Размышления о Декарте - Карт (читаем книги бесплатно .txt) 📗
Именно сознание "еgдо cogito" (взятое трансцендентально, т.е. как необходимая форма всякой актуальности), именно то, что в нем осмысляется и понимается, недоступно представлению. Оно осуществляется (и доступно) феноменально, как "способное" порождать и выдавать нам феномены. Оно само, так сказать, феномен феноменов. Феноменов в двойном смысле слова. Во-первых, в том смысле, что их формальный состав-установка (помните, я говорил о "метафизической" материи!) сам предметен, вне и независимо от внешнего, каузального соотнесения действий объектов и психической восприимчивости. В этом смысле мы видим вещи так, как их понимаем, или, говоря современным языком, - мним, интендируем, узнавая сами об этом понимании и удостоверяясь наглядно (т.е. никакими опосредованиями не выходя за рамки чувственно-материальной данности), что именно так их и следует понимать, мы "видим сущности". Во-вторых, в смысле участия здесь самоактивности, спонтанности действия, произведенности - такой, что хотя нечто, какие-то свойства, "качества" вполне объективно и "вещно" существуют и действуют в мире, но их не было бы и не могло быть без активного присутствия и движения сознания. И в этом смысле они не явления природы, а нечто "искусственное", текст, сказали бы мы, или "техне", как говорили греки. Короче - артефакты. И они содержат полноту и завершенность в какой-то внутренней бесконечности, а не "дурной" бесконечности прогрессии. Это амплифицирующие приставки, "насадки" на природное, прежде всего - на природные индивидуально-психические механизмы. Иначе говоря, это какие-то выделенные привилегированные явления мира.
Для облегчения понимания можно воспользоваться в этой связи и уже упоминавшимся образом "эпифании"; Джеймс Джойс (времен "Дублинцев" и "Портрета художника в юности") одним из первых в XX в. вспомнил об этом старом герменевтическом термине теологии. А уже более современный нам американский писатель Уильям Берроуз прямо говорил о задаче писателя как задаче нахождения "совершенных артефактов". Разумеется, не все изобретения являются артефактами, как и не все явления - эпифаниями или феноменами. В области материальных орудий, например, таким совершенным артефактом является лук, функция которого - произведение определенного действия, завершенного и полного внутри него самого (а не производимого природой). Но нас, конечно, интересуют артефакты, производящие мысль, приставки, "насадки" на наш мыслительный аппарат, производящие и множащие тысячи себе же родственных, подобных мыслей, мыслей законнорожденных по определенному образцу или "рацио".
Итак, с одной стороны, наш феномен феноменов, когитальное осознавание вводит трансцендентально (а не трансцендентно) вещи и нас самих в реальность и поэтому не содержит человека, а с другой стороны, оно может и должно реализовываться конкретно и наглядно-модельно. Что это за модель, в которой выполняется трансцендентальное содержание? Это наше психологическое "я", выступающее как агент (причинный) своих действий, состояний и явлений в мире. Это феномен осознавания, выполненный в материале нашей психики, которую мы принимаем за реально существующий субъект, хотя на самом деле, повторяю, это только модель (и притом - одна из возможных!) трансцендентального "я", опредмеченная в психике, противостоящая предметам, причинно действующая и т.д.
Трансформированная приставками психика сращена с осознаванием. То есть, другими словами, в феномене осознавания мы имеем трансцендентальное, непсихологическое или неэмпирическое сознание, но видим и переживаем его в теле (или через тело) наглядного психологического или эмпирического "я", эмпирического сознания, в котором образуется, например, внутреннее время и другие жизненные сращения, представляющие собой производные, вторичные, третичные структуры-феномены индивидуального сознания. И именно последнее мы и считаем своим действительным, реальным "я", осознавая его в производном на самом деле единстве своего сознания. Мы думаем, что есть такой предмет в мире (и у нас), а в действительности это лишь наглядная модель, материал, в котором и через который я могу и должен читать события бытия, события "вечно нового", вечно осуществляющегося. И понимать, что это не причинный агент, а лишь явление, - одно из возможных, по сравнению с чистым актом "произведенности", вхождения в бытие, раз и навсегда пребывания, где мы не ищем никакого представимого механизма. Вот почему, кстати, вся аргументация "когито" едет у Декарта без предположения (которое было бы средней посылкой силлогизма), что "для того, чтобы мыслить, надо существовать". Ибо рассматриваются в этом случае акты, относительно которых не предполагается, как я говорил, никакого специального физического носителя, никакого особого, специфического механизма "способности" (локализуемого во внутренней ментальности). За мыслью не стоит субъект (вещь со свойствами). Мысль "состояние" универсума!
Я-когито образовалось, как мы помним, "выскочив" из натурального ряда причин и действия, включающего и тело, и психические явления. Ведь сказано: я - существо из тела и души, т.е. они вместе в качестве эмпирического "я" (термин "душа", появляющийся после трансцендентального анализа, - это уже другой термин) занимают место в натуральной цепи действий. И если бы я был в ней, то должен был бы искать первообъект или первотолчок, идя от одного объекта к другому, а для себя, в частности, идти по линии родства от отца к деду, от деда к прадеду и o.a. А на деле можно и нужно (и Декарт - самый решительный антинатуралист - так и делает), поняв, что время дискретно, искать поддерживающую силу в настоящем. Напомню в этой связи и более раннюю мысль Данте, головокружительную по своей отвлеченности: "Потомство как таковое души не имеет".
Иными словами, природа времени и бытия-акта такова, что если бы я был даже извечно, то в данный момент я все равно должен был бы решать вопрос: откуда я и что меня поддерживает? Трансцендентальное есть вертикаль по отношению к причинной линии последовательности и смены, и мы "выскочили" туда, в динамически растянутую область какого-то вида "одновременности". Но в силу ее феноменородности у нас появляется одна наглядность - наглядность нашего психологического "я". И мы можем - что и делает Декарт - как бы "сопрячь" жизнь сознания с этой работой психики. Но на уровне трансцендентальной абстракции мы должны психику остановить и выключить, потому что на ее работе не могут основываться законосообразные высказывания о мире, а могут лишь появляться психологические, человеческие образы. А нам нужно человечески немыслимое, невозможное! И тем не менее мы должны ее использовать. Декарт ставит цель: сопрячь жизнь сознания с работой психики, своей психики. Ибо жизнь сознания есть онтология или жизнь предметов особого рода - тех, в которых феномен мышления все время мыслит (в отличие от нас, которые не всегда мыслят), в которых всегда выдерживается внимание и o.a. Ei?i?a говоря, жизнь предметов, которые являются особого рода упорядоченностями.
