Командующее Я - Шах Идрис (лучшие книги .txt) 📗
«Что подумают о тебе люди, ведь ты по пять раз за день покупаешь люля-кебаб у уличного торговца?» — спросил один учитель своего ученика.
«А что, все нормально, — ответил его последователь, — я всем говорю, что это для вас!»
Есть история в том же духе, которая касается «идолопоклонства». Она повествует о человеке, отправившемся в далекую страну, чтобы изучать там метафизику под руководством кого-нибудь из великих учителей, коих в той стране было предостаточно.
Он посещал учителей одного за другим, и хотя все они были готовы принять его в ученики, но всегда приказывали подавать к обеду мясо только что убитой собаки.
Наконец нашелся учитель, у которого за трапезой не было и следа огорчительной для нашего ученика традиции.
Проучившись у этого человека много лет, ученик сказал:
«Знаете, достопочтенный господин, я выбрал вас, потому что вы не приказывали убивать собак к обеду».
«Боже упаси! — ответил мудрец. — Мы не убиваем собак, это варварский обычай. Мы ждем, пока какая-нибудь из них не сдохнет».
Здесь идолопоклонство, конечно, изображается как привязанность к буквализму.
В седьмом рассказе сообщается о человеке, который пришел к подлинному учителю и сказал:
«Я пришел к вам, поскольку семь лет пробыл учеником у одного предполагаемого учителя, и понял, что он не духовный человек».
Подлинный наставник ответил:
«Вы напоминаете мне человека, который, прожив в своей квартире целых семь лет, вдруг съехал с нее. Когда его спросили почему, он ответил: “Я обнаружил, что там нет ванной!”»
И, наконец, анекдот, показывающий необходимость присутствия здравого смысла: один отчаявшийся претендент в ученики написал на стене слова, которые прямо указывают, что он не в состоянии ничему учиться:
«Я оставляю все свое состояние тому, кто одарит меня бессмертием!»
ПОТРЕБНОСТЬ ПОНИМАТЬ ОГРАНИЧИТЕЛЬНЫЕ РОЛИ
Разговоров об архетипах и ролях ведется много. Обсуждая предметы, люди научились искать архетипических индивидов или архетипический опыт. Они находят то, что ищут. И все же им необходимо осознать, что, приписывая значимость ограниченному набору факторов, тогда как имеются еще и другие, неизвестные вам, можно оказаться в затруднительном положении. Если вы полагаете, что в супе обязательно должны быть кусочки овощей или мяса, то вы не распознаете другой суп, лишенный подобных ингридиентов. Аналогичная проблема существует и в случае ролей. Люди ждут, что другие будут исполнять ту или иную роль из некоторого числа предопределенных. Это значит, что подспудно они задаются вопросом, какую же именно роль исполняет человек, с которым они имеют дело. Они обязательно что-то упустят, столкнувшись с тем, кто исполняет роль, которая им не известна, или же приписав кому-либо неподходящую роль. Все это никак не ведет к пониманию собственных ролей: кто вы, к примеру, лидер или пешка?
Так вот, если вы станете рассказывать об этом, будьте уверены, что спровоцируете либо резкое неприятие, либо дискуссии, и только лишь потому, что пока эти идеи новы и поэтому не находят признания. Лучше уйти в тень и посмотреть, и в самом ли деле согласуются разговоры и поведение людей с тем, что я говорю. Полагаю, вы будете немало удивлены результатами своих наблюдений.
В современном западном обществе руководство может быть принято только от личностей определенного устойчивого типа. Общество желает знать, кто вы — просветитель (разновидность академического ученого), художник или что-то вроде этого, ремесленник или же священнослужитель/гуру. В результате люди вынуждены иметь дело исключительно с такими категориями специалистов, но и это еще не все: подобные неадекватные специализации наделены определенными, строго очерченными функциями, ограничивающими поле их деятельности, властные полномочия и значимость. Научиться чему-то большему становится возможным, когда подобное жесткое мышление делается более гибким.
