Собрание сочинений, том 14 - Маркс Карл Генрих (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗
«I) В Вашей жалобе от 23 августа сего года на постановление уголовного сената королевского апелляционного суда от 11 июля сего года по делу об оскорблении д-ра К. Маркса редактором «National-Zeitung» д-ром Цабелем, по рассмотрении соответствующих документов, как необоснованной, Вам отказывается. II) Королевский апелляционный суд не усмотрел в обеих инкриминируемых передовых статьях «National-Zeitung» объективного оскорбления чести истца и не нашел, что при этом имелось намерение оскорбить последнего, и поэтому правильно отказал в том, чтобы дать ход иску об оскорблении. Вопрос же о том, имеется ли объективно оскорбление чести и существовало ли намерение оскорбить, является по существу определением фактической стороны дела, на которое можно подать жалобу в королевский верховный суд лишь тогда, когда в решении апелляционного судьи по этому пункту допущена юридическая ошибка. III) Но в данном случае таковой не усматривается. IV) Издержки по этому постановлению в размере 25 зильбергрошей Вам надлежит внести в течение недели в кассу сборов местного королевского городского суда.
Берлин, 5 октября 1860 г.
Королевский верховный суд
Фон Шликман
Юстицрату Веберу, здесь».
Для более удобного рассмотрения я перенумеровал составные части «постановления» верховного суда.
В пункте I) г-н фон Шликман сообщает, что в жалобе на апелляционный суд «отказано». В пункте II) г-н фон Шликман поучает о компетенции апелляционного суда и верховного суда по отношению друг к другу — дидактическое отступление, не относящееся, очевидно, к делу. В пункте IV) г-ну Веберу приказывается внести в течение недели 25 зильбергрошей в кассу сборов берлинского городского суда, что представляется следствием «постановления», но, конечно, не причиной его.
Где же, однако, содержится обоснование «отказывающего» постановления? Где ответ на весьма подробную жалобу моего защитника? А вот:
Пункт III) «Но в данном случае таковой» (юридической ошибки) «не имеется».
Если из этой фразы пункта III) выкинуть словечко не, то мотивировка будет гласить: «Но в данном случае таковая» (юридическая ошибка) «имеется». И тогда было бы аннулировано решение апелляционного суда. Таким образом, оно остается в силе только благодаря помещенному в конце фразы словечку «не», с помощью которого г-н фон Шликман «отказывает» от имени верховного суда в жалобе г-ну юстицрату Веберу.
Αυτοτατοζ εϕη {Он сам сказал. Ред.}. Нет! Г-н фон Шликман не опровергает юридических соображений, развитых моим защитником, он не обсуждает их, он даже их не у поминает. У г-на фон Шликмана, разумеется, были достаточные основания в пользу его «постановления», но он умалчивает о них. Нет! Доказательная сила этого словечка состоит исключительно в авторитете, в иерархическом положении лица, произносящего его. Само по себе «нет» ничего не доказывает, «Нет»! Αυτοτατοζ εϕη.
Таким образом, и верховный суд запретил мне привлечь к суду «демократа» Ф. Цабеля.
Так закончилась моя тяжба с прусскими судами.
XII
ПРИЛОЖЕНИЯ
1. ВЫСЫЛКА ШИЛИ ИЗ ШВЕЙЦАРИИ
Из-за недостатка места я могу, к сожалению, привести лишь выдержки из письма Шили о его высылке из Швейцарии, в котором на одном примере иллюстрируется обращение с эмигрантами, не членами парламента. Письмо начинается рассказом о том, как два немецких эмигранта, Б. и И. {Бискамп и Имандт. Ред.}, приятели Шили, уехавшие из Женевы, были арестованы во время своего путешествия по Швейцарии; потом их Дрюэ снова освободил, и они вернулись обратно в Женеву.
«По их поручению», — продолжает Шили, — «я отправился к Фази, чтобы узнать, будут ли их преследовать, и получил от него успокоительное заверение, что им, как главой кантональных властей, их инкогнито не будет нарушено, со стороны же союзных властей не получено никакого приказа на их счет; будет, впрочем, хорошо, если я — ссылаясь на него и его заявления — обращусь к начальнику ведомства юстиции и полиции, г-ну Жирару. Я так и поступил, добился почти такого же успеха и оставил свой адрес на случай каких-нибудь приказов со стороны союзных властей. Несколько недель спустя ко мне заявляется полицейский чиновник с требованием сообщить адрес Б. и И. Я отказался сделать это, побежал к упомянутому Жирару и указал ему — в ответ на его угрозу выслать меня, если я не сообщу ему адреса, — что меня, согласно нашему прежнему уговору, можно привлечь в качестве intermediaire {посредника. Ред.} , но отнюдь не denonciateur {доносчика. Ред.}. На это он сказал мне: «Vous avez l'air de vouloir vous interposer comme ambassadeur entre moi et ces refugies, pour traiter de puissance a puissance» . Я ответил: «Je n'ai pas l'ambition d'etre accredite ambassadeur pres de vous» . И действительно, я был отпущен без всякого подобающего послам церемониала. На обратном пути я узнал, что оба, Б. и И., были только что разысканы, арестованы и уведены, и, таким образом, я мог считать ликвидированной вышеприведенную угрозу. Но я не принял в расчет 1 апреля; в этот злополучный день 1852 г. полицейский чиновник предложил мне на улице последовать за ним в здание городского самоуправления, где меня будто бы хотят о чем-то спросить. Здесь государственный советник Турт, женевский комиссар по делам о высылке эмигрантов, ad latus {Состоящий. Ред.} при находившемся тогда в Женеве федеральном комиссаре по тем же делам Троге, заявил мне, что я высылаюсь, и он должен поэтому отправить меня немедленно в Берн, к величайшему своему сожалению, так как со стороны кантональных властей ничего против меня не имеется, но на моей высылке настаивает федеральный комиссар. На мою просьбу препроводить меня к последнему, я получил ответ: «Non, nous ne voulons pas, que le comissaire federal fasse la police ici» . Но этим он противоречил своим прежним словам и вообще вышел из своей роли женевского государственного советника, состоявшей в том, чтобы с либеральным жеманством сопротивляться требованиям о высылке со стороны союзных властей и уступать только силе, но в то же время с радостью или со смирением уступать даже gentle pressure {легкому нажиму. Ред.}. Другая особенность этой роли заключалась в том, чтобы за спиной высланного говорить, что он шпион, что его пришлось убрать в интересах «правого дела»… Так, Турт после рассказывал эмигрантам, что он должен был удалить меня, так как я был в сговоре с федеральным комиссаром и вместе с ним выступал против его (Турта) мероприятий, имеющих в виду защиту эмигрантов, то есть что я конспирировал с тем самым комиссаром, который — к великому сожалению Турта — распорядился о моей высылке! Quelles tartines! Что за ложь и противоречие! И все это для капельки aura popularis {мимолетной популярности. Ред.}. Конечно, только держа нос по ветру, этот господин делает свою карьеру. Этого члена женевского Большого совета и женевского Государственного совета, члена швейцарского Совета кантонов или Национального совета, прирожденного советника путаницы, недостает только в Союзном совете, чтобы гарантировать Швейцарии спокойствие; недаром написано: Providentia Dei et confusione hominum Helvetia salva fuit ».
По приезде в Лондон Шили направил против клеветы Турта протест в находившийся под влиянием Резена — о нем упоминается ниже — женевский «Independant», незадолго до этого резко бичевавший клеветнические удары ослиных копыт, которыми «либеральные faiseurs {фигляры. Ред.} выгоняли эмигрантов из Швейцарии»; протест этот не был принят.
