Раса хищников - Лем Станислав (читать книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Я огорчался и завидовал, слушая речь госпожи Меркель перед элитой немецких работодателей. Профессионализм ее выступления, знание реальных проблем, волнующих Германию, были на несколько порядков выше, чем все, что высказывали польские кандидаты на пост президента. С удивлением констатирую, что у нас, в стране, насчитывающей около сорока миллионов человек, не выработано более совершенных интеллектуальных стандартов. Я больше не выписываю ни польский «Ньюсуик», ни «Впрост», потому что эти издания уже совсем никуда не годятся; снова перешел на «Политику», которая значительно лучше.
В «Геральде» я прочел комментарий политолога Фридмана: у него вызвала раздражение рекомендация, которую дал Буш госпоже Майерс, вступающей в должность члена Верховного суда. Конкретно: президент сказал, что госпожа Майерс очень набожна. Фридман замечает, что, может, это и свидетельствует в ее пользу, но вряд ли является достаточной рекомендацией на пост судьи. Представьте себе, что кто-то приводит такой аргумент: этот хирург венчался в церкви и потому блестяще справится с пересадкой сердца. К тому же, как пишет Фридман, яростное упорство, с которым Буш добивается отделения религии от государства в странах ислама, в аспекте его высказывания о госпоже Майерс выглядит неоправданным.
Хотелось бы верить, что неприятные последствия правления никчемных дилетантов в конце концов будут преодолены и настанут лучшие времена, однако сомневаюсь. что мы можем на это рассчитывать. Мнение, будто трудности, в которых мы увязли, по природе своей преходящи и скоро мы выйдем на спокойные воды, представляется мне наивным. Я скорее склоняюсь к суждению, что погано было всегда, просто мы об этом не знали из-за отсутствия всемирной сети коммуникаций.
Мне не хочется больше говорить о современном мире, он такой, какой есть; в завершение я хотел бы добавить несколько слов pro domo sua{93}. Временами я задумываюсь вот над чем: оказало ли то, что я написал за свою жизнь — а написал я изрядно, — хоть какое-то влияние на человечество. Думаю, микроскопическое, как это обычно и бывает с литературой. Что-то, впрочем, остается: когда камень падает в воду, от него расходятся круги; нечто подобное происходит сегодня с моим творчеством. Число переводов на другие языки достигло магической цифры 44, при том, что в некоторых случаях (переводы на арабский и албанский) речь идет о пиратских изданиях, о которых я узнал только из Интернета. Ну а количество отдельных изданий составляет где-то от 1350 до 1400.
Я не испытываю особого пиетета перед собственным творчеством — скорее удивление, что мои книжки дошли так далеко: до Китая, Японии, Тайваня. Кроме того, у меня такое чувство, что добрая половина мною написанного заслуживает забвения. Что может остаться? Меня хвалят за «Солярис», но я вовсе не считаю его таким уж замечательным, скорее предпочитаю «Кибериаду» или «Рукопись, найденную в ванне». И есть еще несколько работ, которые мне не стыдно брать в руки. Надо обладать определенной скромностью — вот самый здравый урок, который можно извлечь из более чем шестидесятилетней писательской карьеры.
РS. Я хотел бы поблагодарить профессора Загурского из Варшавского института химии и ядерной техники, а также пана Шелидзе из Освенцима за письма по поводу моих предостережений о будущем энергетики и добычи угля. Приятно знать, что в Польше я не единственный, кто задумывается, чем заменить нефть.
Октябрь 2005
Верхняя Вольта{94}
Следить за политической ситуацией в соседних странах и вообще в Европе не обязаны, пожалуй, ни я, ни «Тыгодник повшехны», но в нашей прессе сегодня везде только братья Качинские[324]. Как там с телевидением — не знаю, я его не смотрю, но, думаю, все то же самое.
