Антология даосской философии - Малявин Владимир Вячеславович (лучшие книги .TXT) 📗
Лао Цзюнь молвит: «У того, кто определяется как человек истины, природа замыкается на Путь. В наличии он отражает отсутствие, в полноте отражает пустоту. Он упорядочивает свое внутреннее и не знает о своем внешнем. Он постигает белизну, проникая в изначальность бесцветности. Пребывая в состоянии отсутствия осуществления, он возвращается к изначальной целостности. Он воплощает природу, объемлет дух и тем самым путешествует в пространстве меж Небом и Землей. Переносится свободно за пределы мирской пыли и скверны. Он странствует в деле отсутствия ситуаций. Механические познания не загружают сердца. Исследуя то, что не имеет применения, он не движется за вещами, а наблюдая трансформации ситуаций, удерживает в сознании их прародителя. Внимание сердца концентрируется на внутреннем. Проникая в удаленное, возвращается к единому. Пребывая в покое, не знает, чем руководствоваться в осуществлении. Осуществляя действие, не знает, откуда оно приходит. Не учится, а знает. Не смотрит, а видит. Не осуществляет, а совершает. Без управления справляется. Почувствовав, откликается. При давлении движется. Не имея цели, применяет. Это — как сияние без лучей. Это — как свет без пламени. Он послушен лишь Пути. Только ждет и следует. Он лишь абрис для пустоты и чистоты. Он пребывает в покое состояния отсутствия осуществления. Жизнь и смерть для него — это трансформации единого. Мириады вещей для него — это лишь разделение единого на классы. Обладая семенем, он его не использует. Обладая духом, он его не приводит в движение. Он удерживает в сознании изначальную целостность великого круговорота. Он укрепляет срединность предельного выражения семени. Когда он спит, нет сновидений. Его знания не проявляются. В его движении отсутствует форма. В его покое отсутствует тело. Он сохраняется, а как будто гибнет. Он живет, а как будто умирает. Выходит и входит в отсутствие пространства. Он заставляет работать и духов, и божеств, приближаясь тем самым к Пути. Он доходит до янского состояния духа и не теряет его в полноте. Днем и ночью он пребывает в отсутствии Инь и вместе с вещами находится в состоянии весны. То есть он собирает и порождает время в своем сердце. Таким образом даже при увядании телесной формы никогда не бывает распада духа. Посредством не-трансформирования он откликается трансформациям. Тысячи изменений, мириады трансформаций, тысячи изменений, мириады превращений, и во всем этом нет начала. При наличии предела происходит трансформация, которая выражается в возврате и приходу к отсутствию формы. Не трансформируясь, живет в контакте с Небом и Землей. Таким образом жизнь никогда им не проживается, а в трансформациях он никогда не трансформируется. Таковы странствия человека истины. Это Путь чистейшей чистоты бесцветности изначальной безраздельной целостности».
Тринадцать видов пустоты и отсутствия
Лао Цзюнь молвит: «Жизнь происходит из тринадцати видов: пустоты, отсутствия, чистоты, покоя, утончения, одинокости, мягкости, расслабленности, принижения, убавления, времени, гармонии, бережливости».
Первый описывается так: Бросив форму, забывают о теле, и как будто отсутствуя, пребывают в безмятежности. Это называется пустотой.
Второй описывается так: Убавляя деятельность сердца, отказываются от разума, уничтожают подражательность действий, искореняя желания. Это называется отсутствием.
Третий описывается так: Концентрируя семя, накапливают дух, не загрязняются причастностью к вещам. Это называется чистотой.
Четвертый описывается так: Обращаясь к духу, питаясь дыханием, будь мирным и не двигайся. Это называется покоем.
Пятый описывается так: Располагаясь в глуши, пребывают в праздности, не проявляясь в делах и славе. Это называется утончением.
Шестой описывается так: Оставляют жену, покидают детей, странствуя в одиночестве, связаны лишь с Путем. Это называется одинокостью.
Седьмой описывается так: Вдыхают и выдыхают, достигая срединности и гармонии, гладко скользя в тончайшем и мельчайшем. Это называется мягкостью.
Восьмой описывается так: Не напрягая телесную форму, следуют велениям плоти, тем самым делают сто дел. Это называется расслабленностью.
