Драма Иова - Мацейна Антанас (прочитать книгу .TXT) 📗
Своим раскаянием Иов также окончательно и правильно поставил вопрос своей экзистенции. Уже упоминалось о том, что поставить онтологический вопрос означает предъявить свое бытие, показывая его таким, какое оно есть: умаленное и пошатнувшееся. Однако пока человек втайне надеется восстановить свое бытиесвоими собственными усилиями, до тех пор он не предъявляет это бытие истинно и окончательно. Благодаря прометеевскому замыслу он придерживает часть своей экзистенции, словно скрывая ее от того Другого. Он прикрывает ее своей собственной тенью и потому всю ее не показывает. Тем самым он не ставит того великого вопроса экзистенции во всей его глубине и объеме. И только тогда, когда человек раскаивается, следовательно, отрекается от своих прометеевских замыслов, когда он отказывается от своего желания встать на свою собственную основу, только тогда он устраняет тень и предъявляет всюсвою экзистенцию, ничего не скрывая и не умалчивая. И только тогда вопрос экзистенции предстает в своем подлинном смысле. Поэтому раскаяние есть глубочайший акт экзистенциального вопроса, акт основополагающий, без которого гибнет каждое человеческое бытие. Без раскаяния нельзя истинно и глубоко признать, что человеческое бытие несомо Другим, тем самым нельзя и предъявить его во всей его целостности; иначе говоря, нельзя поставить онтологического вопроса. А не поставив вопроса, нельзя получить ответа. И если Иов дождался ответа, то только потому, что он раскаялся и тем самым правильно поставил и обосновал свой вопрос. Как только он произнес – «Выслушай, взывал я, и я буду говорить, и что буду спрашивать у Тебя, объясни мне» (42, 5), его желание судиться с Богом окончательно разрушилось; завеса, скрывающая его прометеевскую экзистенцию, оборвалась, и бытие Иова предстало перед лицом Господа во всем своем бессилии. Иов поставил свой вопрос, потому и получил ответ. Поворот весьма радикальный. Иов и прежде обращался к Богу. Но по духу прежнее обращение было другим: «Тогда зови, и я буду отвечать», — говорит Иов Богу. Но сразу же прометеевский умысел нашептывает ему поправку к уже сказанному: «или буду говорить я, а Ты отвечай мне» (13, 22). На такое обращение, как увидим позже, сравнивая Иова с Кондратом из «Дзядов» Адама Мицкевича, Бог не отвечает. Пока говорит человек, Бог молчит. Бог отвечает только тогда, когда человек зажимает свой рот, когда отказывается от своих речей и сожалеет о них. Ответ Бога всегда опирается на вопрос человека, ибо этот ответ не теория, но бытие. Таким образом, необходимо, чтобы человек спросил Бога, то есть, предъявил свое бытие таким, каким он его получил из Его рук. Своим раскаянием Иов спросил Бога полностью – душой и телом и потому Бог ответил. Раскаяние Иова показало, что в экзистенции ответа нет. Экзистенция есть только вопрос, открытый перед лицом Господа.
4. ОТВЕТ ТРАНСЦЕНДЕНЦИИ
Чем же заканчивается экзистенциальное мышление? Скептицизмом?Разочарованием и неизвестностью? Отнюдь! Скептик и экзистенциальный мыслитель не только находятся на разных уровнях, но прямо противоположны друг другу. Скептик относится к группе теоретических мыслителей. Он не из тех, кто не дает ответа. Наоборот, скептик дает ответ и свое мышление замыкает своей абстрактной формулой — «нельзя ничего познать». Скептицизм всегда остается в области логического мышления и потому не способен прикоснуться к личной экзистенции. По самой своей сути он только теория. Разочарованность скептика происходит от его усилий вместить экзистенцию в логическую формулу. Но так как экзистенция не вмещается ни в одну абстрактную формулу и, как говорится, она никогда не делится в уме без остатка, то скептик, будучи не в состоянии выразить этот остаток логическим способом, машет рукой на все ранее затраченные усилия и объявляет, что ничего нельзя познать. Но этот его жест тоже является ответом. Он точно так же замыкает мышление человека, как и всякая другая логическая формула. Скептицизм, как и любая другая теория, принадлежит замкнутому мышлению. Он достигает своего завершения в виде логической формулы. Правда, эта его формула негативна. Но она есть тот предел, который замыкает ее мышление, не оставляя никакого просвета.
