О Русском экономическом языке - Шилов Сергей Евгеньевич (лучшие книги .TXT) 📗
Иррационализм межеумочного пространства распознается только образованным сознанием. Оно сразу чует в нем какую-то доморощенность и лысенковщину, какое-то решительное отстранение от мышления, его теорий, его реальных проблем и вызовов. Для непросвещенного сознания все, казалось бы, правильно, - представитель социальной науки вещает об обыденных формах жизни на языке самих этих форм, каталогизирует эти формы. Все очень научно. На самом же деле, это равнозначно тому, как, если бы физик, изучая какое-либо явление полевого или квантово-механического характера, наблюдая это явление безо всякого физического инструментария, описывал бы его в терминах пейзажной литературы "засеребрилось, вспыхнуло, померкло, прочертилась яркая линия длиной в два локтя" и тому подобное. Примерно этим и занимается Кордонский, когда он принимает язык и понятийный ряд обывателя, свойственный и власти, за язык науки и осуществляет в этом языке то наукообразие (соответствуя представлениям обывателя о том, как ведет себя наука), которое Хайдеггер называл не иначе, как "системной болтовней".
Эта доморощенная "наука об административном рынке" еще войдет в историю, как лысенковщина, боровшаяся ПРИ использованиИ административного ресурса с мировым мейнстримом институционализма и его российскими разработками (а мы, кстати, неоднократно обращались к Кордонскому и его партнерам с эти разработками, безответно, разумеется).
Кордонский именует свои дескрипции каталогом "совокупного жилья", которому соответствует свой образ жизни, который он и называет распределенным. Он, таким образом, фиксирует и утверждает нынешний "образ выживания" подавляющего большинства населения, как распределенный образ жизни, который вполне претерпится и станет управляемым (очевидно, по закону распределенности больших чисел) образом жизни либеральной диктатуры, в которую таким образом и возможно будет загнать страну, редуцировать ее, ибо смысл формализации какого-либо образа предмета состоит в его редукции, упрощении его структуры. В "иследовании" Кордонского совершенно цинично отсутствуют все характеристики человеческого измерения, гуманитарного капитала, которые рассматривает рациональная ЕВРОПЕЙСКАЯ гуманитарная наука. Ни образовательного уровня, ни общественной мобильности, ни иных факторов, характеризующих интеллектно-экономический потенциал во всех видах рациональных экономических теорий, в "теории распределенного образа жизни" просто нет. Люди показаны и явлены не просто даже, как потребители потребительского общества, а как РАБЫ ТОГО МАТЕРИАЛЬНОГО ПОЛОЖЕНИЯ, КОТОРОЕ ОПРЕДЕЛЕНО КАК УСЛОВИЕ ИХ ВЫЖИВАНИЯ. Ничем, кроме попытки теоретического обеспечения либеральной диктатуры, такую теорию не назовешь. В ней напрочь исключены из рассмотрения все факторы либеральной модернизации, противопоказанные либеральной диктатуре, как "беспокойства". Более того, этой либеральной диктатуре даже отказывается в модернизации пиночетовского рода, когда населению хотя бы была представлена возможность экономического развития в сфере услуг, обслуживающей военно-административно-монетарную модель сырьевой, экспортной экономики. Ни одного фактора, существующего "в реальности", или "на деле", способствующего хотя бы конъюнктурной модернизации не увидено, и не услышано Кордонским в его концепте "распределенного образа жизни", а, ведь, этот концепт полагается им "как субститут общества". Он исключает эти факторы одним росчерком пера: "Те параметры, которые в "реальности" считаются стратообразующими, при распределенном образе жизни "на самом деле" оказываются мало существенными. Это относится к роду занятий, размеру официального дохода, социальному положению и происхождению, а также многим другим параметрам, лежащим в основе государственной статистики и управления (!!!!!). В "на самом деле" нет общества, политической жизни, оппозиции, политической элиты, средств массовой информации (!!!!). Решения власти интересуют народ, живущий распределенным образом жизни, только в том случае, если решениями этот образ жизни затрагивается: цены на транспорт, энергоносители, водку и доллар бурно обсуждаются в электричках и на дачных посиделках". Обратите внимание, как, используя риторику публицистического либерализма, Кордонский отказывает этому народу в том, что у него "на самом деле" есть параметры модернизации, конкурентноспособности. Так бывшие диссиденты и служат, обращая свой поверхностный публицистический либерализм в критику конкурентноспособности народа, на которой настаивают до конца, в силу своего распределенного (между квартирой(дачей), государственно-административным офисом и еще, видимо, какими-то офисами) образа жизни.
На самом деле, "совокупное жилье и распределенный в этом жилье образ жизни" есть непродуктивная метафора, спекулятивный миф, который есть миро-воззрение межеумочного пространства, примостившегося между "в реальности" и "на деле", которое (мировоззрение) отводит в сторону от столбовой дороги цивилизации - от существа Русского языка.
ДОМ РОССИЙСКОГО ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ИЗМЕРЕНИЯ - НЕ В ТЕОРЕТИЧЕСКИХ МУТАНТАХ ЭКОНОМИКО-СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ ЛЫСЕНКОВЩИНЫ, ОТВЕЧАЮЩЕЙ ПЕРЕДОВЫМ ТРЕБОВАНИЯМ ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА КРЕМЛЕВСКОЙ РИТОРИКИ - НО В РУССКОМ ЯЗЫКЕ КАК ТАКОВОМ.
РУССКИЙ ЯЗЫК - ДОМ БЫТИЯ, МЕСТО-ТОПОС-ЖИЛЬЕ РОССИЯНИНА В МИРЕ И, ОДНОВРЕМЕННО, ЕГО ЖЕ ОБРАЗ ЖИЗНИ.
ТАКОВА ПОЗИЦИЯ РАЦИОНАЛЬНОЙ ГУМАНИТАРНОЙ НАУКИ, КОТОРАЯ ДОСТИГАЕТ ИСТИНЫ ГУМАНИТАРНОГО ПОЗНАНИЯ.
ДРУГОЕ ДЕЛО, НУЖНА ЛИ КРЕМЛЮ ТАКАЯ НАУКА, НЕ БЕСПОКОИТ ЛИ ЕГО САМ ФАКТ ЕЕ СУЩЕСТВОВАНИЯ, ИНАЧЕ, ЗАЧЕМ ТОГДА НА ЭКСПЕРТНЫЙ УРОВЕНЬ ВОЗВОДИТСЯ НЕ ИЗВЕСТНАЯ И ЧУЖДАЯ МИРОВОЙ ПРАКТИКЕ МЫШЛЕНИЯ ЭКОНОМИКО-СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ ЛЫСЕНКОВЩИНА, "ТЕОРИЯ АДМИНИСТРАТИВНОГО РЫНКА".
Язык - есть точка зрения гуманитарной науки, которая осуществляет свои исследования в собственном языке науки. Так, невозможна физика без языка физики - это будет просто наблюдение за явлениями природы. Невозможна математика без языка математики - это будет просто некоторый опыт работы с количествами. Невозможна и гуманитарная наука, которая будет наблюдать за положением дел в сфере повседневности и описывать это положение. Продукты такой "науки" будут, в лучшем случае, жизненной мудростью бабки Маланьи, а в худшем случае, резолюциями академика ВАСХНИЛ Трофима Лысенко. В гуманитарной науке положение осложняется тем, что ее собственным предметом, при разработке которого разрабатывается язык этой науки, является сам язык, материя человеческой коммуникации. Язык есть то непосредственное бытие, в котором фактически гармонизируются сознательное Зрение ("в реальности") и сознательный Слух
