Падение великого фетишизма. Вера и наука - Богданов Александр Александрович (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
Так растущий пролетарский коллектив могучей силой притяжения своей живой массы привлекает к себе из всей своей социальной среды различные родственные себе элементы. Этим расширяется поле развития, и материал его становятся богаче; но в то же время возрастает сложность и усиливаются противоречия того социального материала, из которого складывается новая жизненная система, больше становятся трудности его гармонического объединения, стройней его организации. Все это должен преодолеть и жизненно претворить в себе великий коллектив на пути к тому перевороту, который разорвет его классовую оболочку и сольет его границы с границами человечества.
Влияние нового трудового коллектива распространяется, разными путями и в разных формах, также на те слои современного общества, которые прямо к нему не примыкают, а лишь более косвенно с ним связаны, — в первой линии на ту обширную в системе машинного производства социальную группу, какую представляет из себя интеллигентно-технический персонал. Это — инженеры, техники, старшие мастера, директора и прочие интеллигентные организаторы труда в предприятиях промышленных, т. е. на фабриках и заводах, и вполне родственные им по социальному положению руководители научно-технических работ в крупных предприятиях, посвященных исследованию природы — в лабораториях, ученых институтах, обсерваториях и т. под., — профессора, ассистенты, лаборанты и другие ученые практики-специалисты. Группа промежуточная, тяготеющая по своему происхождению, по своим интересам и образу жизни скорее к буржуазии, чем к пролетариату, они, однако, существенно от нее отличаются тем, что выполняют важную производительную роль в экономической организации машинного капитализма, и что в этой своей деятельности они всецело опираются на трудовую силу возникающего пролетарского коллектива. Отсюда вытекает ряд особенностей в мировоззрении данной группы, и вообще во всей ее идеологии. На нее в значительной мере распространяется тот великий идеологический кризис, который разрушает различные формы фетишизма, и возвращает мышление людей к его трудовой основе.
Надо, впрочем, заметить, что о каком-либо сложившемся, установленном общем мировоззрении у этой группы — говорить не приходится: разнообразная по составу, заключающему массу различных специальностей, интеллигентски-индивидуалистическая по характеру, она полна оттенков и разногласий, не только в частностях, но нередко и в основных идеях. Можно только определить некоторые общие тенденции идейного развития, получающие преобладание и затем господство в данной среде. Только о таких тенденциях, разумеется, и буду говорить, выясняя в то же время их объективное происхождение.
Прежде всего, тут выступает тенденция к признанию коренной связи познавательной деятельности с практикой. Вся производственная жизнь технической интеллигенции учит ее понимать практический смысл познания и практическое его происхождение, потому что вся сводится к практическому применению научных знаний и их их дальнейшему развитию в этой практике. Склонность рассматривать с такой точки зрения все человеческое мышление тут зарождается сама собой, так же, как и у рабочих машинного производства, руками которых осуществляется трудовая функция науки. У «идеологов» технической интеллигенции, каковыми являются главным образом новейшие позитивисты, особенно школа Маха и Авенариуса, практический характер познания составляет главную основную предпосылку мировоззрения; и совершенно естественно, им чужды поэтому идеи об «абсолютном» характере истины, о «вечности» ее и т. под. метафизически концепции. Познание, происходящее из практики и имеющее ее своей целью, очевидно, может быть только относительным, и необходимо должно изменяться вместе с этой практикой, в полной зависимости от ее изменений.
Но все же здесь идеологически кризис не достигает того уровня, как в пролетарском мышлении. Техническая интеллигенция не образует коллектива, подобного классовой организации пролетариата, и ее понимание практической основы познания остается неполным, ограниченным: для нее дело идет не о коллективной практике, — а только о практике вообще, субъект которой или не определяется точнее, или принимается за индивидуальный. Идея субъекта социального чужда всему мышлению технической интеллигенции. Тут — существенная разница между ее точкой зрения, и пролетарской.
Но в то же время не свойственна технической интеллигенции также и чисто-индивидуалистическая точка зрения, с ее неизбежными противоречиями и фетишами. Роль этой группы в производственном процессе очень своеобразна по своей двойственности. Техник-интеллигент на фабрике или в лаборатории участвует в организованной системе сотрудничества, в некотором производственном коллективе; но по отношению к этому коллективу он выполняет индивидуальную функцию, занимает обособленное положение, основанное на его личных специальных знаниях. Внешним образом, тут есть аналогия с организатором какой-нибудь родовой общины, с патриархом, носителем более широкого и полного опыта, чем остальные члены его рода. Но имеется существенная разница, именно та, что патриарх был сам порождением своего коллектива и был с ним связан неразрывной связью единства крови и всех жизненных интересов, он не мог индивидуалистически противопоставлять себя своим сотрудникам, его «я» было для него самого немыслимо вне постоянного соотношения с теми «ты», который его окружали. Напротив, какой-нибудь инженер на заводе ничем органически не связан со своими сотрудниками, рабочими и даже другими инженерами; они для него «чужие», случайные и временные наемники у того же предпринимателя, безразличные «они», без которых его «я» может представить себя очень легко. А между тем, на деле вся его работа обусловлена сотрудничеством с ними, если не обязательно с этими именно, то с другими, им подобными; следовательно, иллюзия самодовлеющего «я» практически для него невозможна. Создается особый склад мышления, который отнюдь не является коллективизмом, но также во многом уклоняется и от обычного буржуазного индивидуализма.
Основная концепция разбираемого мировоззрения, это — единый мир опыта, непосредственно охватывавший собою и «бытие», и «сознание». У буржуазного индивидуалиста мир опыта, как мы знаем, не один, а их много, — столько, сколько отдельных познающих «я», сколько личных «сознаний»; что же касается «бытия», то оно вообще есть нечто особое, нечто независимое от опыта. Против таких взглядов новейшие философы-позитивисты, идеологи технической интеллигенции, ведут энергичную борьбу. Но они противопоставляют им не коллективистическую концепцию опыта, а иную, — неопределенно-монистическую, промежуточную по своему характеру, как и все мировоззрение этой группы.
Раньше, чем философствовать о «бытие» и «сознании», — говорят они, — человек фактически принимает уже известную систему опыта: себя, как существующего в определенной среде, эту среду, как состоящую из различных частей, в числе этих частей другие человеческие организмы с их высказываниями, причем высказывания определенным образом понимаются — именно, как относящиеся к различным частям той же среды, напр., как обозначения некоторых ее предметов. Нелепо, поэтому, ставить вопросы вроде того, существуют другие люди или нет: они даны нам в опыте раньше, чем мы дофилософствовались до подобного вопроса. Задача познания может заключаться только в рассмотрении данных опыта, их связей и соотношений.
Мы видим, что перед нами реалистическое миропонимание, отбрасывающее метафизические вопросы старого индивидуализма. Но для нас теперь также должно быть ясно и то, что исходная точка этого миропонимания чрезвычайно недостаточна и неполна. Представление о системе опыта носит на себе печать пассивности: человек «принимает» среду, которая ему «дана» и т. под. Другие люди «даны» ему, как части среды, в которой он «себя находит», как предметы, которые его окружают. Весь опыт и все познание сводится к тому, что «данные» факты и вещи пассивно воспринимаются, и затем совершается «ориентировка» в их взаимных соотношениях. Для нас все это вовсе не так.
