Логико-философские исследования (Избранные труды) - фон Вригт Георг Хенрик (книги без регистрации бесплатно полностью TXT) 📗
Является ли вывод, схема которого приведена выше, логически убедительным?
Анализ проблемы справедливости практического вывода связан с двумя различными пониманиями отношения между "внутренним" и "внешним" аспектами действия — каузалистским и интенционалистским. Занимать интенционалистскую позицию — значит рассматривать связь между посылками и заключением практического вывода, при условии, что он правильно сформулирован, как логическую. С другой стороны, с точки зрения каузалистского понимания из истинности посылок практических выводов следует истинность заключения, однако связь посылок и заключения носит не "логический", а "каузальный" характер.
Итак, каузалисты вовсе не утверждают, что интенция сама по себе способна нечто осуществить, побудить агента к определенному виду поведения. Чтобы сделать каузальный механизм действенным, необходим дополнительный фактор мнение, убеждение или понимание, что для достижения объекта интенции необходимо определенного вида поведение. Таким образом, характер предполагаемой причины оказывается весьма сложным и специфическим и, естественно, возникает сомнение в том, может ли такой когнитивно-волевой комплекс вообще быть юмовской причиной чего бы то ни было. Однако не будем предрешать вопрос.
Если отношение между интенцией и когнитивной установкой, с одной стороны, и поведением — с другой, является каузальным, значит, имеет место общий закон (нелогической номической связи). В таком случае посылки рассуждения оказываются антецедентом, а заключение — консеквентом этого закона. Закон и сингулярные предложения логически вызывают заключение. Таким образом, согласно рассматриваемой здесь каузалистской концепции, практический вывод (а следовательно, и телеологическое объяснение) есть не что иное, как дедуктивно-номологическое объяснение.
Прежде чем приниматься за вопрос о правильности — логической или каузальной — практического вывода, необходимо обсудить ряд предварительных вопросов, касающихся формы и содержания того типа обоснования, примером которого является схема (ПВ). Первый вопрос — это его отношение к телеологическим объяснениям. Пусть А намеревается осуществить p и считает достаточным для этого совершение а. Следует ли отсюда, что он примется за совершение а? Разумеется, чтобы вывод обладал силой, о "следовании" нужно говорить во вполне определенном смысле.
Допустим, что А принимается за совершение а или совершает а. Будет ли формально удовлетворительным телеологическое объяснение поведения А, если мы скажем, что А намеревался осуществить p и считал достаточным для этого совершение а? Вопрос сложен. В безоговорочно утвердительном ответе скрыто допущение о том, что телеологическое объяснение действия — это не просто "перевернутый" практический вывод типа (ПВ), но более широкое понятие. Все-таки на этот вопрос можно ответить утвердительно, но с определенными оговорками.
Если совершение а — это единственное, что А считает достаточным для своей цели, то тогда проблем нет, поскольку в таком случае совершение a является и необходимым. Но допустим, что можно совершить не одно действие, а больше, например а и b, и любое из них, по мнению А, является достаточным средством для достижения цели. В этом случае А делает выбор. Если он не сделает такой выбор, т. е. не выберет действие, являющееся достаточным средством для осуществления р, он не сможет достичь цели. Другими словами, ему необходимо выполнить либо одно, либо другое действие из тех, которые он рассматривает как достаточные для осуществления р.
В правильно сформулированном практическом выводе заключение должно быть таким: А принимается за совершение а или b. Совершение а или b в конкретном поведении выражается, как правило, в совершении а, но не b, или в совершении b, но не а. Попытка дать телеологическое объяснение с необходимостью приводит к следующему вопросу: почему А выбирает совершение а, а не b? Его выбор может иметь несколько дополнительных телеологических объяснений, например: он считал, что а — это более дешевый, или более быстрый, или более легкий способ достичь р, а он намеревался (хотел) осуществить p с наименьшими затратами, или как можно быстрее, или как можно проще. И соответствовать этому объяснению будет практический вывод с заключением: А принимается за совершение а. Однако можно ли действительно дать такое дополнительное телеологическое объяснение и построить соответствующий вывод — это вопрос случайности. Выбор не всегда бывает аргументирован. Хотя характер его всегда интенционален, он может совершаться случайно.
Итак, рассматривая вопрос о том, что телеологическое объяснение действительно объясняет, а что оно не объясняет, мы видим, что отношение между телеологическим объяснением и практическим выводом в самом деле является "перевернутым".
Однако на основе вышеприведенных наблюдений можно было бы попытаться ослабить схему практического вывода и расширить понятие телеологического объяснения действия. Утверждение: А совершил а, потому что надеялся таким путем достичь своей цели — р, можно рассматривать как вполне удовлетворительный ответ на вопрос, почему А совершил а. Однако это утверждение нельзя считать убедительным доказательством, если не дополнить его необходимой информацией об интенциях и когнитивной установке А. В этом отношении объяснение "неполно". Можно еще более ослабить схему. Например, А не считал совершение а ни необходимым, ни достаточным для своих целей, но тем не менее полагал, что оно может каким-то образом им способствовать или увеличить шансы (вероятность) их достижения. В этом случае тоже, не имея убедительного доказательства, мы объясняем, почему А совершил а. И опять-таки можно попытаться придать объяснению законченный характер, находя дополнительные посылки, например указывая на риск, которому агент может подвергнуть свои цели, если пренебрежет определенными мерами. Избежание риска можно было бы рассматривать тогда как (вторичную) цель агента: Таким путем, расширяя первую посылку, иногда можно "восстановить" доказательный характер рассуждения.
Второй вопрос предварительного характера состоит в следующем. Допустим, А считает совершение а необходимым для достижения р, но думает так же или знает, что он не может совершить а. Можно ли все-таки будет заключить, что он принимается за совершение а?
Можно было бы ответить, что, если человек считает, что он не может что-то сделать, он не будет — без подготовки — и приниматься за это. Если он не вполне уверен в своей неспособности, он может сделать попытку [158]. Если он совершенно уверен в том, что он не может нечто совершить, возможно, он попытается выяснить, как это сделать.
Однако можно усомниться и в том, что человек, знающий, что он не способен совершить а, будет стремиться осуществить некоторую цель, скажем р, для достижения которой совершение а является необходимым. Агент может желать или сильно надеяться, что p произойдет, например, потому, что p осуществят другие люди. Он может захотеть узнать, как осуществить р, что повлечет за собой желание узнать, как совершить а. Он может так твердо решить добиться р, что окажется справедливой следующая схема практического вывода:
А намеревается осуществить р.
А считает, что он не сможет осуществить р, если он (вначале) не узнает, как совершить а.
Следовательно, А принимается за выяснение того, как совершить а.
Итак, для того чтобы вывод (ПВ) можно было считать справедливым, необходимо допустить, что агент считает себя способным совершать действия, необходимые для осуществления его намерений.
Допустим, А намеревается осуществить p и считает совершение а необходимым, но недостаточным для этого. Можно ли сделать заключение, что он принимается за совершение а?
Здесь необходимо различать два случая. В одном случае у А есть некоторое мнение о том, что было бы — в добавление к а — достаточным для осуществления р, и он также полагает, что может позаботиться о том, чтобы эти дополнительные требования были выполнены, например выполняя их сам. Во втором случае А либо не знает достаточных условий, либо знает их, но считает, что не сможет их выполнить.