Между тем несостоятельность экзистенциального мышления имеет совершенно другой смысл. Это мышление, будучи по существу вопросом, никогда не замыкается. Ведь существо вопроса и есть его открытость. Скептик не ставит вопроса, ибо, будучи не в состоянии получить ответ из своей собственной мысли или считая все ответы одинаковыми, он не находит смысла в вопросе. Между тем экзистенциальный мыслитель как раз спрашивает. Он спрашивает всем собою; он спрашивает, предъявляя свое бытие. Поэтому его вопрос проламывает стены логического мышления, в которых бьется запертый скептик. Экзистенциальный вопрос, как видим, становится онтологическим вопросом, вопросом не только чистой мысли, но самого бытия. Правда, ответа в своей экзистенции он не находит. Но не потому, что принципиально опровергает возможность ответа, как это делает скептик, а потому, что этот ответ должен быть тоже онтологическим, следовательно, проявляющимся новым бытием, которое как раз и ищет экзистенциальный мыслитель. Экзистенциальное мышление подходит к границе человеческого бытия и останавливается. Но, не давая никакого логического ответа, оно себя не замыкает, остается открытым и в этой открытости готово принять ответ. Экзистенциальное мышление не заканчивается, но только останавливается, только делает перерыв, только осматривается, не даст ли ему ответа кто-нибудь Другой. Ответ должен быть онтологический. Мысля экзистенциально, человек ставит онтологический вопрос, который говорит о его желании и усилиях рассеять настигнувший его мрак небытия и заново отстроить лишенную части бытия экзистенцию. Поэтому ответ должен принести новый свет и новое бытие. И поэтому экзистенциальный мыслитель, хотя сам и не в состоянии дать ответа, не отмахивается от своих усилий как скептик, но ожидает ответа и готов его принять, ибо от этого ответа зависит дальнейшая его экзистенция. От него зависит, выпрямится ли бытие человека или и дальше будет соскальзывать в небытие и полностью погибнет. Потому граница для этого мышления никогда не является концом. Граница здесь только остановка, подготовка и ожидание. Подойдя к черте, экзистенция человека раскрывается.
Именно здесь мы как раз и нащупываем первую взаимосвязь экзистенции с трансценденцией или, говоря проще, связь человека с Богом. Для кого же открывается человеческая экзистенция, подошедшая к своей границе? Не для кого другого, как для того, кто есть уже не экзистенция, но кто есть по ту сторону экзистенции. А то, что находится по ту сторону экзистенции, естьтрансценденция или Бог. Следовательно, экзистенция открывается трансценденции; человек открывается Богу. Достигнув в пограничной ситуации границы своего бытия и предъявив свое бытие как один огромный вопрос, человек останавливается, подготавливается и ожидает слова Божиего. Он ждет ответа из потустороннего. Без этого ответа экзистенция осталась бы незавершенной и ее вопрос был бы бессмысленным, ибо в экзистенции, как видели, ответа нет. Ответ, который должен осветить экзистенцию и дать ей новое бытие, находится по ту сторону от нее: он кроется в трансценденции. Но ведь этот ответ есть основа дальнейшего бытия человека. Ведь он есть то созидательное слово, то fiat, которое должно дать экзистенции новое бытие и новый смысл. Таким образом, трансценденция становится созидательной силой экзистенции и ее обосновывающим фактором. Давая ответ, трансценденция заново обосновывает экзистенцию. Бог побеждает грозящее человеку небытие, рассеивает настигшую его тьму и восстанавливает пошатнувшееся бытие. Поэтому как только человек начинает мыслить экзистенциально, он уже начинает идти по пути, ведущему его на ту сторону. Весь путь экзистенции есть путь в трансценденцию. Само наше бытие ведет нас за свою черту, по ту сторону, в трансценденцию, ибо, будучи вопросом, оно естественно ищет ответа, который кроется в Боге. Открытость экзистенции есть открытость трансценденции.Экзистенция так связана с трансценденцией, как вопрос с ответом. Человек во всем своем бытии есть один огромный вопрос. Но ответом на этот вопрос является Бог, и человек подлинно экзистирует только тогда, когда он отвечен. Иначе говоря, когда он своей открытостью вобрал в себя Бога.
