Античный город - Елизаров Евгений Дмитриевич (библиотека электронных книг .TXT) 📗

Разумеется, предположение о тесной связи политических форм самоорганизации античного полиса с развитием искусства требует тщательного исследования, но какие-то объяснения этому феномену можно найти уже из сказанного здесь. Демократическое государство, полностью подчиняя себе самую душу гражданина, освобождает его от всего суетного, от низких (если не сказать низменных) забот о повседневном. Вместе с тем оно же, переполняясь рабами, передаёт их ему в личное владение; в свою очередь труд невольников позволяет человеку стать материально независимым. Понятно, что и система государственного воспитания, и обеспечение материальной независимости гражданина простирались отнюдь не на всех, но ведь именно господствующему слою полиса и принадлежали те, чьё мироощущение определяло его удивительный дух. Меж тем душа человека не может уснуть, поэтому, освобождённой от рутины, ей остаётся только одно – воспарить к чему-то вечному и внеземному.

О том, что форма политического устройства античного города создаёт необходимые условия для развития творчества, говорит ещё Аристотель, и чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к его учению о природе человека и государства.

«Государство создаётся не ради того только, чтобы жить, но преимущественно для того, чтобы жить счастливо». [87] Другими словами, оно создаётся для того, чтобы обеспечить благоденствие всех. [88] Ключевым основополагающим признаком государства является вовсе не общность местожительства объединяемых им граждан, его цель состоит не в предотвращении взаимных обид и даже не в обеспечении безопасности их совместного бытия, – государство «появляется лишь тогда, когда образуется общение между семьями и родами ради благой жизни… в целях совершенного и самодовлеющего существования». [89]

По сути дела это программное заявление, его важность подчёркивается тем обстоятельством, что уже буквально через несколько строк мысль повторяется: «Таким образом, целью государства является благая жизнь, и все упомянутое создаётся ради этой цели; само же государство представляет собой общение родов и селений ради достижения совершенного самодовлеющего существования, которое, как мы утверждаем, состоит в счастливой и прекрасной жизни». [90]

И сегодня под подобным определением охотно подписываются все соискатели депутатских мандатов на всех континентах земного шара, куда проникает демократическая идея. Но тонкий и проницательный философ, Аристотель никогда не стал бы тем, кем он оставался для многих поколений, если бы за всем этим стояла лишь обычная демагогия охочего до власти проходимца. Назначение государства у него неотделимо от миссии самого человека; сущность одного принципиально неотделима от природы другого. Только в рамках цивилизованного государства человек получает возможность до конца развить все свои способности, стать человеком в самом высоком значении этого и тогда уже довольно гордого слова.

Непреодоленное ещё и по сию пору, родство человека со зверем слишком очевидно для Аристотеля, но ещё более очевидно качественное отличие от него; два противоположных начала бьются в этом сложно организованном таинственном даже для сегодняшней науки существе, и стать подлинным человеком можно только одолев все животное, что противостоит возвышенному духу. Блаженная и счастливая жизнь – это форма существования лишь окончательно восторжествовавшего над всем низменным в человеке начала: «Ведь мы называем природой каждого объекта – возьмём, например, природу человека, коня, семьи – то его состояние, какое получается при завершении его развития». [91]

