Истины бытия и познания - Хазиев Валерий Семенович (книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Как уже говорили, реальное и идеальное не совпадают. Такое возможно лишь в идеале, который может быть рассмотрен только как перспективное схождение никогда не пересекающихся параллелей в Евклидовой геометрии.
Тем не менее реальность и идеальность всего существующего находятся в неразрывной связи. И сходятся они в категории «истина», которая стягивает их в единый узел. Истинность всего: и материального, и духовного — определяется мерой совпадения реальности с идеальным. Чем ближе реальность предмета к идеальности, т. е. эталонному состоянию, тем ближе относительная истинность объекта к абсолютной истинности.
Идеал, где реальное полностью совпадает (тождественен) с идеальным, и означает абсолютную истинность. Все другие пропорции соотношения реального с идеальным дают лишь различные количественные варианты относительной истинности объектов. Чем далее реальность существующего от его идеальности, тем оно менее истинно, тем более оно удалено от абсолютной истинности, тем более оно относительно истинно. Если этот вектор продолжить до предела, если рассмотреть вариант, когда реальность предмета уже настолько далеко ушла от его идеальности, что не осталось ничего общего, ни единой точки соприкосновения, что они стали диаметрально противоположными полюсами, т. е. произошел «полный (абсолютный, стопроцентный) разрыв», мы увидим абсолютную неистинность предмета или его ложность.
Ложность означает, что данный единичный предмет уже не принадлежит этому роду, не подчиняется его законам, что он нарушил меру всеобщего основания, сути бытия данного рода объектов. Он нарушил меру пределов бытия данного множества, данной системы. Он «погиб» для этого рода, оказался за чертой этого рода, вне его зоны, вне его границ, вне его определенности, утеряв начисто (абсолютно) качество, присущее элементам данного множества. Прежнее единство «физики» и «метафизики» оборвалось. История полностью разошлась с логикой. Случайные аспекты бытия предмета оторвались начисто от прежних необходимых, закономерных основ. Здесь явление утеряло свою сущность, и внешнее так далеко ушло от внутреннего, что потеряло всякую с ним связь. На этом отрезке от абсолютной истинности (полного совпадения реального с идеальным) до абсолютной неистинности или ложности, (полного несовпадения реального с идеальным) расположена шкала относительной истинности предмета, какой бы масштаб и единицу измерения его действительности мы не выбирали.
Все действительное не только относительно истинно, но и истинно относительно, ибо все действительное есть лишь внутри двух пределов — Бытия и Небытия, связывающих два полюса: абсолютную истинность и ложность. Ложность градаций не имеет: полуправда есть ложь, как и полупорядочный человек — всегда подлец.
Чем далее реальность уходит от абсолютного совпадения с идеальностью, тем слабее истинность предмета и тем сильнее в нем его потенциальная ложность. Относительная истинность и представляет собой диалектику истинности реального с его возрастающей потенциальной ложностью.
Реальное представляет собой всегда сочетание действительной истинности с возможной ложностью. Абсолютная действительность истинности означала бы нулевую возможность ложности, что было бы полным совпадением реального с идеальным, т. е. образцом, совершенством.
А на другом полюсе, где действительность истинности иссякает до нуля, ложность из возможности переходит в разряд действительности, замещая истину, отодвинув ее в зону неопределенной бесконечности, в зону возможного.
8. Как можно философствовать?
Философствовать можно по-разному. На то и существует множество философских школ. Я, например, материалист и рационалист в том смысле, что истинные знания преимущественно можно получить лишь при помощи разума (сознания, мышления), опирающегося на человеческие чувства в процессе практической и логической деятельности.
В XIX–XX веках возникло множество философских течений, авторы которых занимались анализом духовной природы человека и в большинстве своем излагали свои исследования не специальным языком традиционных философских категорий, а словами обычного разговорного языка. До известных событий 90-х годов для отечественных философов такие формы философствования были недоступны, запрещены и опасны для жизни во всех смыслах. Ныне наступил период свободы, и многие, особенно молодые коллеги, охотно и с азартом бросились в новые для нас формы философствования. У некоторых получается даже неплохо {49}. Но, к сожалению, чаще вместо новизны получаются имитации, т. е. пересказ затасканных «диаматовских» представлений в терминах плохо усвоенных философских концепций.
Глупо выступать против хороших работ, даже если они не в твоем стиле и вкусе. Хорошая философская вещь — интересна и полезна всегда. Полагаю, что течения, о которых идет речь, возникли в лоне культуры человечества тоже неспроста. Если звезды зажигают, то, вероятно, кому-то они нужны для чего-то. Пусть. Все философские модели имеют право на существование. Но когда в потоке из сотен таких работ лишь одна-две интересные, трудно устоять перед искушением пародировать.
Жанр пародии в философии употребляется не очень часто. Вспоминается разве что Гегелевское «Кто мыслит абстрактно?», где великий диалектик весьма язвительно пародирует «глубокомыслие» обыденного рассудка.
Мне, например, набили уже оскомину цитаты или пересказы мысли М. Хайдеггера о том, что «алетейя» означает бытийное открытие сокрытости сущего. Как возьмешь работу, затрагивающую тот или иной аспект истины или истинности, так тут как тут «истина — это открытие сокрытого». «Переход сокрытого в несокрытое — истина» {50}. Мысль Хайдеггера стала ходячей и тиражируемой на всякие лады многими. Будто забыли, что можно порой поразмышлять и самому.
Не из желания перечить признанному великим философу, хотя, на мой взгляд, величие сильно преувеличено в силу созвучия творчества исторической конъюнктуре. Основная заслуга Хайдеггера разве что в том, как он с невиданным упорством навязывает своим творчеством отказ от устоявшихся за 2,5 тысячи лет категорий философии. Добивается подмены их словечками из бытового языка, досочиняя для них заумное и мудреное содержание. Надо признать, что преуспел. Причина этого успеха — тема отдельного серьезного разговора. Возможно, он и величина в экзистенциализме, персонализме, герменевтике и пр., возможно, во мне говорит материал ист-диалектик и рационалист, но, на мой взгляд, названные выше течения внесли в понимание человека и мира, в котором мы живем, лишь путаницу и тревогу {51}. «Сегодня герменевтика уже не вызывает прежнего энтузиазма и розовых надежд» {52}. И не только герменевтика, а все то направление, которое восходит корнями к Шопенгауэру. Какая скука — изучать Ницше. Читать — еще ничего, есть интересные афоризмы, но изучать — тоска: сплошные интерпретации. Возникло историческое недоразумение. Для этого направления следовало бы придумать какое-то свое название, оставив название «философия» за старой философией, которая есть «мировоззрение в понятиях». Понятия иррационального течения, хотя и тоже понятия, но совершенно иного характера. Отсутствие ясной и понятной межи приводит к путанице, обидам и оскорблениям.
Так случилось и с категорией «истина». Предлагаемая пародия вовсе не против хороших работ иррациональных философских школ, а против поверхностного подражательства.
Не составляет никакого труда импровизировать на манер, например, Хайдеггера. И никакой философии, полагаю, в этом нет. Вот сюжет а ля Хайдеггер на тему истины. Для усиления юмора сделаем предельно просто — «Хайдеггер наоборот».
Для большей понятности будем пользоваться «философским языком» Хайдеггера, вкладывая в термины, разумеется, собственный смысл.
