Разыскания истины - Мальбранш Николай (книги онлайн без регистрации полностью TXT) 📗
ГЛАВА V
Объяснение принципов философии Аристотеля; в нем мы покажем, что Аристотель никогда не соблюдал второй части общего правила, а также рассмотрим его четыре элемента и его первичные качества.
Чтобы читатель мог сделать некоторое сравнение между философией Декарта и философией Аристотеля, с моей стороны будет уместным передать вкратце то, что последний думал об элементах и о телах природы вообще. Эти мысли, по мнению ученых, изложены в четырех книгах «О небе»; ибо восемь книг физики относятся скорее к логике или, пожалуй, к метафизике, чем к физике, так как они содержат одни туманные и общие фразы, не представляющие разуму отчетливой и частной идеи. Эти четыре книги озаглавлены им «О небе», ибо небо представляет собою главное из тех простых тел, о которых он говорит.
Свое сочинение Аристотель начинает доказательством, что мир совершенен; доказательство это следующее. Все тела имеют три
523
измерения; большего числа измерений они иметь не могут, ибо число три обнимает собою все, по учению пифагорейцев. Мир же есть совокупность всех тел, следовательно, мир совершенен. Подобное доказательство смешно, ибо им же можно доказать обратное, что мир вполне несовершенен, так как он не может состоять из иных частей, кроме имеющих три измерения.
Во второй главе Аристотель прежде всего устанавливает некоторые перипатетические истины. Во-первых, что все тела природы заключают в себе силу движения, чего, впрочем, он не доказывает ни тут, ни в другом месте. Даже в первой главе второй книги физики он утверждает, что смешно было бы стараться это доказать, потому что, говорит он, это очевидно само по себе, а только те люди останавливаются на доказательстве вещей очевидных вещами темными, которые не умеют различать вещей известных самих по себе от таких, которые непосредственно неизвестны. Но мы показали уже, что мысль, будто телам природы присуща сила движения, безусловно ложна и представляется очевидною лишь людям, подобным Аристотелю, которые следуют впечатлениям своих чувств и вовсе не пользуются своим рассудком.
Во-втоэых, Аристотель говорит, что всякое движение в пространстве совершается по прямой линии, или по круговой, или по составленной из прямой и круговой. Но если Аристотель не хотел размышлять над тем, что он так смело утверждал, он доджен был, по крайней мере, открыть глаза, и тогда он увидел бы, что есть множество разнообразнейших движений, которые не составлены из прямого и кругового; или, вернее, он должен был бы подумать, что движения, составные из прямолинейных движений, могут быть бесконечно разнообразны, если допустить, что скорость составляющих движений может увеличиваться и уменьшаться бесконечно разнообразными способами, как оно явствует из сказанного выше.' «Существуют, — говорит он, — только эти два простых движениям прямое и круговое; следовательно, все движения суть составные из них». Но он ошибается: круговое движение — движение не простое; его нельзя мыслить, не мысля о точке, к которой имеет отношение скорее движущееся тело, чем само движение, а все, что содержит некоторое отношение, относительно, а не просто. Если же определить простое движение так, как должно его определять, т. е. как движение, стремящееся всегда к одной и той же точке, то круговое движение представится бесконечно сложным, ибо все касательные к круговой линии направляются к различным точкам. Круг можно определить отношением его к центру; но судить о простоте кругового движения по отношению к точке, к которой движение не имеет никакого отношения, было бы заблуждением уж слишком грубым.
В-третьих, он говорит, что все простые движения трояки: одни — от центра; другие — к центру; третьи — вокруг центра. Но, как
I Глава 40.
524
уже сказано, неверно называть последнее движение простым. Точно так же неверно и то, что нет иных простых движений, кроме движений снизу вверх и сверху вниз; ибо все движения по прямой линии суть простые, безразлично, приближаются ли они или удаляются от полюсов или какой иной точки. «Всякое тело, — говорит Аристотель, — имеет три измерения; следовательно, движение всех тел должно состоять из трех простых движений. Какое отношение, однако, можно усмотреть между тем или иным простым движением и измерениями?! Всякое тело имеет три измерения, но ни одно тело не обладает движением, составным из этих простых движений».