Но далеко не каждому дано подняться над своей животной противосутью, ибо не в каждом в одинаковой мере заложено то светлое и надмирное, что примиряет с ним даже самих богов. «Живое существо состоит прежде всего из души и тела; из них по своей природе одно – начало властвующее, другое – начало подчинённое. Разумеется, когда дело идёт о природе предмета, последний должен рассматриваться в его природном, а не в извращённом состоянии. Поэтому надлежит обратиться к рассмотрению такого человека, физическое и психическое начала которого находятся в наилучшем состоянии; на этом примере станет ясным наше утверждение. У людей же испорченных или расположенных к испорченности в силу их нездорового и противного природе состояния зачастую может показаться, что тело властвует над душой». [92] Наглядным свидетельством тому является наличие подобий недочеловека, несчастных грубых неразвитых существ, которым самой природой отказано в возможности самодостаточного существования. Полузверей, полулюдей, единственным спасением которых является только одно – симбиотическое соединение с теми, чьим уделом оказывается свобода; предоставленные сами себе они обречены на полное вырождение. Но и тот, кому надлежит взять на себя заботу о спасении первого, не в состоянии существовать без него. «Так, необходимость побуждает прежде всего сочетаться попарно тех, кто не может существовать друг без друга, – женщину и мужчину в целях продолжения потомства»; [93] точно так же необходимость сводит вместе «властвующих и подчинённых», способных к организации и планированию с теми, кому доступно лишь выполнение чужих предначертаний.

Именно государство служит соединению тех и других; именно в нём каждый выполняет своё собственное назначение: один – служа свободе, другой – услужая первому. При этом ясно, что «счастливая и прекрасная жизнь» – это награда лишь тому, кто в своём нравственном развитии превосходит другого и в состоянии по справедливости ценить значение этого превосходства; труд же подвластного – не более чем необходимое условие или, вернее сказать, простое средство обеспечения блаженной жизни в идеально устроенном государстве. В свою очередь, блаженная жизнь в правильно организованном государстве достигается лишь там, где гражданин освобождается от всех забот о насущном: «для хорошего политического устройства граждане должны быть свободны от забот о делах первой необходимости». [94]

Но в чём суть самого блаженства, в чём состоит высшее назначение того человека, в котором преобладание духовного начала делает его назначенным к властвованию?

«Вся человеческая жизнь распадается на занятия и досуг, на войну и мир, а вся деятельность человека направлена частью на необходимое и полезное, частью на прекрасное.» [95] Поэтому «нужно, чтобы граждане имели возможность заниматься делами и вести войну, но, что ещё предпочтительнее, наслаждаться миром и пользоваться досугом, совершать всё необходимое и полезное, а ещё более того – прекрасное». [96] Отсюда «законодатель должен… прилагать старания к тому, чтобы его законодательство… имело в виду досуг и мир». [97] Конечным назначением любой войны служит мир, всякая же работа венчается досугом; таким образом, в правильно устроенном обществе частная цель свободного человека и высшая цель государства достигают согласия и вступают в гармонический консонанс друг с другом, и «законодатель должен стремиться внедрить в души людей убеждение в том, что высшее благо и в общественной и в частной жизни – одно и то же». [98]

Назначение человека – это ничто иное, как деятельность его души. [99] Развитие этой непреложной истины приводит философа к утверждению о том, что человеческое благо представляет собой деятельность души сообразно добродетели, а если добродетелей несколько – то сообразно наиболее полной и совершенной из них. [100] Именно этой деятельностью, руководимой наиболее полными и совершенными добродетелями человека и должно создаваться все то прекрасное, что будет составлять и достоинство самого гражданина и гордость его государства. При этом особенно важно понять, что подобная деятельность должна совершаться на протяжении всей человеческой жизни, ибо ни за день, ни даже за краткое время никто не делается блаженным и счастливым. [101] А это значит, что и мир и досуг – необходимые условия прекрасного и блаженного существования в правильно устроенном городе – не могут быть чем-то мимолётным и ненадёжным. Все это обязано иметь устойчивое основание, поэтому прочный мир ещё нужно завоевать, а для этого требуются умеряемые воздержанностью и справедливостью мужество и выносливость. Или, по словам Платона, руководимый рассудком «яростный дух», [102] ибо кто не имеет этого, в конечном счёте сам становится рабом. Для наслаждения же нескончаемым досугом требуется обладание множеством предметов первой необходимости. [103] А всё это может дать только тот, кто в принципе неспособен к пользованию его блаженством, то есть к созданию прекрасного.