Этьенн Бонно де Кондильяк - Богуславский Вениамин Моисеевич (книги читать бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Глава VIII
ЧЕЛОВЕК И ОБЩЕСТВО
Исходный пункт размышлений Кондильяка об обществе (как и у других «философов») — природа, т. е. природа человека и окружающая его природа. Человек научается заниматься охотой, скотоводством, земледелием и другими «искусствами», поддерживающими его существование, а также делать необходимые для этих «искусств» наблюдения, потому что его вынуждают всем этим заниматься потребности. Потребности являются следствием определенного устройства тела, устройства, которым это тело обладает от природы и которое позволяет человеку совершать действия и наблюдения, требуемые этими «искусствами». А окружающая человека природа такова, что, воздействуя на нее, можно извлечь средства, удовлетворяющие потребности людей, поддерживающие их жизнь.
Означает ли это, что в глазах Кондильяка природа — единственный фактор, детерминирующий сознание человека?
Вопреки широко распространенному мнению, что «Кондильяк исключил из рассмотрения вопрос о роли природных задатков в обучении и воспитании» (22, 232), он всецело присоединяется к мысли Ламетри о том, что различия между людьми в умственном отношении детерминированы различиями телесной организации отдельных лиц и различиями в условиях их жизни. Но как ни велико значение, которое философ придает при этом природе человека и окружающей его природе, все же он не считает, что все особенности духовного мира человека определяются только двумя этими факторами. Тезис о первостепенной важности общения для формирования и развития специфической для людей психики, тезис, от которого Кондильяк отошел в «Трактате об ощущениях», вновь занимает свое место в его работах, созданных позднее.
В работе «Об искусстве рассуждения» мы вновь встречаемся с положением о том, что присущая человеческому телу организация лишь создает возможности для формирования и развития человеческого интеллекта, а для реализации этих возможностей необходимы определенные внешние условия, прежде всего общение с другими людьми. Кондильяк здесь резко выступает против предрассудка, который, по его мнению, необходимо уничтожить и который заключается в представлении, будто одна лишь природа сделала нас тем, чем мы являемся. Этому предрассудку противопоставляется положение: «Всем так называемым мнимым природным дарованиям мы обязаны обстоятельствам и обучению» (16, 3, 33).
Это характерное для энциклопедистов «материалистическое учение о том, что люди суть продукты обстоятельств и воспитания, что, следовательно, изменившиеся люди суть продукты иных обстоятельств и измененного воспитания» (1, 3, 2), служило для обоснования требований тех буржуазно-демократических преобразований, которые, по убеждению просветителей, должны были положить конец бедствиям неразумно и несправедливо организованной жизни общества.
Всевозможные занятия людей, «искусства» приносят необходимые людям вещи только при условии, что те, кто этими «искусствами» занимается, обладают определенными знаниями. Добыть знания невозможно без наблюдений. «Но делать эти наблюдения заставляют нас наши потребности. Хлебопашец заинтересован в том, чтобы знать, когда пахать, сеять, убирать, какие удобрения более всего подходят для того, чтобы сделать землю плодородной, и т. д. Он, следовательно, наблюдает, он исправляет допущенные ошибки и обучается. Коммерсант наблюдает различные явления в торговле: куда надо доставить определенные товары, откуда привезти другие товары и какой обмен ему наиболее выгоден… подобно тому как в каждом классе граждан наблюдения направлены в соответствии с нуждами этого класса, — совокупность наблюдений всех классов направлена в соответствии с нуждами всего общества» (36, 1, 434).
Человек, по Кондильяку, отличается от животных тем, что его потребности постоянно растут и вместе с ними расширяется круг его деятельности, количество и сложность «искусств», которыми он овладевает, а значит, расширяется и круг его знаний. Самый узкий круг потребностей и знаний у дикарей, шире — у пастушеских народов, еще шире — у народов, занимающихся земледелием, и самый широкий — у народов, развивших многочисленные разнообразные ремесла и другие «искусства».
Кондильяк выступает против взгляда, согласно которому образ мыслей, обычаи, нравы и вся вообще культура детерминированы только климатом страны, и если науки и искусства у какого-либо народа не остаются на одном уровне на протяжении веков, то эти изменения в материальной и духовной культуре народа обусловлены изменениями климата его страны. Философ возражает, замечая, что изменения климата не бывают столь же внезапны и значительны, как революции в искусствах и науках (см. 16, 1, 262). Климат на протяжении истории народа практически неизменен и может влиять лишь на органы: при благоприятном климате рождается больше людей с лучше устроенной машиной, более совершенно устроенным телом (des machines mieux organisees) и благодаря этому более одаренных, а при неблагоприятном климате таких людей рождается меньше. Если бы специфика материальной и духовной жизни народа определялась лишь климатом, действие которого (и положительное и отрицательное) во все времена одинаково, «то различия между народами оставались бы всегда одними и теми же: одни из них были бы просвещенными теперь, как и раньше, другие же [всегда] коснели бы в невежестве» (там же, 263). Этого не наблюдается ни в отношении «искусств» и наук, ни в отношении нравов: «…характер народа постепенно претерпевает те же изменения, что и существующая у него форма правления…» (там же, 261). «Стало быть, климат не есть причина развития искусств и наук, он необходим лишь как существенное условие их развития» (там же, 263).
Влияние климата на формирование особенностей материальной и духовной жизни народа, в том числе на его предрасположенность к той или иной форме правления, для Кондильяка не подлежит сомнению. Но, с одной стороны, «наклонности меняются из-за тысячи обстоятельств. Скудность и изобилие страны, ее местоположение; выгоды, приносимые друг другу народом, населяющим эту страну, и народами соседних стран; беспокойные умы… чье воображение подчиняет себе воображение их сограждан, — все это и множество других причин содействуют изменению и иногда даже полной смене первоначальных склонностей, которыми нация обязана своему климату» (там же, 261). С другой стороны, «искусства», которыми занимается данный народ, а также существующая у него форма правления оказывают существенное воздействие на формирование характера этого народа, его образ мыслей, нравы и обычаи. Когда древние римляне переживали самый ранний период своей истории, им были известны «лишь самые необходимые искусства». «Они ценили их тем более, что каждому члену республики одинаково необходимо было заниматься ими, и с ранних лет привыкали смотреть одинаковыми глазами на земледелие и на военачальника, который им занимался» (там же, 262). В более поздние периоды истории Рима дело обстояло, как известно, иначе. Могущественное государство древних франков было обязано своим возникновением военному искусству этого народа, что побудило франков презирать земледелие и вообще презирать искусства, которыми сами они не были обязаны заниматься и заботы о которых они возложили на рабов (см. там же).
По сути идеалистическое это понимание истории представляло собой в XVIII в. большой шаг вперед, так как, вовсе не упоминая о деятельности провидения, оно давало социальным явлениям вполне естественное объяснение, утверждая, что в основе общественной жизни лежат природная среда, характер «искусств» (т. е. материального и духовного производства) и форма правления. Это концепция, по сути дела совпадающая с той, которую защищал Монтескьё, когда писал: «Многие вещи управляют людьми: климат, религия, законы, принципы правления, примеры прошлого, нравы, обычаи; как результат всего этого образуется общий дух народа» (21, 412). Увидевший свет за год до «Духа законов» «Опыт…» Кондильяка, как и основной труд Монтескьё, сыграл существенную роль в борьбе против феодально-абсолютистской идеологии, в становлении нового взгляда на общественную жизнь.
