта стрельбы. Необходимо совершенствовать всю операцию, поэтому предметом информации является вся операция в целом.
При следующем выстреле стрелок должен рассчитать свои действия, исходя из положения новой цели, а такжеинформации о том, что он делал на прошлом цикле кибернетической цепи, а также информации о результате этих действий.
При третьем повторении этого цикла, при тренировке с другой целью, в идеале он должен был бы использовать информацию о различии между тем, что произошло на первом цикле и тем, что произошло на втором цикле. Он может воспользоваться этой информацией на несловесном, кинестетическом уровне, создав мышечный образ, означающий «это то, что ощущается при чрезмерной поправке».
Стрелок из винтовки просто проходит свою кибернетическую цепь каждый раз независимо от предыдущего; человек с дробовиком должен накапливать свои навыки, укладывая последовательные попытки, как матрешки, в контекст информации, извлеченной из всех связанных с этим предыдущих попыток. [Вопрос о критериях связанности увел бы нас слишком далеко в проблему контекстного и других уровней обучения.]
Из этой парадигмы следует, что когда идея «логических типов» переносится из абстрактной области, населенной математико-логическими философами, в беспокойный мир живых организмов, она принимает совсем другой вид. Вместо иерархии классов мы встречаемся с иерархией порядков рекурсии. [Рекурсией называется процесс с повторным выполнением циклов, при котором на каждом следующем шаге используется результат предыдущего. – Прим. перев.]
Вопрос, который я задаю в этих случаях калибровки и обратной связи, касается необходимости дифференциации между этими двумя понятиями в реальном мире. Будут ли явления сами по себе содержать и характеризоваться подобной дихотомией организации в более длинных цепях описания домашнего термостата и обеспечения правопорядка? Или эта дихотомия – артефакт моего описания? Можно ли представить себе эти цепи без неотъемлемого от них чередования обратной связи и калибровки? Может быть, такое чередование является основным паттерном в строении мира адаптивного действия? Следует ли расширить характеристики разумного процесса (см. Главу 4) таким образом, чтобы в них вошли понятия калибровки и обратной связи?
Конечно, найдутся люди, предпочитающие верить, что мир преимущественно подразделяется калибровкой – это те типологи, которые, по выражению Эрнста Майра, никогда не смогут понять естественного отбора. Найдутся и такие люди, которые, напротив, видят только процесс или обратную связь.
Например, Гераклит, которому принадлежит знаменитое высказывание о том, что «никто не может дважды войти в одну и ту же реку», был бы восхищен созерцанием человека с дробовиком. Он мог бы справедливо сказать, что «никто не может дважды выстрелить из дробовика», так как при каждом выстреле это будет другой человек, иначе откалиброванный. Но позднее, вспомнив свой афоризм «все течет, все изменяется», может быть, Гераклит принялся бы отрицать самое существование калибровки как таковой. В конце концов, сущность калибровки – оставаться в покое. Момент покоя – это настройка вращающегося мира.
Я думаю, что ответ на этот вопрос зависит от наших представлений о природе времени (подобно тому, как расселовские парадоксы с абстракциями решаются введением в рассуждение времени; см. Главу 4).
Текущий процесс обучения стрельбе из дробовика неизбежно разрывен, поскольку информация о себе (т.е. информация, необходимая для калибровки) может быть получена только после момента выстрела. В самом деле, стрельба из дробовика так же относится прицеливанию, как курица относится к яйцу. Знаменитую шутку Сэмьюела Батлера о том, что курица – это средство, с помощью которого одно яйцо изготавливает другое, нужно поправить, сказав, что проверкой качества яйца, из которого вылупилась курица, является успешное воспитание ею потомства. Если фазан падает, то дробовик был хорошо нацелен, а человек был хорошо откалиброван.
При этом подходе процесс обучения стрельбе из дробовика неизбежно становится разрывным. Обучение может происходить только отдельными приращениями в последовательные моменты выстрелов.
Подобным же образом, система термостатического контроля температуры дома и система обеспечения правопорядка неизбежно должны быть разрывными по причинам, связанным со временем. Чтобы какое-нибудь событие зависело от некоторой характеристики многочисленной выборки из событий другого рода, для накопления этой выборки должно пройти время, и это время выделит зависящее от него событие, создав тем самым разрывность. Но, конечно, в мире чисто физической причинности таких «выборок» не будет. Выборки – это артефакты описания, порождения разума, придающие форму разумному процессу.
Мир чувств, организации и коммуникации непостижим без разрывности, без порога. Если органы чувств могут воспринимать только различия, и если нейроны могут либо испускать сигнал, либо нет, то порог становится неизбежным элементом в общем устройстве живого мира и разума.