А тем временем в Германии ведутся войны внутри большой коалиции. Для начала случилась тихая дефенестрация{95} социал-демократа Франца Мюнтерферинга[325], который в итоге сам освободил себя от должности генерального секретаря СДПГ. Все сотряслось, и это политикотрясение не прекратилось до сих пор, поскольку сразу после Мюнтерферинга дезертировал Эдмунд Штойбер[326], второй человек после Меркель[327]. Вроде бы он жаловался в Ватикане Бенедикту XVI, что с госпожой Меркель сотрудничать невозможно — если это так, поведение весьма странное. Штойбер воображал, что возьмет верх над госпожой Меркель, однако она особа хоть маленькая и тихая, но очень жесткая и давлению не поддается. Штойбер разобиделся; попутно выяснилось, что и на прежнем посту председателя баварского Христианско-социального союза он не в чести. Социал-демократы после падения Мюнтерферинга решили выбрать господина Плацека[328]; любопытно, что Плацек, так же, как и госпожа Меркель, родом из Восточной Германии и у него похожая социокультурная база. А Герхард Шредер[329] улыбается тем лучезарнее, чем глупее ситуация.
Главные сражения в Берлине ведутся вокруг экономических проблем. Сегодня уже известно, что дефицит бюджета составляет отнюдь не тридцать миллиардов евро, а свыше сорока. Тем временем Германия по-прежнему не желает примириться с очевидностью. Между социал-демократами и профсоюзами существовали очень теплые отношения; теперь, когда СДПГ предстоит править совместно с христианскими демократами, госпоже Меркель хотелось бы эти отношения слегка ухудшить.
Откуда вообще взять деньги, чтобы залатать колоссальную дыру в бюджете — неизвестно. Когда в ходе предвыборной кампании госпожа Меркель предложила повысить НДС до восемнадцати процентов, тогдашний лидер социал-демократов Мюнтерферинг сказал, что это невозможно. Сегодня выясняется, что СДПГ уже готова согласиться и на двадцать процентов; поторговавшись, сошлись на девятнадцати. СДПГ придумала еще трехпроцентный налог для тех, чей годовой доход превышает 250 тысяч евро. Хотя ХДС{96} совершенно правильно объясняет членам коалиции, что само по себе налогообложение богатых ситуации не исправит и не уменьшит безработицу — прежде всего нужно создавать новые рабочие места. Проблемы у Германии огромны, а наша пресса не уделяет им должного внимания.
Одновременно юные потомки иммигрантов устроили крупные беспорядки — сначала в Париже, а потом и в других французских городах, — жертвами которых стала уже тысяча с лишним сожженных машин, а также автобусы, школы и т. п. Правительство уполномочило префектов ввести комендантский час. К сожалению, пожар продолжает распространяться и вышел за пределы Франции, были случаи поджогов автомобилей в Бремене, Кельне и Берлине; в Брюсселе уже боятся, как бы и у них не случилось подобного, да и в Испании слегка побаиваются.
Возможно, эта волна не минует и Россию, ведь там мусульмане составляют примерно шестнадцать процентов населения. Для полноты картины добавим малоприятные хлопоты, в которых погряз Буш после неудачного турне в Латинскую Америку и очередных промахов своих сотрудников. В недавнем выпуске «Геральда» опубликована большая статья «Деконструкция вице-президента»; речь идет о Дике Чейни[330], который, по словам автора, наделал кучу глупостей.
На этом беспокойном фоне наши проблемы настолько ничтожны, что вполне справедливо ускользают от внимания мировых СМИ. У меня складывается впечатление, что к нам относятся так, словно мы в лучшем случае Верхняя Вольта, и то, чем заполнены колонки наших газет, никому, кроме нас самих, не интересно.
Что будет с Польшей? Чуть ли не все пророчат дурное братьям Качинским. Говорят, что они, может, и сумеют что-то сделать благодаря своему юридическому образованию, но в области экономики ничего хорошего ждать не приходится. Госпожа Любинская, назначенная министром финансов, уже хочет печатать деньги — но ведь это программа Леппера[331]! Да и союзы, в которые ввязалась партия «Право и справедливость»[332], вызывают отвращение. Марцинкевич[333], Радек Сикорский[334], Леппер, Рыдзык[335] и Гертых[336] в придачу — не та упряжка, которой я пожелал бы доверить судьбу отчизны. Может, это у меня осенне-зимняя депрессия, но, сдается мне, мы движемся к политическому краху. Надо бы уберечь от этого Польшу.
