Слово о слове - Елизаров Евгений Дмитриевич (читать книги онлайн без .txt) 📗
Строго говоря, и здесь, как и в биологическом генезисе вида, любая мутация вредна, ибо всегда влечет за собой нарушение уже сложившегося равновесия организма с окружающей его средой. Но в живой природе трагедия мутантов начинается вовсе не там, где необратимые генные катаклизмы принимают чрезмерно драматический характер, но там, где они происходят слишком стремительно. Только время позволяет обратить сиюминутный вред на явную пользу развивающемуся виду; миллионолетия – и только они – делают возможным последовательное превращение одноклеточных в нечто разумное и даже больше того – в нечто одухотворенное. Там же, где давление мутагенных факторов сжимает эволюционный процесс до каких-то сверхкритических временных величин, виды оказываются обреченными на вымирание.
Все те изменения, которые претерпеваются этотипом этноса на протяжении его жизни, можно уподобить именно такому мутационному процессу.
Воздействия внешней среды, изменения бытовых, социальных условий его жизни закономерно отражаются в семантике ключевых знаков. Все эти деформации дискретных единиц языка внешне мало чем отличаются от мутационных изменений дискретных единиц наследственности. Однако существенные отличия все же наличествуют. Так, любая мутация затрагивает лишь наследственный аппарат какой-то отдельной особи, закрепление же всех вызываемых ею новообразований в едином генотипе популяции происходит только по мере накопления аналогичных мутаций у других индивидов, а также по мере передачи новых свойств по наследству. Поэтому общее изменение генотипа происходит на протяжении весьма и весьма длительного периода. Бездна времени требуется для того, чтобы изменить определенность биологического вида. Изменение же семантики ключевых знаков практически сразу, то есть в течение жизни считанных поколений (иначе говоря, в совершенно несопоставимые с нормативами естественного отбора сроки) становятся достоянием всех, всей этнической культуры. А это означает, что необратимой деформации сразу же подвергается этотип всего рода. Поэтому общее развитие здесь совершается значительно быстрей, чем инициированный собственно мутационными изменениями процесс биологического видообразования.
Поступательное формирование каких-то новых знаков, а также последовательное изменение внутреннего содержания всех тех, что уже прочно закрепились в повседневном информационном обороте, в целом благотворны для любой этнической общности, ведь в сущности именно в этом и состоит формирование и развитие ее культуры. Все это – рутинный процесс для любого социума. Но если постепенные незначительные, говоря философским языком, количественные, изменения лишь обогащают культуру, то накопление какой-то критической их массы способно сублимировать самый ее дух, взрывообразно перевести ее в какое-то иное состояние.
8.3. Мутация слова как космический бунт
Все это можно видеть в реально истекшей истории, наверное, любого народа. Так, постигая то, что было создано нашими предшественниками, мы не только учимся у них, но и осознаем глубокое родство с ними. В известном смысле (там, где нет слишком глубокого погружения в свое прошлое) можно говорить о диалоге поколений, ибо мы говорим на одном языке, вернее сказать, на языке одних образов, одних чувств, со своими предшественниками. Однако глубокая ретроспектива всегда способна обнаружить существование каких-то метафизических границ, за которыми духовная дистанция, отделяющая нас от наших же праотцов, становится сопоставимой с той ментальной пропастью, что разделяет изначально разные культуры.
Ренессанс преобразил всю Европу, и диалог поколений, разделенных им, во многом оказывается уже невозможным не только потому, что между ними пролегли столетия, – слишком разное содержание наполнило казалось бы одни и те же знаки. Впрочем, нужно ли обращаться к каким-то европам, если и мы сами не в силах самостоятельно, без "переводчика" постичь не только дух (а зачастую и просто содержание) старых инкунабул, но и многое из того, что было аксиоматичным всего столетие назад для императорской России. Едва ли будет большим преувеличением сказать, что с изменением самого духа культуры меняются не только потомки, но и наша планета (если вообще не весь Космос): ведь начиная говорить на ином языке, со временем мы по-иному гармонизируемся и со всем своим природным окружением, а это вряд ли может пройти бесследно и для нее самой.
