Собрание сочинений. Том 11 - Маркс Карл Генрих (читать книги онлайн полностью без сокращений .TXT) 📗
Дерби дал ключ к решению загадки. Пальмерстон — открытый друг Бонапарта. Слишком поспешное признание им государственного переворота в декабре 1851 г. выдавалось тогда за причину устранения его из министерства вигов [49]. Он поэтому «persona grata» — человек, пользующийся доверием Бонапарта. А союз с Бонапартом в настоящий момент имеет решающее значение. Пальмерстон, таким образом, бросил внешнеполитический фактор на чашу весов министерских комбинаций, — и не в первый раз, как в этом легко можно убедиться при более близком знакомстве с историей английских министерств за период с 1830 по 1852 год.
Поскольку состояние армии в Крыму в настоящий момент уже не может быть использовано для министерских интриг, лорд Джон Рассел на вчерашнем заседании палаты общин отказался от своей мрачной оценки положения, позволил британской армии снова вырасти на пару десятков тысяч человек и обменялся по этому поводу поздравлениями с правоверным Гладстоном. Несмотря на это «парламентское воскрешение» британской армии, не подлежит никакому сомнению, что в настоящее время она как армия перестала существовать. Несколько тысяч человек еще продолжают считаться «годными к службе» потому, что для них не хватает места в госпиталях. Из 100000-й французской армии осталось каких-нибудь 50000 человек. Но что значит 50000 или 60000 человек, когда надо всю зиму удерживать Гераклейский Херсонес, блокировать Севастополь с юга, оборонять траншеи, а весной — с теми силами, которые останутся — перейти в наступление? Французы, возможно, держат наготове новые дивизии для отправки их морем в марте месяце, но они тратят много усилий, чтобы подготовиться к весенней кампании на континенте, и все говорит за то, что посланные ими подкрепления либо окажутся слишком слабыми, либо прибудут слишком поздно.
Доказательством беспомощности английского и французского правительств и того, что они бросили армию в Крыму на произвол судьбы, служат два шага, которые они предприняли, чтобы помочь беде.
Желая исправить ошибку, заключавшуюся в том, что экспедиция в Крым была предпринята с опозданием на четыре месяца, они совершают неизмеримо большую ошибку, посылая туда в разгар зимы, спустя четыре месяца после прибытия в Крым своих собственных войск, единственно еще пригодные остатки турецкой армии. Эта армия, сила и боеспособность которой были подорваны уже в Шумле вследствие нерадивости, неспособности и продажности турецкого правительства, будет таять в Крыму из-за голода и холода с такой быстротой, которая превзойдет даже достижения англичан в этой области.
Как только русские полностью сосредоточат свои силы и когда погода позволит начать полевые операции, они, вероятно, атакуют в первую очередь турецкие войска Омер-паши. Англичане и французы ждут этого, хорошо зная, какие незавидные позиции отведены туркам. Таким образом, союзники ясно показывают, что, бросая теперь турок на север, они сознательно совершают эту стратегическую ошибку. Только самые невероятные ошибки со стороны русских могут спасти турок от неминуемой гибели.
Во-вторых, англичане и французы наняли 15000 пьемонтцев, которые должны пополнить поредевшие ряды англичан и которых должно обеспечивать довольствием британское интендантство. В 1848–1849 гг. пьемонтцы показали себя хорошими и храбрыми солдатами. Являясь в большинстве своем горцами, они имеют пехоту, которая в боевых действиях на пересеченной местности, в рассыпном строю и перестрелке превосходит даже французов. С другой стороны, равнина реки По поставляет кавалерию, которая может сравниться с английской конной гвардией. Наконец, они прошли суровую школу в последних кампаниях времен революции. Эти проворные, ловкие, быстрые, невысокого роста парни пригодны для чего угодно, но только не для того, чтобы стать английскими солдатами, в которых их хотят превратить, и не для обычных тяжеловесных фронтальных атак, к которым сводится вся тактика Раглана. К тому же довольствием их будет обеспечивать британское интендантство, которое до сих пор умело снабжать лишь само себя! Поэтому наем 15000 пьемонтцев может еще оказаться новым промахом.