В-четвертых, Аристотель предполагает, что тела бывают или простые, или сложные. Простыми он называет тела, имеющие в себе некоторую силу, которая двигает ими, — таковы огонь, земля и т. п.; тела же сложные получают свое движение от тел, составляющих их. Но в этом смысле нет вовсе простых тел, ибо нет тел, которые имеют в себе какое-то начало своего движения; нет и тел сложных, потому что сложные предполагают простые, а их не существует. Итак, вовсе нет тел. Какая дикая мысль определяет простоту тел их способностью двигаться! Какие отчетливые идеи можем мы связать со словами «простые тела» и «сложные тела», если простые тела определяются их отношением к мнимой способности самодвижения? Посмотрим, впрочем, какие следствия выводит Аристотель из этих принципов. Круговое движение есть движение простое; небо совершает круговое движение; следовательно, его движение простое. Простое же движение может принадлежать только простому телу, т. е. телу, движущемуся своими собственными силами; следовательно, небо есть простое тело, отличное, однако, от четырех элементов, которые движутся по прямым линиям. Ясно, что все это рассуждение основано на ложных и нелепых положениях. Рассмотрим другие доводы Аристотеля, ибо он приводит множество неудачных доказательств для подтверждения столь ложной и бесполезной вещи.
Во втором доводе, который он приводит в пользу своего доказательства того, что небо есть простое тело, отличное от четырех элементов, предполагается, что есть двоякого рода движения: движение природное и движение противное природе, или насильственное. Однако для всех людей, судящих о вещах на основании ясных идей, очевидно, что если тела не имеют в себе природы движения или начала своего движения, как это думает Аристотель, то не может быть и движения насильственного или противного природе. Для всех тел безразлично, быть ли движимыми или не быть, двигаться в ту сторону или в иную. Но Аристотель судит о вещах по впечатлениям чувств и потому воображает, что тела, которые всегда принимают известное положение относительно других тел в силу законов передачи движения, принимают его сами собою, потому что оно им удобнее и более соответствует их природе. И вот как рассуждает Аристотель.
525
Круговое движение неба есть или природное, или противное природе. Если это движение природное, то, как было выше сказано, небо есть простое тело, отличное от четырех элементов, потому что элементам не свойственно круговое движение. Если же круговое движение неба противно его природе, тогда небо должно быть или одним из элементов, например огнем, или чем-нибудь иным. Но небо не может быть ни одним из элементов, ибо, будь оно, например, огнем, оно имело бы два противоположных движения: движение круговое и движение снизу вверх, — так как природное движение огня есть движение снизу вверх; но это невозможно: тело не может иметь двух противоположных движений. Будь небо каким-нибудь другим телом, не имеющим от природы кругового движения, оно имело бы какое-нибудь другое природное движение, а это невозможно. Если бы оно двигалось от природы снизу вверх, оно было бы огнем или воздухом; если бы сверху вниз, оно было бы водою или землею: следовательно и т. д. Я не останавливаюсь здесь на подробном указании нелепостей подобного рассуждения; я говорю лишь вообще, что в этих доводах Аристотеля нет ничего отчетливого, нет ничего истинного и даже убедительного. Третий довод его таков.
Первым и самым совершенным из всех простых движений должно быть движение простого тела, а именно первого и совершеннейшего из простых тел. А первое, и самое совершенное, из простых движений есть круговое движение, ибо всякая круговая линия совершенна, и ни одна прямая линия не совершенна. Так как, если линия конечна, к ней всегда можно нечто прибавить; если она бесконечна, то и тогда она не будет совершенною; ибо она не имеет завершения,' вещи же совершенны лишь в том случае, когда они закончены. Итак, круговое движение будет первым и самым совершенным движением, а следовательно, и тело, движущееся кругообразно, есть тело простое, первейшее и божественнейшее из всех простых тел. Далее следует его четвертый довод.
