Командующее Я - Шах Идрис (лучшие книги .txt) 📗

ИДРИС ШАХ.

Командующее Я.

СУФИЙСКИЕ МЫСЛЬ, ОПЫТ И УЧЕНИЕ

О суфизме и суфиях были написаны тысячи книг и монографий, рассматривающих предмет с какой угодно точки зрения, но только не с суфийской. Это привело к хаосу в литературе и замешательству читателей. Пытаясь оценить или рассмотреть феномен суфиев через призму предубеждений, обусловленных культурой, в этой ловушке на протяжении столетий оказывались наиболее известные ученые своего времени.

Возможно, все это не так глупо, как предстает сегодня: в конце концов, исследователи, включая академистов и духовных личностей, только относительно недавно начали понимать, что субъективизм и неисследование предположения традиционно оказывает сильное влияние на их подход к проблеме. Хотя маятник и качнулся слегка, все еще нет недостатка в людях — специалистах и иных, — продолжающих рассматривать любые явления, в том числе и суфиев, как им заблагорассудится, но только не объективно.

Проблема в основном состоит в том, что большая часть комментаторов приучена считать духовные школы «системами», более или менее похожими друг на друга, построенными на догме и ритуале, в особенности на повторении и применении постоянного, стандартного давления на своих последователей.

Суфийский метод, конечно, за исключением его выродившихся форм, которые нельзя даже отнести к суфийским, совершенно отличен от вышеописанного подхода.

Люди выбирают неправильную исходную позицию и затем допускают следующую ошибку, подпадая под общее заблуждение, что все духовные сообщества так или иначе в сильнейшей степени зависят от эмоционального фактора. И в самом деле, даже авторы, наделенные ясностью мышления, путают духовность с эмоционализмом. В аутентичном суфийском учении или учебе подобная путаница отсутствует.

Неправильные представления, из которых те два, что упомянуты выше, — типичные, порождают в уме изучающего соответствующий строй мыслей, на который он будет опираться в попытках прийти к пониманию, или изучению, суфизма, тогда как результат заранее предсказуем и совершенно бесполезен. По этой причине в суфийской литературе подчеркнуто отвергаются ультраформализм, ментальный фетишизм и сверхупрощенные схемы, препятствующие пониманию.

Смесь примитивной эмоциональности и случайных ассоциаций, которые запутывают потенциальных сторонних наблюдателей, суфии относят к действию Командующего Я.

Только с 50-х годов нашего столетия*, с открытием далеко идущих последствий обусловливания, промывания мозгов и психотехнологического манипулирования, субъективная природа фактически любых подходов к знанию стала восприниматься на должном уровне, который пытались установить в течение столетий суфии.

* XX века. — Прим. ред.

Суфии всегда наставляли: «Исследуйте ваши предположения, избегайте механистичности, отличайте веру от навязчивой идеи».

Суфийский учитель — это, в первую очередь, тот, кто прошел все стадии Пути, по которому будет вести своих учеников. Внешние наблюдатели не в состоянии толковать суфизм — им видны лишь его поверхностные проявления. У них нет ни достаточного опыта, ни способности видеть различия между реальными и вырожденными формами. «Тот, кто пробует, — знает» — гласит суфийская поговорка. В равной степени, тот, кто не пробует, — не знает.

Вполне естественно, что обоснованность этой формулировки энергично оспаривается внешними наблюдателями. Но если неквалифицированный человек, без необходимого опыта, решает «стать специалистом» в какой-либо сфере, то неизбежно, что специалист, человек, обладающий требуемым опытом, будет — и в действительности должен — отстаивать первичность соответствующего знания.

Следует помнить, что вряд ли можно в чем-то обвинить приверженных к внешним проявлениям исследователей духовного или специалистов из области «пера и языка». Воспитанные в обществе, где считается, что каждый может исследовать любой предмет по своему желанию, они стали жертвами предположений, присущих господствующей культуре. В конце концов, этот подход адекватен для широкого круга дисциплин. Они просто применили принцип, работающий в одной сфере, к той сфере, где он не работает.

Суфии, в отличие от людей, ориентированных на внешнюю сторону жизни, механистически работать не могут и не работают. Проекция послания и помощь, предназначенные учащемуся, всегда должны варьироваться в соответствии с нуждами времени, с учетом местной культуры, а также в соответствии с природой и потенциальными возможностями ученика.

В свете этого заявления мы можем увидеть, что суфийские организации, обучение и учеба фундаментальным образом отличаются от всех остальных «систем».

Суфий, короче говоря, нацелен на развитие, а не на выработку условных рефлексов. Он учит, а не тренирует. Он вмешивается, чтобы предоставить правильному человеку правильные стимулы в правильное время. Тем, кто не может постичь, насколько целенаправленна подобная деятельность, она представляется хаотической точно так же, как жизнь в открытом обществе кажется непереносимо беспорядочной человеку, который недавно вырвался из-под власти тоталитарного режима, — довольно частое явление в наши дни.

Всем людям присуща склонность к поиску уверенности и регулярности. Она проявляется в приверженности к сверхупрощенным системам и поясняет, почему столь многие притягиваются к организациям, предлагающим авторитет и определенность. В порядке и дисциплине нет ничего неправильного: на самом деле они существенны для всех человеческих объединений. Но, когда подобная склонность задействована в тех областях, где она не может быть применима, процесс замедляется или приостанавливается. В результате даже у наиболее подверженных страсти организовывать возникает тревожное чувство, что «должно быть что-то еще…».

Как бы то ни было, сама по себе жесткая дисциплина не приводит в качестве реакции к необходимой здоровой тяге к истине. Примечательно, что именно принудительные, жестко регламентированные или сугубо интеллектуальные сообщества извергают из себя причудливые культы и массовые заблуждения, обеспечивающие определенные эмоции как спросом, так и предложением.

Существует огромное количество суфийских учений, и значительная их часть представлена в письменной форме. Потенциальные ученики, занимающиеся поисками источников суфизма, прорабатывают эти учения и удивляются, почему материалы столь противоречивы. Ответ прост: эти материалы по большей части приурочены к тому или иному времени или культурному периоду. Большинство было предписано особым аудиториям в определенное время и при определенных обстоятельствах. Выбор материалов, соответствующих текущему моменту, — задача для специалиста. Стремление придать всему этому наследию смысл эквивалентно попыткам разработать собственный метод лечения болезней при отсутствии специальных медицинских знаний — просто взяв за основу те рецепты, которые в течение многих лет прописывались разным людям. Суфийское учение «прописывается» на индивидуальной основе.

Так, выдержки из суфийской классики, истории о мастерах, письма и лекции и т. д., предлагаемые сегодня группам и отдельным людям, должны быть соответствующим образом и сознательно отобраны и применены, и сделать это должен тот, кто настроен на определенные реалии.

Такой подход особенно раздражает пристрастного академического ученого, обуреваемого жаждой задействовать каждый найденный обрывок информации без оценки возможного применения находки в наши дни. На самом деле подобный человек работает отнюдь не в той области, в которой действует суфий, но его позиция тем не менее влияет даже на обычных читателей.

В затруднении в равной степени находится и ординарный мыслитель духовной ориентации. Он не желает принять того факта, что суфийская деятельность часто протекает в формах, едва ли имеющих что-то общее с духовной сферой с точки зрения формалиста. Тот факт, что суфию приходится записывать и проецировать свои учения неким особым образом, который может работать, а не только напоминать другим о духовности, — вызывает в этом обусловленном, набожном человеке, если он вообще в состоянии заметить подобную форму деятельности, чувство глубокого дискомфорта.