Но хорошо, когда естественный процесс эволюции культуры занимает века. Хуже, когда сдвиги подобных Ренессансу масштабов происходят на протяжении жизни одного поколения. Там, где процесс накопления "критической массы" знаковых мутаций, меняющих менталитет социума, сжимается до таких ничтожных пределов, происходит катастрофа. Весь он оказывается выбитым из этого высшего равновесия со средой своего обитания, да и с самой природой. Взрывное изменение глубинного духа культуры по существу оборачивается бунтом против всей Вселенной, и в итоге на какое-то время этнос оказывается противопоставленным ей, становится чужим этому миру. Разумеется, полностью все связи разорваться никак не могут, поэтому и здесь речь должна идти лишь о потере какой-то критической их массы. Но как бы то ни было, теряющий свои связи этнос на время оказывается каким-то космическим "маргиналом".
Л.Гумилев говорит, что начало всем судьбоносным поворотам истории кладут пассионарные общности людей. Но он не отвечает на вопрос о том, откуда они берутся. (Нет, дело не может сводиться к одним только пассионарным личностям, такие существовали и, вероятно, будут существовать всегда в любом даже самом благоустроенном и консервативном обществе. Сами по себе они не способны вершить никакие революции. Но вот там, где возникает пассионарный социум, именно они обращаются в мятежных пророков, способных повести к "земле обетованной" миллионы и миллионы.) Пассионарный же социум возникает именно там, где обнаруживается взрывное накопление критической массы мутаций, определяющих сущностное содержание ключевых знаков его культуры.
Одним словом, соотношение материального и идеального в знаке и в самом деле не столь уж прямолинейно. Но нужно упомянуть и еще об одном.
Как уже говорилось, в тех микровибрациях плоти, что сопровождают любое движение нашей души, далеко не все проходит мимо органов наших чувств. На самом деле мы видим гораздо больше, чем замечаем, чем явственно осознаем. Без предварительной фильтрации всей воспринимаемой нами информации никакое – чисто сознательное – решение, наверное, вообще не могло бы быть выработано. Но вспомним одно обстоятельство. Живое существо все незнакомое или непривычное воспринимает как угрозу. Между тем, утрата равновесия со своей средой ведет к тому, что такой "космический маргинал" теряет и многое из того, что объединяло и роднило его со всеми другими. Иначе говоря, он начинает бессознательно восприниматься другими как какое-то враждебное начало. А впрочем, и сам он – столь же бессознательно – начинает воспринимать все окружающее как угрозу себе.
Вытекающий из всего сказанного здесь вывод гласит: именно рациональные формы сознания гораздо более подвержены таким мутациям, а значит, именно тяготение к ratio вносит в этотип социума вирус иммунодефицита от потрясений и катаклизмов.
Положение искусственных пределов ключевым знакам культуры по существу рвет внутреннюю связь между ними. Вместо того, чтобы по-своему фокусировать в себе весь тот мир, в котором реализуется бытие социума, слово превращается в простую бирку, прикрепляемую к каким-то отдельным его фрагментам. И вот уже вся лексика превращается в неоглядную пеструю россыпь бездушной смальты, каждый осколок которой, будучи взят вне связи с другими, подобными ему, не значит собой решительно ничего. Чтобы обрести хотя бы видимость смысла, слово обязано инкрустироваться в некоторое упорядоченное множество таких же – потерявших полноту и законченность колдовских формул – выхолощенных знаков. Как и всякий механический осколок, слово лишь механически может сочетаться со всеми другими. Если и можно говорить о каком-то взаимопроникновения смысла – то только за счет своеобразного броуновского движения его атомов на тесно соприкасающихся гранях. Меж тем, у избежавших кастрации определением знаковых монад это взаимопроникновение проникает повсюду.