Девятый описывается так: Одинаково относясь к ненависти, злу, уважению и почитанию, остаются спокойными в нищете и блаженными в унижении. Это называется принижением.
Десятый описывается так: Бегут от наполнения, уходят от избытка. Ограничивают и сдерживают себя в одежде и пище. Это называется убавлением.
Одиннадцатый описывается так: В состоянии покоя действуют, следуя Ян, откликаются изменениям, избегая отклонений. Это называется временем.
Двенадцатый описывается так: Нет пресыщения, нет жажды. Нет холода, нет жара. Нет расположения, нет гнева. Нет печали, нет радости. Нет торопливости, нет медлительности. Это называется гармонией.
Тринадцатый описывается так: Цени взгляд. Цени слух. Цени речь. Цени мысли. Храни их крепко и не растрачивай. Семя и дух удерживай внутри. Это называется бережливостью.
РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ
МУДРОСТЬ ЛЮБВИ
В христианской цивилизации Запада веками воспитывалось неприязненное или даже откровенно враждебное отношение к сексуальной жизни. Библейская заповедь «живите и размножайтесь» требовала заботиться о продолжении рода, но вовсе не предполагала наслаждения (удовольствия) физической близостью. На писателей, которые, подобно Василию Розанову, говорили о святости полового акта, смотрели в лучшем случае как на чудаков. Стойко держалось мнение: секс — это родовое пятно скотства в человеке; это грех, требующий раскаяния и искупления. Почти панический страх перед плотской любовью с какой-то фатальной неизбежностью породил и садомазохистские мотивы в европейской культуре, фрейдизм, сводящий психическую жизнь человека к извращенным, истерически-взвинченным проявлениям сексуальности, и современную сексуальную революцию, притязающую подменить традиционные религии культом секса.
В даосизме, как и в некоторых других восточных религиях — например тантризме, — мы встречаем совершенно иное отношение к сексуальной жизни. Для даосов секс являлся вестником той неисповедимой, всегда лишь чаемой «полноты творческих свойств бытия», к которой были направлены все их усилия по «взращиванию жизни». Они признавали сексуальность естественнейшей частью человеческой природы, отрекаться от которой — неразумно, да и просто вредно. Как, впрочем, столь же глупо и гибельно быть рабом своих страстей. Утехи плоти доступны лишь зрелой, умудренной душе. «Человеку в равной мере свойственно и жить инстинктами, и преодолевать их», — заметил швейцарский психолог Карл Юнг. Так что внутренняя раскованность не только не отрицает самоконтроля, но, в сущности, лишь благодаря ему и становится возможной. Даосизм учит прежде всего принимать чувство — эту подлинную стихию всякой жизни. И, подобно самой жизни, чувство, в глазах даосов, само себя оправдывает и в самом себе находит силы для творческого роста. Мудрый, по слову Чжуан-цзы, «не смотрит глазами и не слушает ужами», «не полагается на свой ум», вверяет себя «одухотворенному желанию». Выявление в себе этого подлинного Желания — безначального и бесконечного, как сама жизнь, не отягощенного привязанностью к какому бы то ни было объекту, кристально-чистого, как Великая Пустота Дао, — и есть цель даосского подвижничества. «Воспитанию чувств», насаждаемому условностями цивилизации, даосы противопоставляют воспитание Чувством. И любовь между мужчиной и женщиной — лучшее для того средство.
С глубокой древности в Китае получили хождение трактаты, посвященные искусству отношений между полами, или, как говорили китайцы, «искусству брачных покоев». Мы находим в них множество рецептов правильной и полезной для тела и духа половой жизни. Древнейшие известные нам тексты такого рода обнаружены в захоронении, относящемся ко II в. до н. э. Один из этих текстов — «Разговор о верховном Пути Поднебесной» — публикуется ниже. Нет сомнения, впрочем, что основные его положения воспроизводят значительно более древние образцы. Не менее примечателен и тот факт, что тексты II в. до н. э. и в основных своих установках и даже во многих деталях совпадают с классическими книгами по «искусству брачных покоев», которые появились позднее. Таким образом, мы имеем дело с самобытной и очень устойчивой традицией, имевшей, помимо прочего, и свои канонические литературные формы. Изложение в китайских трактатах по сексологии ведется, как правило, от лица Желтого Владыки (Хуан-ди) — легендарного основоположника китайской цивилизации.
