Собрание сочинений, том 17 - Маркс Карл Генрих (читаем книги бесплатно TXT) 📗
КРИЗИС ВОЙНЫ
Император покинул армию, но с ней остался его злой гений — тот злой гений, побуждаемый которым он, сгорая от нетерпения, поспешил объявить войну, а когда это было сделано, оказался неспособным на что-нибудь решиться. Армия должна была быть готова к походу самое позднее к 20 июля. Наступило 20 июля, но ничего еще не было сделано. 29-го в Меце Наполеон III принял на себя верховное командование; тогда было еще время для того, чтобы наступать, почти не встречая сопротивления, до самого Рейна; однако армия не двинулась. Колебания зашли, как видно, даже так далеко, что император не мог решить, наступать ли ему вообще или же занять позицию для обороны. Головные части германских колонн уже сходились со всех сторон к Пфальцу, и каждый день можно было ожидать их наступления. Несмотря на это, французы оставались у границы на своих позициях, предназначенных для наступления, которое так и не состоялось, но совершенно непригодных для обороны, а вскоре помимо обороны у них уже не было иного выбора. Состояние нерешительности, длившееся с 29 июля по 5 августа, было характерно для всей кампании. У французской армии, расположенной у самой границы, не имелось передовых частей на должном расстоянии от главных сил, а для устранения этого недостатка существовало лишь два способа: либо выдвинуть передовые части вперед на территорию противника, либо оставить их на занимаемых позициях у границы, а главными силами, сосредоточив их более компактно, отойти назад на расстояние суточного перехода. Но первый план вызвал бы столкновения с противником в условиях, на которые император не мог бы оказать никакого влияния, тогда как второй представлялся невозможным по политическим соображениям, не допускавшим отступления еще до первого сражения. Таким образом, колебания продолжались, и ровно ничего
не было сделано; как будто рассчитывали, что и противник заразится нерешительностью и тоже воздержится от передвижения. Но противник пришел в движение. Как раз за день до того, как все его войска прибыли на фронт, 4 августа, им было принято решение воспользоваться неправильным расположением французов. Сражение при Виссамбуре оттянуло все войска корпусов Мак-Магона и Файи еще дальше от центра-позиции французов, а 6 августа, когда немцы были уже в полной готовности, их Третья армия нанесла поражение шести дивизиям Мак-Магона у Вёрта, отбросив их вместе с двумя оставшимися дивизиями де Файи через Саверн к Люневилю. В то же время передовые части Первой и Второй армий разбили войска Фроссара и часть войск Базена у Шпихерна, отбросив весь центр и левое крыло французов назад к Мецу. Таким образом, между двумя отступающими французскими армиями лежала вся Лотарингия; и в этот широкий проход устремилась германская кавалерия, а за нею и пехота, чтобы возможно лучше использовать достигнутое преимущество. Кронпринца порицали за то, что он не вел преследования разбитой армии Мак-Магона до Саверна и далее. Но после Вёрта преследование велось совершенно правильно. Как только разбитые войска были отброшены на юг на такое расстояние, что они могли присоединиться к остальной части французской армии лишь обходным путем, преследовавшие их войска, двигаясь прямо в направлении Нанси, все время держались между обеими этими группами войск. Такой способ преследования (тот же, к которому прибегнул Наполеон после Йены [36]) является, как показали теперь его результаты, по крайней мере, таким же действенным, как и движение непосредственно вслед за спасающимся бегством противником. Все, что еще уцелело от этих восьми дивизий, было либо отрезано от главных сил, либо присоединилось к ним в состоянии полной дезорганизации.
Но довольно о последствиях нерешительности, которой отмечено начало кампании. Можно было бы, конечно, ожидать, что подобная ошибка больше не повторится. Император передал верховное командование маршалу Базену, а маршал Базен должен был бы во всяком случае знать, что, будет сам он действовать или нет, неприятель не станет терять времени даром.
