Демократия и тоталитаризм - Арон Реймон (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
Сегодня группы давления изучаются с особым рвением, что обусловлено, во-первых, некоторой неприязнью к ним, а во-вторых — тем, что исследовать их не так просто. Партии видны невооруженным глазом. Разумеется, большинству избирателей-социалистов едва ли ведомо, как распределяется большинство мандатов на партийном съезде. Но сама партия — на виду у всех, действует гласно, имеет свои органы печати, своих представителей, ведет открытую борьбу. А группы давления плохо известны. Они действуют закулисно, и всегда можно предположить, что, оставаясь невидимыми, они оказывают чрезмерное влияние на политику режима. Впрочем, это влияние бесспорно. Вопрос в том, где его границы. Этим мы займемся позже.
Есть в политике еще одна, последняя, переменная величина. Ее существование вытекает из всех предыдущих.
Это те, кому режим отводит первые роли. Короче говоря — меньшинство, которое Моска называл политическим классом, хотя лучше использовать термин «политический персонал». Кто же занимается политикой? Весьма увлекательно изучить, чем объясняются головокружительные достижения политических деятелей, которые числились среди второстепенных, пока не прорвались в первые ряды. Почему так и не удается занять высокое положение тому, кто слыл выдающимся? Какими качествами обеспечивается успех в том или ином режиме, в ту или иную эпоху? До 1939 года в Англии поговаривали: Уинстон Черчилль слишком умен, чтобы стать премьером, — если только не будет войны. Это была всего лишь остроумная шутка, но она порождает серьезный вопрос: кого в данном режиме признают руководителями в спокойную пору, чем отличаются они от тех, кто выдвигается в периоды кризисов?
Три прочих аспекта описания я проанализирую более кратко.
Можно предположить, что социальная структура станет основой одного из принципов классификации. Социолог марксистского толка сказал бы, вероятно, что исследование политических систем — задача второстепенная, а коль скоро требуется выяснить состав конкретной системы, то изучать надлежит отношения классов.
Разумеется, социальная инфраструктура взаимосвязана с функционированием политического режима. Нам известно, что именно социально-экономическое положение граждан — один из факторов, которые определяют ориентацию избирателей. В пропорциональном отношении среди рабочих больше голосующих за социалистическую и коммунистическую партии, чем среди иных групп. Структура общества проявляется в системе партий. Социальное происхождение, экономические условия жизни политических деятелей представляют собой один из факторов их поведения. Однако классы как таковые не являются действующими лицами в политике. Ни один класс никогда не был группой, воодушевляемой неким конкретным общим стремлением, — если, конечно, отвлечься от случаев, когда от его имени говорила какая-то партия. Но партия никак не может быть отождествлена с классом. Рассмотрим партию, которая в настоящее время ближе всех к тому, чтобы представлять класс. Во Франции более половины голосующих за коммунистов — рабочие. Примерно половина рабочих или чуть больше голосуют за коммунистов. Эти пропорции — факт, и факт бесспорный. Если добавить, что коммунистическая партия представляет, воплощает рабочий класс, то это уже не констатация фактической стороны дела, а теоретическая установка. В какой мере коммунистическая партия представляет волю французского рабочего класса? Эмпирически и статистически обоснованный ответ, видимо, таков: она представляет волю половины рабочих. Но, следуя тому же ходу рассуждений, рабочий класс в Великобритании представлен лейбористами, а в Германии — социал-демократической партией.
Есть и еще некоторые обстоятельства. Политическая партия всегда определяется своей целью или идеалом. Но цели коммунистической партии зависят от нее в той же мере, что и от голосующих за нее рабочих. Можно двояко представить себе интересы, которые защищает какая-то социальная группа. При конституционно-плюралистическом режиме интересы рабочих заключаются в том, чтобы расширить свою долю национального дохода, или добиться национализации того или иного предприятия, или шире участвовать в жизни общества. Другая концепция, марксистская: устремление рабочего класса — создать иное общество. Но это уже выходит за рамки интересов рабочих при существующем режиме, это вопрос режима, который, по мнению некоторых, наилучшим образом отвечает интересам пролетариата как такового.
В таком случае классовый интерес определяется представлениями о режиме, который удовлетворяет запросы данной группы. Анализ социальной инфраструктуры не выявляет основные интересы групп; конечный смысл борьбы классов вырисовывается на уровне политики.
Есть обстоятельства, когда социально-экономические факторы оказывают немедленное, а зачастую и решающее влияние на политические события. Экономический кризис 1930 года стал непосредственной причиной значительного роста числа избирателей, которые проголосовали за национал-социалистов, а затем и свержения Веймарской республики. Анализ требует знания социальной инфраструктуры, но изучение ее одной не позволяет классифицировать режимы.
Различия типов можно было бы обнаружить и при изучении бюрократии, но тут они не столь яркие: во всех промышленных обществах администрация выполняет сходные функции и обладает общими чертами. В конституционно-плюралистических режимах бюрократия должна удовлетворять трем требованиям: быть эффективной, нейтральной, чтобы не оказаться вовлеченной в партийные дрязги, и, наконец, добиваться, чтобы граждане воспринимали администраторов не как врагов, а как выразителей их интересов или их представителя.
Ни одно из этих требований нельзя считать легко выполнимым. Эффективность вовсе не обязательно имманентна любой бюрократии. При всех плюралистических режимах неизменно присутствует опасность, что администрация нарушит нейтралитет, поскольку каждая партия стремится проникнуть внутрь, чтобы заручиться поддержкой «своих людей». Наконец, администрация — я имею в виду налоговое ведомство — может выглядеть как представитель враждебного по своей сущности государства, вместо того чтобы заслуженно снискать репутацию выразителя воли нации. Но в конституционно-плюралистических режимах бюрократия не может быть органом каких-то чуждых гражданам структур власти. Она — орудие правителей и вместе с тем — представитель управляемых.