Посылка английских подкреплений в настоящий момент приостановлена. Сам Раглан, по-видимому, запретил их посылать, так как не может справиться даже с имеющимися у него остатками армии. Кто бы поверил, что изумительная система сечения плетьми применяется тем шире, чем больше распространяются в британском лагере болезни, переутомление, истощение? Людей, которых давно бы следовало отправить в госпиталь, которые неделями несут службу и спят в мокрой одежде на сырой земле и переносят все это с почти нечеловеческой стойкостью, — этих людей угощают «кошкой» и палками в случае, если их застанут спящими в траншеях. «Пятьдесят ударов бездельнику!» — вот единственный стратегический приказ, который отдает время от времени лорд Раглан. Что же удивительного, если солдаты, которыми командует автор знаменитого «флангового марша» на Балаклаву, подражают ему и тем же
«фланговым маршем» в сторону русских убегают от палок? Как сообщает корреспондент «Times», дезертирство в русский лагерь с каждым днем увеличивается,
Хвастливые разговоры о штурме Севастополя, естественно, прекратились. Сначала-де следует разбить русскую армию в открытом поле. Ведь Веллингтон дважды снимал осаду с Бадахоса, чтобы выступить против армии, шедшей на помощь осажденным. К тому же, как уже было сказано, вновь возведенные русские оборонительные сооружения делают невозможным взятие города штурмом [50]. Наконец, последние вылазки русских доказывают, что армия союзников имеет превосходство перед русскими только в артиллерии. И пока вылазкам не может быть положен конец, всякая мысль о штурме является абсурдной. Если осаждающие не в состоянии запереть осажденных в стенах самой крепости, то тем более не могут они рассчитывать на то, чтобы взять эту крепость в рукопашном бою. Таким образом, осаждающие и впредь будут прозябать в своем лагере, прикованные к нему собственной слабостью и русской полевой армией. Ряды их будут по-прежнему таять, а русские тем временем подтянут свежие силы. Прелюдия к европейской войне, разыгрывающаяся в Крыму, окончится гибелью войск союзников, если только не будут найдены новые, до сих пор совершенно неизвестные и ранее не принимавшиеся в расчет ресурсы.
Написано К. Марксом и Ф. Энгельсом 9 февраля 1855 г.
Напечатано в «NeueOder-Zeitung» № 71, 12 февраля 1855 г.
Печатается по тексту газеты
Перевод с немецкого
К. МАРКС
ИЗ ПАРЛАМЕНТА: ВЫСТУПЛЕНИЕ ГЛАДСТОНА
Лондон, 10 февраля. Гладстон — канцлер-казначей догматики и Дунс Скот финансов — дал новое подтверждение старой поговорке, что «вера чудеса творит». С помощью веры он воскресил мертвых и с помощью веры увеличил английскую армию в Крыму с 11000 до 30000 человек. Такой же веры он требует от парламента. К несчастью, прибыл как раз доклад д-ра Холла, начальника медицинской службы в лагере под Севастополем. Согласно этому докладу, не только целиком исчез 63-й полк, а от 46-го полка, который в ноябре прошлого года покинул Англию в составе 1000 человек, осталось боеспособных лишь 30 человек; половина из тех, которые несут еще службу, заявляет д-р Холл, подлежит отправке в госпиталь, и в лагере осталось самое большее 5000–6000 действительно боеспособных солдат. Кто знает проделки поборников благочестия, тот не станет сомневаться в том, что Гладстон, подобно Фальстафу, из 6000 человек «в клеенчатых плащах» [См. Шекспир. «Король Генрих IV», часть I, акт II, сцена четвертая. Ред.] сделает 30000. Разве не заявил он нам в четверг на последнем заседании палаты, что те, кто производил примерные вычисления, исходили из различных точек зрения; например, склонные преуменьшать численность армии в Крыму подсчитывали кавалерию не так, как он сам подсчитывал — как будто бы после сражения под Балаклавой вообще еще существовала достойная упоминания кавалерия! Для Гладстона ничего не стоит включить при подсчете «пропавших без вести». Бесподобна была проповедь, с которой он выступил на заседании в четверг по поводу своего «бюджета» армии, — где каждый дебет фигурирует как кредит. а каждый дефицит как излишек, — и которую он закончил словами, что «прощает противникам правительства их преувеличения». Бесподобны были тон и поза, когда он увещевал членов парламента не поддаваться «чувствам». Чужие страдания надо переносить с покорностью и смирением — таков девиз правоверного Гладстона.
