Размышления о Декарте - Карт (читаем книги бесплатно .txt) 📗
Так как же появляется образ, узнающий Иванову, если узнавание его не вытекает из нарисованных черточек, или к которому нельзя прийти их сложением? Я нарисовал прямую линию и вижу ее прямой, но ведь не потому, что она - прямая: ни одна реальная линия, как известно, не прямая. А я вижу прямую линию и пользуюсь этим в рассуждении. Значит, результаты рассуждения зависят все же от того, что я использовал какое-то видение, выполненное каким-то существом в процессе рассуждения? Насколько оно обоснованно? Доказуемо ли? Может ли оно быть вечно истинным? - как бы спрашивает Декарт. И отвечает: да, может, если я взял за основу такие состояния, которые я вводил только вместе с вводимым объектом причинения этих состояний. А для этого должно заново и "впервые" рождаться условие наблюдения (рождаться динамизацией, развязываемой созданием "я"), не предданное в способе сенситивной организации чувствующего и сознающего существа (т.е. как раз в том исходном "нет человека", о котором я говорил). Допустимы лишь те определения человека, которые "выпадают в осадок" вместе с определением объекта и его законов. Если я построю рассуждение так, чтобы у меня "Иванов" возник фактически вместе со способностью видеть "Иванова", то это означает, что человек в таком рассуждении - "нулевая точка"; в нем не будет предположено никаких предшествующих акту познания свойств и способностей. И тем самым ничто случайное не будет допущено в философское построение. Я, конечно, отвлекаюсь при этом от того, насколько такая попытка действительно может быть успешной. Мы находимся каждый раз внутри такой попытки, и об окончательном успехе ее, наверное, не нам судить. Но делать мы можем только это. Повторяю: допускаются только те определения человеческого существа, которые как бы "выпадают в осадок" вместе с определениями объекта и его законов. Тогда формулируемые законы могут быть инвариантны относительно человеческого способа наблюдения мира, в котором формулируются эти законы.
Непосредственно же в теории сознания мы увидим странную вещь. Я имею в виду случай, когда сознание берется как одновременно имеющее какую-то психологическую реальность. Здесь следы того же тезиса, который я выделял в декартовской теории когито-сознания. У Декарта все время всплывает прекрасное, почти немыслимое рассуждение, которое и оказывается самой трудной точкой соприкосновения его мира мыслей с мыслями окружающих людей. Он все пытается - и безуспешно - в этой точке донести до других, что он имеет в виду, о чем, собственно, идет речь.
Например, неоднократно он возражал материалистам "протолокковского" толка, строившим картину отражения, в которой они связывали причинной связью объект и восприимчивость субъекта, в голове которого "идеи" соотносились ими с объектом. А Декарт говорил: простите, ведь у человека нет третьего глаза! - имея в виду, что в такой картине неявно допущена еще какая-то инстанция, которая видит и объект, и отпечатки "идей" в глазах человека и может соотносить, сравнивать объект идеи с идеей. А где этот третий глаз? спрашивает Декарт. Как мы можем еще сравнивать идеи с объектами и, тем самым, оперировать идеями как идеями этих объектов?
Декарт в таком третьем глазе, естественно, не нуждался. Но не по наивности, как может быть наивно и неявно противоположное, незаконное допущение, хронически возникающее. Кстати, античные философы тоже обращали на это внимание и выразили его в идее "третьего человека": один человек смотрит, а то, что' он видит, объясняется объектом, в предположении, что еще есть "третий человек", который совершает операцию этого соотнесения. Декарт, повторяю, не нуждается в этом, но не по наивности, а просто потому, что он в принципе иначе компонует сам акт восприятия. Он компонует его так, что внутри этого акта допускаются лишь такие состояния восприятия (ведь нужно ссылаться на какие-то и их использовать), которые, во-первых, не предшествовали миру и, во-вторых, не требуют "третьего глаза", потому что они и есть сам мир. То, что я узнал "Иванова", и есть событие "Иванов" в мире, если оно произошло и если я анализирую его на уровне феномена осознавания, когда сказать "я вижу" все равно, что сказать "я мыслю, что вижу". Таким образом, на срезе феномена мы вдруг понимаем, что в процессе акта восприятия одновременно выпадают: на стороне мира - объекты с их законами, которые мы формулируем, а на стороне субъекта - состояния, на основе случания и наблюдения которых эти законы разрешаются. Здесь Декарт твердо вводит закон, на который постоянно ссылается (и это может даже казаться его личной манией): имение мысли необратимо.
Но потом, когда это необратимо случилось (здесь опять роковое декартовское "потом"), для того чтобы понимать и видеть, нужно блокировать воображение, блокировать попытку вновь представить элементы фундирующего, основывающего акта. Иначе мы не сможем понимать то, что сами же мыслим, если не поймем, что мысль необратима. (Необратимость мысли - это коллапс мира: в мире произошел коллапс, и только потому в нем есть "Иванов". А если бы коллапс не произошел, я не видел бы "Иванова": есть он или нет, - это невозможно было бы выяснить. "Ивановым" коллапсировался мир.)
Или в другой формулировке: в физике вообще нет места воображению. Что это значит? Мы совершили какой-то акт, например увидели Иванова или увидели прямую линию. Эта мысль случилась необратимым образом в том смысле, что она накладывает ограничения на то, что мы можем сделать потом, а именно: потом мы не имеем права и не должны пытаться ее представить. Например, сначала мы каким-то образом увидели в мире атомы или некие пространственные конфигурации. Мы ввели их на таких основаниях (для объяснения каких-то естественных процессов), что они не могут соприкасаться. Кстати, в теории Демокрита существует странная добавка: между атомами всегда есть промежуток. Если бы атомы соприкасались, то они были бы делимы, а, по определению, они неделимы: ведь соприкасаться можно лишь какими-то частями, и, чтобы представить соприкосновение, я должен делить предмет, хотя бы мысленно. Декарт говорит, что для понимания соприкосновения тел мы пытаемся представить соприкасающиеся атомы. Нам кажется, что наше понимание совпадает со способностью представления. А в действительности потом нельзя пытаться это представить, представление не работает. В рамках трансцендентального сознания представление должно быть - с учетом необратимости мысли блокировано. И мы должны понимать нечто такое, что является в нас самих чем-то недоступным представлению. "Какая-то часть меня самого, недоступная представлению", - пишет Декарт.