Расстояние от Форбаха до Меца несколько меньше 50 миль. Большинству же корпусов нужно было пройти менее чем 30 миль. В течение трех дней все они могли бы благополучно достигнуть укрытий Меца, а на четвертый день начать отступление к Вердену и Шалону, ибо не могло быть более никаких сомнений в необходимости такого отступления. Восемь дивизий маршала Мак-Магона и оставшиеся две дивизии генерала Дуэ — более чем одна треть всей армии — не имели, по-видимому, возможности соединиться с Базеном в другом, более близком пункте, чем Шалон. Базен располагал двенадцатью дивизиями, включая императорскую гвардию; таким образом, даже после присоединения к нему трех дивизий Канробера численность его войск, вместе с кавалерией и артиллерией, не могла превышать 180000 солдат, — силы, совершенно недостаточные для встречи с противником на поле сражения. Поэтому если он не был намерен предоставить всю Францию вторгнувшемуся неприятелю и позволить запереть себя в таком месте, где голод быстро заставил бы его или сдаться, или дать бой на условиях, диктуемых противником, то, казалось бы, он не мог ни минуты сомневаться относительно необходимости немедленного отступления из Меца. И все-таки он не трогается с места. 11 августа германская кавалерия находится уже в Люневиле, а с его стороны все еще нет и признаков движения. 12-го кавалерия переходит Мозель, производит реквизиции в Нанси, разрушает железную дорогу между Мецем и Фруаром и появляется в Понт-а-Муссоне. 13 августа германская пехота занимает Понт-а-Муссон, и с этого момента немцы становятся хозяевами обоих берегов Мозеля. Наконец, в воскресенье, 14-го, Базен начинает перебрасывать свои войска на левый берег реки. Завязывается бой у Панжа, в результате которого отступление, несомненно, снова задерживается; можно полагать, что отступление к Шалону действительно началось в понедельник отправкой тяжелых обозов и артиллерии. Но в этот же день германская кавалерия находилась по ту сторону Мааса в Коммерси и в Виньё-ле на расстоянии не более 10 миль от линии отступления французов. Мы не можем сказать, сколько войск ушло в понедельник и рано утром во вторник, но представляется несомненным, что главные силы находились все еще позади, когда около 9 часов утра во вторник, 16 августа, 3-й германский корпус и резервная кавалерия атаковали движущиеся колонны близ Марс-ла-Тура. Результат известен: отступление Базена было полностью остановлено; как показывают его собственные телеграммы от 17-го, ему в лучшем случае удалось лишь удержаться на своей позиции, в то время как его единственным желанием было оставить ее позади.
В среду, 17 августа, обе армии имели, по-видимому, передышку, но в четверг все надежды на благополучное отступление, которые Базен мог еще питать, окончательно рухнули. В этот день утром пруссаки атаковали его, и после девятичасового боя
«французская армия была полностью разгромлена, отрезана от коммуникаций с Парижем и отброшена назад к Мецу» [37].
Вечером того же дня или на следующий день Рейнская армия должна была вернуться в крепость, которую она оставила в начале недели. Поскольку армия заперта там, немцы легко смогут отрезать все пути ее снабжения, тем более, что местность уже совершенно опустошена продолжительным пребыванием войск, а все, что еще можно собрать, несомненно, потребует для своих собственных нужд армия обложения. Таким образом, голод должен скоро принудить Базена к выступлению; трудно только сказать, в каком направлении. Движение на запад будет непременно задержано подавляющими силами противника; движение на север крайне опасно; движение на юго-восток могло бы отчасти иметь успех, но оно не дало бы никаких непосредственных результатов. Даже если бы ему удалось с дезорганизованной армией достигнуть Бельфора или Безансона, он не мог бы оказать сколько-нибудь заметного влияния на судьбу кампании. Таково положение, к которому привела французскую армию нерешительность во втором периоде кампании. Правительству в Париже, несомненно, все это хорошо известно. Доказательством этого служит отозвание мобильной гвардии из Шалона в Париж. С того момента, как главные силы Базена оказались отрезанными, позиция у Шалона, бывшего всего лишь местом сбора войск, потеряла всякое значение. Ближайшим местом сбора всех сил теперь является Париж, и все они отныне должны двигаться туда. Однако нет таких сил, которые могли бы на поле боя противостоять германской Третьей армии, продвигающейся, вероятно, в настоящее время к столице. Французы скоро на опыте убедятся, оправдают или нет укрепления Парижа произведенные на них затраты.