Полезно также отметить, что у нас нет возражений против того, чтобы люди ограничивали себя этими категориями, если они берутся что-то изучать в указанных рамках. Но когда они пытаются так же взяться и за наш предмет, мы обязаны сказать об этом громко и ясно.
РАБОТА
В.: Для меня трудность состоит в том, что я хочу понять, что я делаю. Я осознаю, что в действительности ничего не могу сделать, если не понимаю, что это такое. Я чувствую, что буду топтаться на месте, пока не обрету понимания. Можно ли помочь мне лучше понять Работу, чтобы я мог продвигаться в ней?
О.: Вы не столь одиноки в своем затруднении, как предполагаете. То, что вы делаете, дает свой результат. Не тот простой результат, который должны приносить эти действия, по вашему мнению. В каждом действии имеется «рабочее» содержание, которое способствует вашему прогрессу независимо от того, знаете вы об этом или нет. Этот фактор был забыт или, возможно, скрыт кем-то, кто хотел, чтобы в течение определенных и ограниченных периодов времени вы считали себя предоставленным самому себе, или что-то еще в том же духе. Проблема, о которой вы говорите, возникает из ситуации индивида; здесь не может быть никакого правила. Все зависит от «времени и места», от «благоприятного случая и необходимости».
Поняв, однако, более глубокие планы и измерения того, что вы делаете, вы из тех же самых действий будете извлекать в несколько раз большую пользу. Вы вкладываете свое усилие в работу. У вас развивается мускулатура. Возможно, вы не замечаете, что в то же самое время зарабатываете деньги. Когда вы поймете, что такое деньги, то сможете ввести их в действие и покупать на них те или иные вещи.
Вы не можете научиться большему, пока не способны учиться большему.
Слово «Работа» не используется в своем настоящем смысле. В арабском языке «работа» — это иное название религии. В алхимии слово «опус» означает великая Работа, трансмутация. Для суфиев «вазифа», или «долг», — еще одно слово для обозначения обязанностей, выполняемых под руководством. Таких примеров можно привести множество.
Тот вид работы, в которой заинтересованы мы, представляет собой делание, содержащее много измерений. Каждая из вышеупомянутых функций Работы присутствует в нем, осознается это или нет. Тем не менее ценность данных функций, плоды их активности, проявляются в действии лишь тогда, когда для этого созревает соответствующая ситуация. Работу можно выполнять, но шансы, что она принесет плоды, остаются только в том случае, когда подобная деятельность сознательно спланирована и начата как часть программы, востребованной источником самого учения: вечным и неизменным призывом, как мы его называем.
ЗАСТЫВШЕЕ ВНИМАНИЕ
В.: Что является величайшим барьером на пути к учению?
О.: Предвзятые мнения и сосредоточенность на вещах, которые человек, как ему кажется, желает изучать, хотя они, быть может, на самом деле ему не нужны. Это приводит к тому, что часть внимания застывает на предвзятом мнении, предположении или вопросе.
Около тридцати лет назад я читал лекцию в одной ближневосточной стране. В конце, как обычно, я предложил аудитории задать вопросы. Поднялся некий человек и спросил:
«Что такое пена?»
Я сказал:
«Почему вы хотите это знать?» Человек ответил:
«Потому, что я всегда хотел узнать, что такое пена!»
Совсем недавно, три дня назад, я в течение двух часов беседовал, по этому же поводу, с одним человеком, настаивая на том, что он не получит никакой пользы от своего пристрастия к собиранию случайных фактов, поскольку ему необходима информация определенного характера, — она сделает его способным решить, какие факты искать.
Я спросил его, понял ли он это.
«Вполне», — ответил посетитель и поблагодарил меня. Мы направились к выходу, и, когда я открывал дверь, он сказал:
«Кстати, не могли бы вы дать мне какую-нибудь информацию о каббале?»
